Рождение победителя - Артем Каменистый

Я, пятясь спиной вперед, угрожающе помахивал Штучкой, намекая, что гнаться за нами не самая удачная идея. Никто и не пытался — разбираться со мной доверили арбалетчикам. Не менее полдесятка стрелков поспешно нагибались и разгибались, взводя свое оружие с помощью поясных крюков. Но в отличие от луков скорость перезарядки несерьезная — я относительно легко уклонялся, засекая, как очередной враг начинает теребить пуск. А затем между нами и противником выросла стена подступающего к воде леса. Он зимний, без листьев, но кустарник среди деревьев столь густой, что даже из серьезной винтовки достать через него будет непросто.

В этот момент с удивлением услышал за спиной звон оружия. Обернулся — так и есть: отступающие бойцы рубятся с какими-то оказавшимися на пути демами. Их немного, и все в легких доспехах, но чуть дальше возле воды сгрудилась толпа непонятных оборванцев, взирающих на происходящее как-то странно. И в бой они не спешат, да и оружия у них не видно.

Откуда они здесь взялись? Известно откуда — скрытые той самой прибрежной полосой густых зарослей они не просматривались с троп и, преследуя разбитый дозор, мы их не заметили.

Лишь заметив конец толстого пенькового каната и цепи на ногах, я понял, что это те самые рабы-гребцы, исполняющие здесь роль бурлаков, а демы в коже их надсмотрщики. После чего совершил один из самых умных в жизни поступков — заорал во всю мощь глотки:

— Ребята! На веслах! Кто успеет удрать с нами — тот свободен! Бегите же!

Реакции не последовало — рабы стояли столь же неподвижно. Эх… всего лишь забитые жизнью невольники, отупевшие и ко всему безразличные — помощи от таких не дождешься. Поспешил к месту событий, изготавливая Штучку к размашистому удару сверху вниз — успел понять, что этот простейший прием на диво эффективен. Лишь щит может спасти с гарантией — мечи или древки топоров редко выдерживают встречу с серебряным лезвием.

Но пустить волшебное оружие в ход не успел. Из толпы рабов внезапно выскочил смуглый оборванец исполинского роста и чудовищной ширины плеч, с яростным ревом он налетел на шеренгу пытающихся нас задержать демов, начал расшвыривать врагов как котят. А следом ринулись остальные гребцы — темных, не ждавших удара в спину, попросту смело этой бушующей волной. Их рвали руками, втаптывали в песок, кусали, били головами о валуны и деревья, топили на мелководье.

Дальше мы драпали дружно с рабами — покончив с надсмотрщиками, они не стали задерживаться. Лишь у парочки, похоже, произошло помутнение в голове: оставшись на месте короткой схватки, они продолжали терзать тела мучителей, не обращая внимания на происходящее вокруг. Никто не стал им мешать — вид у безумцев был столь страшен, что нет сомнений: накинутся на каждого, кто рискнет оторвать их от кровавой потехи.

В нас продолжали лететь болты — демы обстреливали с правого берега. Дистанция все же поприличнее чем раньше — попадали нечасто, да и арбалетчиков там не прибавилось: семь-восемь — не больше. Тук, вывалившийся непонятно откуда, зазвенел латами: ударило, но не пробило. На бегу он прохрипел:

— Простите, сэр страж. Оттеснили меня от вас в этой давке. Еле пробился. Пришлось через лес кабаном ломиться. Ох и тяжко было — едва не расплющило.

Я не отвечал — не до этого, да и дыхание стоит приберечь. Драпать нам, наверное, придется долго. Но и молчать нельзя — я должен сберечь как можно больше людей:

— Все туда! К тропе! Заходим в лес и мчимся по берегу к той развилке, откуда пришли! К корчме! Кто потеряется: сбор возле лошадей! Кто не помнит, где их оставили: бежите за теми, кто помнит! Раненых не бросать!

Как ни странно меня поняли. Даже рабы не стали продолжать бег по полосе песка, подставляясь под обстрел. К тому же дальше берег чуть повышался и она сходила на нет, а глубина в таких местах подступает вплотную к урезу воды.

Не один я был таким умным — когда укрылся за деревьями, увидел, что по тропам, густо тянущимся параллельно реке, в сторону развилки поспешно продвигаются сотни бойцов. Ими весь лес кишел. И не сказать, чтобы они отступали в панике. Нет — хватало и паникующих, но в основном народ держался бодренько: шли быстро, оглядываясь с воинственным видом, покрикивая угрожающе, не потеряв оружие, помогая раненым.

Потери у нас конечно просто ужасающие. Но если демы не устроят быструю атаку, то сумеем сохранить приличные силы. Мы проиграли, но нас не разгромили — войско уцелело. Не прежнее, конечно, но лучше чем ничего. Может у нас еще будет победоносное будущее. Уже сейчас начинают вырисовываться кое-какие идеи. Демы небось думают что мы не скоро опомнимся после такого разгрома — должны хоть немного расслабиться. А мы обязаны это использовать — нельзя оставлять их в покое, позволяя спокойно делать все, что заблагорассудится.

Я зол. Разъярен. Но не запуган и рассуждаю почти хладнокровно. К тому же за битого двух небитых дают — я стал гораздо опаснее.

Глава 20 Разгром?

В юные годы, читая о победах и поражениях древних полководцев, я неоднократно задавался вопросом: «Что происходило при этом с проигравшей стороной?» Как правило, сведения об этом были скудны и невнятны, но вариант, при котором одна из армий гибла в полном составе, вряд ли можно признать обычным явлением. Да и как вы это представляете? Торжествующая побеждающая толпа весело лупит вражеских солдат, а те даже не замечают, что их становится все меньше и меньше, шансов уже нет — разгром неизбежный, и все равно продолжают рубку. Или сдаются, становятся на колени, безропотно подставляют шеи под топоры палачей. Не верю: человек любит жизнь и даже рискуя всем, надеется на лучшее. Вариант, при котором смерть неизбежна, привлекает лишь самоубийц, которых не может быть слишком много.

Думаю, обычным исходом было тотальное бегство проигрывающей стороны. Бросая обоз, оружие и тяжелые вещи, умирая под ударами преследующей конницы. Но если местность не располагает к полному истреблению, кто-то обязательно должен уйти. Где-то вдалеке от поля боя их собирают облажавшиеся полководцы, заново формируют подразделения, усиливают подкреплениями, и вот оно — получайте новое войско.

Читая историю некоторых войн удивляешься — откуда проигрывающая сторона брала все новые и новые армии? А ответ прост — это была одна и та же. Просто противник не сумел толково организовать преследование, добивая деморализованные отряды и улепетывающих одиночек. Вот и выживали многие. Вспоминается, как после самых сильных разгромов некоторые подразделения ухитрялись отходить под барабанный бой и с развевающимися знаменами — это считалось доблестью и даже вознаграждалось. Своего рода поражение с элементами победы.