Число зверя - Андрей Баширов

— Все как ты говорил — на кончике ножа на чайную чашку. Мне ехать за ним на машине? Можно я возьму твой “Порше”?

— Возьмешь “Волгу”, чтобы не светиться. Доведешь его до машины и посмотришь куда он положит дипломат. Лекарство начнет действовать минут через десять. Он успеет отъехать километра на два — три. На месте аварии ты должен оказаться первым. Первым и оттуда слинять. Мне нужны все его бумаги. Понял?

— Не впервой.

***

Марков вошел в гостиную и молча сел на свое место. Гоша сидел за столом и листал журнал. В залу, как заправский половой, с подносом на кончиках пальцев и полотенцем через локоть, влетел Роберт. Он поставил перед сыщиком чайный прибор и налил чай. Гоша отложил журнал и отхлебнул из чашки.

— Как? — согнувшись в шутовском полупоклоне, поинтересовался у него любимчик Маркова.

— Прекрасно. То, что надо.

Валентин Александрович взглянул на Роберта, затем на часы и протянул сыщику две пачки долларов. Одна была разорвана.

— Здесь девять тысяч девятьсот пятьдесят.

— А где еще пятьдесят? — поинтересовался гость.

— Вычел за обслуживание и за журналы. Пока.

— Да, сэр, от вашего ока ничего не скроется. — Хмыкнув, Гоша сунул пачки с деньгами в дипломат, допил чай и встал. — Ну, я поехал.

— Давай, — кивнул “главный сутер”. — Не гони, здесь через каждые пятьсот метров дорогу ремонтируют. Роберт проводи гостя до машины.

Едва Гоша и Роберт вышли, у Маркова в кармане запищал сотовый телефон. Звонил Артист.

— Мне передали, что вы меня разыскивали.

— Да, нам необходимо встретиться. Надо разобраться с одним человечком. Он достаточно попортил моих девок и очень дорого мне обошелся.

— Поговорим при встрече. Что еще?

— Одна моя девочка должна записать на чужой территории разговор, но вы же знаете, в каком виде проститутке приходится работать. Ее разденут догола, да и все остальные будут в таком же виде. Мои клиенты лишь тогда развязывают языки, когда точно знают, что их никто не может записать. Говорят, что есть какие‑то микрофоны в виде пьезокристаллов или зубных протезов…

— Есть кое‑что и получше. Думаю, что я смогу вам помочь.

— Буду вам очень признателен.

— Хорошо, я перезвоню и мы договоримся о встрече.

***

Утром в понедельник они проснулись уже в первом часу, отсыпаясь после бессонной и безумной ночи любви.

— Ты был великолепен. — Марина крепко прижалась к Анатолию и чмокнула его в щеку. — Я не очень громко кричала?

— Я сам, по — моему, еще громче завывал от сладострастья.

— Но, в любом случае, твое лечение пошло мне на пользу.

— Сейчас проверим, — Анатолий приложил к ее лбу ладонь. — Похоже на то.

Он попытался встать с постели, но Марина обхватила его за шею.

— Не уходи.

— Но ведь кто‑то должен принести тебе в постель чашечку кофе.

— Ну еще чуть — чуть. У меня начала подниматься температура.

— Симулянтка, хочешь повторить вчерашний трюк. Я сегодня пощупал твой лобик, у тебя нормальная температура.

— Не там надо было щупать, а пониже.

— Тогда другое дело. Но не больше, чем на полчаса. Мне сегодня надо хотя бы на пять минут заскочить на работу…

***

Держа в руках пакет с подарками и большой букет роз, Марина оглянулась по сторонам.

— Ну, кажется, ничего не забыла.

— Ну, а если и забыла, — улыбнулся Анатолий, — значит у тебя всегда найдется повод зайти еще разок.

Они поцеловались и вышли из квартиры. Машина Марины, предупредительно подогнанная Анатолием со стоянки, стояла прямо возле подъезда.

