Народы и личности в истории. Том 3 - Владимир Миронов

К числу таких вот «безумцев» можно отнести английского инженера Гисборна, задавшегося целью связать подводным кабелем Нью-Йорк с Ньюфаунлендом и решившего продлить кабель до Ирландии, а также предпринимателя С. Фильда, обладавшего завидными качествами делового человека. Энтузиаст идеи, этот янки осаждал правительства просьбами, связывался со специалистами, проводил кампании по сбору средств. Вера в электричество оказалась не менее сильной, чем вера в Бога. Всего за несколько дней в Англии им было размещено акций на сумму в 350 тыс.ф. ст. Среди акционеров – финансисты, промышленники (и даже Теккерей с леди Байрон). Наконец гигантская электрическая пуповина из 367 тысяч миль медных и стальных жил связала два полушария (1866). Если вытянуть их в линию, хватило бы соединить прямым кабелем Землю и Луну! Величайший триумф инженерного гения, помноженного на упорный труд предпринимателя. Надо согласиться с философом Дж. Дьюи, сказавшим как-то: «Каждый великий успех науки имеет своим истоком великую дерзость воображения».

В 1864 г. сделали попытку соединить телеграфной линией Россию и Америку. Шла война Севера против Юга, а Россия заняла дружественную к Северу позицию (Англия же поддерживала рабовладельцев-южан). Снарядили экспедиции в Сибирь и на Аляску с большими запасами телеграфной проволоки, с двумя телеграфными кабелями (для Берингова пролива). В экспедиции участвовали ученые, инженеры, механики. К сожалению, пришлось отказаться от дела. Западная телеграфная компания в США истратила на американо-русский проект «Аляска—Сибирь» по тем временам просто чудовищную сумму– 2–3 миллиона долларов… Однако в 1866 г. после ряда неудач Атлантический подводный кабель был-таки проложен.

Из песни слов не выкинешь. Американцы оказались наиболее восприимчивы к идеям научно-технической революции. Разве случайно, что проекты ирландца Р. Фултона (1765–1815) обошли все передовые страны мира той поры, прежде чем осуществились в США? В Англии его идея постройки парового судна не увенчалась успехом. Приехав в Париж, он предложил устроить сеть каналов между реками Франции и пустить по ним пароход. Однако французам, воевавшим с Европой, было не до него. Не повезло ему и в Голландии. Справедливости ради скажем, что и Америка не сразу ухватилась за идею. Когда в 1784 г. к первому президенту США Вашингтону (почти в одно и то же время) явились два изобретателя, Фич и Дж. Рамзей, и предложили построить суда, движимые паром, они получили отказ. Тогда Фич уехал во Францию, а Рамзей – в Англию, где впал в отчаяние и скоро умер от горя. А ведь первые успехи Р. Фултона имели место во Франции, где он получил поддержку Бонапарта. На эти средства он построил подводную лодку, которая могла находиться под водой довольно длительное время (однажды сам Фултон пробыл под водой 4 часа, пройдя 25 верст). Значительную помощь (идейно и финансами) оказал посланник США во Франции Р. Ливингстон. Он был большим любителем механики, видным промышленником, сыгравшим решающую роль в покупке у французов и присоединении к США Луизианы. Пароход Фултона был успешно опробован на Сене (1803). Увы, Наполеон не понял значения изобретения. Хваленые члены Парижской академии, наблюдавшие за испытаниями, не смогли или не пожелали убедить правительство Франции и консула. Бонапарт назвал Фултона «идеологом» и «пустым мечтателем». Тогда он уехал в Америку и построил там пароход «Клермонт». Подчеркнем исключительную роль «безумца» Ливингстона, истратившего на это свое огромное состояние. Первый рейс между Нью-Йорком и Албани состоялся (1807), хотя пассажиры не решились ступить на «чертову машину». Однако на обратном пути нашелся смельчак, выложивший за проезд 6 долларов.

Америка становилась мировой ярмаркой технических новинок. Ученые, инженеры, поэты, деятели искусств создали тут «миф о машине». Скульпторы сравнивали гигантский мотор на выставке с телом женщины, обладающей мощными эротическими формами. Лондонская «Таймс» писала, что американцы проявляют себя в механике столь же ярко, как древние греки в скульптуре, а венецианцы в живописи. Журнал «Атлантик мансли» безапелляционно утверждал, что отныне гений и вся сила человеческого творчества должны сосредоточиться лишь на инженерных деяниях, а не на литературе, науке или искусстве. Технические наклонности американцев были очевидны. «Нет в мире другой страны, где бы столь любили машины и технику» (О. Уайльд). Как отмечал профессор Дж. Кувенховен, в США по сей день широко распространены убеждения, что автомобили, аэропланы, моторы в эстетическом отношении наиболее привлекательны из всех творений человека.[287] Янки стали истинными поэтами и романтиками техники.

