Берия. Судьба всесильного наркома - Борис Соколов

Постановление ЦК Президиума ЦК по Западной Украине предлагало заменить главу компартии Украины русского Л.Г. Мельникова на второго секретаря — украинца А.И. Кириченко, что и было осуществлено. Однако в последующем Кириченко твердо держал сторону Хрущева, так что никакой выгоды от этого назначения Берия так и не получил. Предлагалось также увеличить долю выходцев с Западной Украины в партийных и советских органах как на местном, так и на общеукраинском уровне. Вот об этом после ареста Берии даже не вспоминали. Больше повезло пункту о введении в вузах и школах Западной Украины преподавания на украинском языке. Он, пусть частично, но был реализован.

Берия настоял также на том, чтобы были приняты меры по оздоровлению экономической ситуации на Западной Украине. В постановлении отмечалось: "Признать необходимым, в целях дальнейшего укрепления колхозов, развития их общественного хозяйства и повышения материального благосостояния колхозного крестьянства западных областей УССР, провести снижение норм по государственным поставкам сельскохозяйственных продуктов и обязательным денежным платежам, прежде всего для колхозов горных и предгорных районов". Уже после ареста шефа объединенного МВД, осенью 53-го эти меры были распространены на всю страну. Позднее и Хрущев и Маленков приписывали каждый себе идею облегчить бремя крестьянства. Но, оказывается, колхозники должны сказать за это спасибо Берии, который первым предложил прекратить драть с колхозов три шкуры.

Интересно, что в последние дни пребывания Берии во главе МВД, 22 июня 1953 года, чекистам удалось арестовать одного из лидеров Организации Украинских Националистов, чьим военным крылом ни была УПА, надрайонного проводника Романа Щепаньского (Буй-Тура). Очевидно, его предназначали для такой же комбинации, что и Жемайтиса (Щепаньский так и не был расстрелян).

Не исключено, что Берия сознательно сгущал краски насчет положения в Прибалтике и Западной Украине. Именно в этом его обвинили после ареста, уже на Июльском пленуме. Возможно, Лаврентий Павлович искренне верил, что только преобразование СССР в настоящую федерацию, с более самостоятельными союзными республиками, во главе с национальными кадрами и с делопроизводством на национальных языках позволит сохранить единое государство. И ради такого преобразования пугал коллег по Президиуму ЦК "страшилками" про мощь националистического украинского и литовского подполья. Можно, конечно, предположить и другое. Лаврентий Павлович, несколько лет не имея касательства к органам безопасности, утратил чекистское чутье и не смог правильно оценить обстановку в Литве и Западной Украине. Но верится в такое с трудом. Ведь Лаврентий Павлович, что характерно, ничего не говорил о мощном националистическом подполье в Западной Белоруссии, Латвии и Эстонии, где вооруженная борьба против Советской власти прекратилась уже два-три года назад. Неужели он не мог предположить, что тем же рано или поздно кончится борьба литовских и украинских повстанцев. Да он наверняка догадывался, что дни ЛОА и УПА сочтены! Связи с заграницей повстанцы почти не имели. В лучшем случае оттуда приходили связные с малопонятными директивами, но никак не оружие. Боеприпасы, оставшиеся от сражений Второй мировой войны, которыми и сражались против Красной Армии и войск МГБ "лесные братья" и бандеровцы, к 1953 году уже практически иссякли. Надежды повстанцев на то, что "холодная война" рано или поздно перерастет в войну "горячую", оказались призрачны, учитывая достижение в июне 1953 года перемирия в Корее и наличие у обеих сторон ядерного оружия. Воевать стало нечем и незачем. Победить Красную Армию и МГБ без помощи Запада повстанцы не могли. И неслучайно в конце 53-го года, всего несколько месяцев спустя после ареста Берии, руководство литовских и украинских повстанцев приняло решение прекратить вооруженную борьбу. Уцелевшие бойцы воспользовались амнистиями или легализовались, скрыв участие в антисоветских формированиях.

Вообще, Берия собирался радикальным образом преобразовать Советский Союз из фактически унитарного в действительно федеративное государство. Его сын Серго свидетельствует:

"Отец, сторонник единого сильного государства, тем не менее был убежден, что политика, которую проводил в отношении республик Центр, как раз и вредит дружбе народов. А ЦК всегда стремился держать республики "в узде", с чем отец примириться не мог.

