Тайны ночи - Джо Беверли

Однако долг обязывал. Следовало убедиться, что земли новых республиканцев не останутся без присмотра, и проследить за сбором урожая. Кто, если не он, сделает это?

Эдвард Овертон распечатал письмо и сердито плюхнулся в скромное кресло, стоявшее в его маленькой комнате в «Роустон Глиб». Только этого ему и не хватало!

Пришлось прочитать письмо еще раз. Несмотря на то что жители Венскоуга относились к нему с прохладцей, он все же сумел найти одного лакея, согласившегося держать его в курсе событий — разумеется, за деньги. Эдвард всегда знал, что его тетка — шлюха, и вот оно, доказательство! Шпион подслушал разговор супругов Овертонов относительно того, в какой комнате лучше устроить детскую. Даже сам дядя едва ли не верил, что это его ребенок, но сэр Дигби готов был пойти на обман, лишь бы лишить его, Эдварда, законных прав.

Коттерит раздраженно скомкал листок. Только не поддаваться панике!

Венскоут будет его поместьем. Он превратит его в Иерусалим. То, что там сейчас творится, — большой грех, и у него есть средства предотвратить катастрофу.

Эдвард встал и заходил по комнате, ужасаясь собственным замыслам.

Когда он начинал работать в аптеке, то думал только об исцелении больных. Потом его попросили помочь еще кое в чем.

Это было на благо всем и во славу Господа. Несомненно. Сколько святых влачили жалкое существование в поместьях, призванных укреплять праздность и богатство горстки аристократов! В имениях же Новой Республики каждый святой имел собственный надел и мог выращивать себе хлеб и мясо. Ни один клочок земли не расходовался на декоративные сады, оленьи пастбища или глупые развлечения.

При нем Венскоут станет процветать. Оставить обман безнаказанным — значит украсть у Бога! А дядя Дигби и так уже зажился на этом свете, не то что кузен Уильям…

Эдвард приложил кулак ко рту, вспоминая последние минуты своего кузена. Это убийство он задумал самостоятельно, но не ради себя. Ему надо было расчистить дорогу для Божьих целей.

Он поступил правильно.

Он святой.

Это они грешники.

Наконец, утвердившись в своем решении, Эдвард пошел в аптеку и аккуратно налил в маленький пузырек лекарство от синяков, подписанное: «Яд. Только для наружного применения». Эта жидкость была неэффективна и использовалась редко. Заглянув затем в справочник, он нашел то, что хотел, — рецепт с туманным названием «средство для сохранения менструаций». Приготовив смесь, он налил ее в другой пузырек.

Положив флаконы в карман, Эдвард смиренно испросил у Господа разрешения посетить своего дядю, который хворал, и вскоре уже скакал к Уэнслидейлу на приземистом мерине из общественной конюшни святых.

Он, правда, немного беспокоился из-за Бренда Маллорена — тот ведь предупреждал его держаться подальше от Венскоута. У Эдварда не было желания еще раз встречаться с этим бандитом, однако к тому времени, когда слуги сообщат лорду Бренду о его приезде, сэр Дигби будет уже мертв, а ребенок шлюхи унесен из ее чрева с потоками крови.

И тогда он, Эдвард Овертон, наконец-то отдаст Венскоут в услужение Господу.

На другой день Розамунда побывала у своих родителей. Слуги скоро догадаются о ее беременности, и она решила сообщить эту новость сама, упредив возможные слухи. Она волновалась, не зная, как они воспримут сообщение о ребенке, но они обрадовались и от души поздравили ее. Если у них и были какие-то подозрения, то они держали их при себе.

Мать Розамунды наверняка узнала Бренда в Аррадейле, но виду не подала. Интересно, сказала ли она отцу? Дочь теперь чувствовала себя провинившейся маленькой девочкой, и все же дело было сделано.

Мать поцеловала ее на прощание, а отец помог сесть в дамское седло: Розамунде нельзя рисковать! Всю дорогу до Венскоута ей придется вести лошадь шагом, поэтому она уехала пораньше.

Седло сопровождавшего ее конюха было увешано сумками и корзинами: мать Розамунды явно полагала, что в Венскоуте дочку плохо кормят. Обернувшись, девушка помахала родителям рукой и вместе с конюхом выехала на дорогу к Венскоугу.

Несмотря на легкие облачка, день стоял погожий. Розамунда любовалась красотой долин, спокойная и счастливая, не позволяя себе вспоминать про потери и с радостью глядя в будущее.

Она уже спускалась с холма перед домом — еще немного, и на горизонте покажется Венскоут, — когда из кустов выехали четыре всадника с пистолетами и окружили испуганного конюха.

Оправившись от первого потрясения, Розамунда стегнула свою лошадь и поскакала к Венскоугу за помощью, проклиная неудобное дамское седло. Но не успела она и глазом моргнуть, как дорогу ей преградила крупная серая кобыла, а чья-то рука перехватила поводья.

— Леди Овертон, если не ошибаюсь?

Маркиз Ротгар! Розамунда чуть не упала в обморок.

— Сэр, что вы делаете? — в страхе спросила она.

Он все знает! И пришел, чтобы отомстить. В голове ее неотвязно крутилась одна мысль: главное — спасти ребенка!

— Не бойтесь, — сказал Ротгар. Лицо его было совершенно непроницаемо. — Я отвезу вас в безопасное место.

— Мой дом совсем рядом. Там я буду в безопасности.

— Я сомневаюсь…

Розамунда хлестнула его плеткой по руке. Маркиз вырвал плетку, но на мгновение отпустил поводья ее лошади. Девушка поскакала вперед.

К Венскоугу.

К Дигби.

Она уже раскрыла было рот, чтобы позвать на помощь, но ерая кобыла настигла ее и опять встала поперек дороги. Лошадь Розамунды тотчас поднялась на дыбы, и девушка с трудом удержалась в седле.

Когда она наконец обернулась к маркизу, разгоряченная и трепещущая от страха, на лице его не отразилось никаких эмоций. Ее бедный конюх с виноватым видом лежал на земле, связанный по рукам и ногам.

— Не кори себя, Нед! — крикнула она ему. — Не мог же ты один одолеть четверых разбойников.

Люди лорда Ротгара были так же невозмутимы, как и их господин. Они уже спешились и окружили ее, пресекая дальнейшие попытки к бегству.

— Что вам от меня надо? — Голос ее предательски дрогнул.

— Вы поедете на юг, леди Овертон, здесь вам оставаться опасно. У нас есть карета.

Он махнул рукой в ту сторону и не спеша повел туда обеих лошадей, как будто похищение было для него самым обычным делом. Ей ничего не оставалось, как только подчиниться.

— Единственная опасность, которая мне угрожает, исходит от вас, сэр. Кто вы такой?

— Вы отлично знаете, кто я, и могу вас заверить, ничуть вам не опасен. Если я как-то обижу вас, Бренд никогда меня не простит.

О Боже! Бренд в курсе этого похищения? А она ему так доверяла!

— Не опасен, как же! — хмыкнула она. — Из-за вас я чуть не упала с лошади.