США занялись индустрией, техникой, наукой… Дух образования, новаторства, изобретений, научных открытий, освоения богатых природных ресурсов стал тут определяющим. Имена Франклина, Эдисона, Белла, Вестингауза, Морзе, Фултона у всех на устах. Как скажет в адрес американцев Ж. Верн (1866): «Янки – эти первые механики мира – рождаются инженерами, как итальянцы – музыкантами, а немцы – метафизиками». Иметь такую похвалу из уст первого фантаста мира почетно. В США была введена в действие эффективная патентная система, о которой президент Авраам Линкольн образно и точно сказал, что она «питает творческий гений изобретателя горючим заинтересованности», способствуя росту численности изобретателей и инженеров в США. О динамике роста говорят цифры: когда был принят Закон о патентах (1834), в кармане у изобретателей было не очень-то густо (чуть более 1200 патентов). Ситуация изменилась в корне уже через какие-то 30–40 лет. Известно, что только между 1860 и 1900 гг. в Бюро патентов в США было подано уже примерно 676 тыс. патентов.[288]

Открытие первой американской трансконтинентальной железной дороги

Америка подпала под действие могучего закона ускорения. Мировая добыча угля и потребление энергии удваивались каждые десять лет. В 1900 г. тонна угля давала в 3–4 раза больше энергии, чем в 1840-м. По мнению Г. Адамса, такого революционного переворота производительных сил доселе еще не знал цивилизованный мир… Грандиозная научно-техническая революция развернулась в США. Число умов, занятых поисками новых машин, увеличилось от нескольких десятков и сотен в 1838 г. до десятков тысяч в 1905-м, – людских умов, натренированных до такой степени цепкости и остроты, какой никто еще не достигал. Вооруженные инструментами, приборами, превосходящими органы чувств по их огромной мощности и точности восприятия (с помощью которых они отыскивали энергию в таких тайниках природы, где сама она не подозревала о ее наличии), ученые проводили подсчеты и анализы, опровергающие самое бытие. Они стали достигать таких удивительных синтезов, которые угрожали самой стихии. Американцы пошли по пути индустриализации. Страна развивала экономику, поднимала города, прокладывала дороги (а не загоняла уворованные капиталы в Лондон, Париж, Женев, Антверпен). В 1825 г. канал связал Нью-Йорк с Буффало на Великих озерах, а к 1850 г. целая сеть каналов и путей, проложенных по рекам и озерам, протянулась от Атлантики до Миссисипи. Общественные работы стимулировали развитие и региональных экономик вокруг Филадельфии, Нью-Йорка, Сент-Луиса, Чикаго. С 1828 г. началось строительство железных дорог. Расходы распределялись следующим образом: 40 % средств шло из казны государства, а 60 %: из частных источников. Наблюдается рост урбанизации. Города росли, как на дрожжах. Особенно стремительно рос Нью-Йорк, избранный Лондоном в качестве главного торгового и финансового партнера. Население увеличилось с 135 тысяч человек в 1820 г. до 1,338 млн. человек в 1870 г. Целый ряд городов имели уже население от 0,5 до 1 млн человек. Главные потоки иммигрантов в первой половине XIX в. шли из Германии, Англии, Шотландии и Ирландии. В дальнейшем, с 1870 по 1914 гг., в США въехало свыше 25 млн. иммигрантов. Имело значение укрупнение мелких земельных участков в крупные хозяйства или фермы, работающие как заводы, объединяя (не раздробляя) усилия. С. Уорнер-млад-ший, объясняя условия роста Америки, писал: «Масштабность, величавость, даже гигантизм, стали наибольшим сюрпризом той эры, что наступила в конце XIX – начале XX веков».[289]

Помимо наличия талантов, Америка имела необходимые ресурсы для развития (как и Россия). О запасах железной руды знали с колониальных времен, но лишь открытие месторождений в северном Мичигане и Верхних озерах дали США решающее преимущество в производстве железа и стали. Полковник Дрейк обнаружил нефть в западной Пенсильвании (1859), а через пять лет нефти добывали уже более 2 млн. баррелей в год. Бурились тысячи скважин. Сюда устремились сотни миллионов долларов. Нефтяная лихорадка вполне могла соперничать с золотой. Хотя здесь находили медь еще со времен Колумба, лишь разработка месторождений в Монтане и Аризоне в 1882 г. создала новую ситуацию («война медных королей»). Сюда же можно добавить открытие серебряных рудников в 1859 г. в Колорадо и Неваде. Во владениях США (после захвата ими огромных земель у Мексики) оказались колоссальные запасы угля. Только в Нью-Мексико угля было столько, что его хватило бы американским заводам для работы в течение века. К 1910 г. в США добывали 500 миллионов тонн угля, что составляло лишь менее одного процента имеющихся запасов. К 1884 г. Америка производила 1/5 часть мирового железа и 1/4 часть мировой стали, в стране проложено 6200 миль нефтепроводов. И все это немыслимое природное богатство – в руках предприимчивых и энергичных людей. Страна бурно строится. Поднимаются ввысь небоскребы – эти наследники пирамид и Вавилонской башни. Всемирная выставка в Чикаго (1893) с ее классическими формами ознаменовала начало эры динамизма и технического прогресса. Грандиозная выставка стала своего рода символом Уолл-Стрита, то есть символом народившейся империалистической Америки.[290]