Он не раз приводил примеры из прошлого, используя архивные материалы, связанные с имперской политикой царской России. И он доказывал, что в структуре современного государства эти же методы, пусть в видоизмененном состоянии, насаждать ни в коем случае нельзя.

Как- то, знаю, они с Жуковым обсуждали, на каком этапе можно создавать национальные армейские соединения и части (по всей видимости, этот разговор происходил в 1945 или 1946 году, еще до жуковской опалы. — /Б. С./). Спорили долго и пришли к выводу, что как только начнется формирование первой такой дивизии, то этой республики в составе СССР больше нет… Жуков и отец решили, что национальные формирования должны быть лишь декоративные, для парадов. Как, скажем, республиканские министерства иностранных дел. Помню, Жуков убеждал отца:

— Ты, Лаврентий, пойми, как только такие части появятся, например, на Украине или, скажем, в Грузии, конец и армии и Союзу…

Отец смеялся:

— Ну и правильно, если мы душим друг друга… А если серьезно, мы должны подвести всю структуру государства к тому, чтобы остаться едиными для внешних систем, но не давить на республики.

Жуков соглашался, хотя в душе, возможно, и оставались у него сомнения. Но национальные части так и не позволили создать. Отец шутил:

— А чем Гречко не командующий украинской армией? Почему Рокоссовский может министром обороны Польши быть, а Гречко нет? И белоруса найдем…

Но шутки шутками, а мысли о настоящем, а не навязанном штыками Союзе не оставляли его до дня гибели".

Следует признать, что в этом споре двух маршалов был прав Жуков, а не Берия. План Лаврентия Павловича по созданию такого объединения республик, которые выступало бы в качестве единого сильного государства по отношению к внешнему миру, а внутри себя имела бы равноправные республики, со своими армиями, полициями и без решающей роли центральной власти, был откровенно утопичен. В идеале Берия, возможно, имел в виду создать нечто вроде новых Соединенных Штатов Америки, только в Евразии. Для Американского государства, как известно, характерно четкое разграничение полномочий федерального центра и штатов, наделение штатов широкими правами в сфере экономики и самоуправления и наличием у них собственной полиции и территориальной армии. Однако США, как известно, возникли и могли существовать только в условиях свободного предпринимательства. А реформировать советскую экономическую и политическую систему в этом направлении в короткий срок не представлялось возможным. Начинать в таких условиях с укрепления суверенитета союзных республик означало верный путь к развалу государства. Заменой централизованного планирования из Москвы могло стать только централизованное планирование из столиц каждой из республик, а это неизбежно вело каждую из них к отделению из СССР. Но даже если бы такую реформу удалось осуществить, и лишь потом начать предоставлять дополнительные права республикам, не было бы никакой гарантии, что республики, в свое время отнюдь не добровольно включенные в состав СССР, и удерживаемые силой красноармейских штыков и чекистских наганов, не попытаются обрести подлинную независимость, наполнив реальным содержанием декоративные МИДы и опереточные национальные армии.

Попытался Берия достичь и некоторой разрядки в международных делах. Он рекомендовал нормализовать отношения с югославским руководством, возглавляемым Иосифом Броз Тито, и добиваться объединения Германии в качестве буржуазного, но нейтрального государства. Однако все его инициативы были обречены на провал.

Прежде всего против намеченных Лаврентием Павловичем кадровых перестановок в руководстве республик восстал партийный аппарат. На Пленуме ЦК КПСС в начале июля 53-го, участники которого смело клеймили уже арестованного Берию, глава коммунистов Белоруссии Н.С. Патоличев поведал страшную историю, как поверженный глава МВД попробовал подорвать вековую дружбу русского и белорусского народов:

"Это была самая настоящая диверсия со стороны Берии… Впервые в истории нашего многонационального государства имеет место то, когда опытные партийные, советские кадры, преданные нашей партии, снимаются с занимаемых постов только потому, что они русские.

Начальничек Могилевского областного управления МВД тов. Почтенный почти всю жизнь работает в Белоруссии и не менее 20 лет на чекистской работе. Тов. Почтенный снят Берией только за то, что он русский.