Анатолий открыл Марине дверцу и сказал:

— Давай я сяду за руль, а то ты еще слаба после болезни.

Марина кивнула и села на пассажирское сиденье, прижав к лицу букет роз и вдыхая их аромат. Она давно уже не была так счастлива. Разве что с Ларисой…

Анатолий притормозил возле станции метро. Через минуту он вернулся с еще более огромным букетом роз.

— Зачем? У меня же есть.

— Это только что срезанные, значит простоят дольше. И дольше будут доставлять тебе удовольствие. И, ваще, обо мне ты и не подумала, может, мне приятно дарить такой красивой девушке цветы.

— Да у меня и ваз столько не будет.

— Это дело поправимое. Сейчас заедем в овощной, купим три трехлитровые банки маринованных помидоров. Помидоры спустим в унитаз, я их терпеть не могу, а банки оставим себе под цветы.

— А я люблю помидоры.

— Хорошо, тогда купим три банки тухлых соленых огурцов.

— Договорились, но пустые трехлитровые банки у меня и самой дома есть.

Анатолий, несмотря на обилие пробок на улицах столицы, довез ее до дома довольно быстро.

— Где ты обычно ставишь свою машину?

— Посмотри, где есть свободное место, поближе ко второму подъезду, туда и ставь, — сказала Марина. — Здесь довольно интеллигентное и демократически настроенное население живет, да и мою красавицу все знают, поэтому с парковкой никаких проблем у меня не возникает.

Анатолий поставил машину, и они поднялись на медленном скрипучем лифте на восьмой этаж. Марина открыла дверь своими ключами. Их, как и “Жигули”, вернули ей в целости и сохранности. Причем ее машина еще никогда так не сияла. Даже салон, который Федорова уже забыла, когда в последний раз пылесосила, был тщательно вымыт и блистал первозданной чистотой.

Марина повернулась к стоящему на лестничной площадке Анатолию и сказала:

— Прошу пожаловать в мою келью. Не обращай внимание на мой девичий беспорядок. Впрочем, закрой за собой дверь и постой минуточку в прихожей, я на всякий случай загляну в комнаты, вдруг там валяется на видном месте что‑нибудь из предметов женского гардероба.

Марина зашла в гостиную и быстро собрала в стопку разбросанные по дивану и журнальному столику газеты и вырезки со статьями о “Джеке — потрошителе”. Затем заглянула в спальню. Здесь царил настоящий кавардак. По постели были раскиданы детали боевого наряда путаны, которые она примеряла перед последним выходом на охоту за убийцей Ларисы. Марина сгребла все юбки, лифчики, трусики в одну кучу и засунула в шкаф. Взглянув на себя в зеркало, она ужаснулась. Видок у нее был еще тот! Хорошо хоть, что она, после кражи машины и в ожидании милиции, успела снять с лица свой яркий макияж. Интересно, о чем бы тогда мог подумать Анатолий? Тут она вспомнила, что оставила его стоять в прихожей.

— Все, можешь проходить в гостиную! — крикнула она ему через всю квартиру. — Я сейчас выйду, только переоденусь.

Анатолий вошел в комнату и огляделся по сторонам. Первое, что ему бросилось в глаза, это большой портрет Ларисы в траурной рамке. Лысенко подошел поближе, всмотрелся в него и вдруг нахмурил брови. Эта женщина явно ему кого‑то напомнила. Рядом с портретом висел календарь. Некоторые числа на нем были обведены кружочками, а затем перечеркнуты. Все это образовывало рисунок из трех шестерок. В последней цифре оставалось три незачеркнутых кружочка.

В гостиную вошла уже успевшая переодеться Марина.

— Что ты там рассматриваешь? — спросила она.

— Календарь. Если не секрет, что это здесь у тебя нарисовано.

— Три шестерки. Тайный знак сатаны или, как обычно говорят церковники, — “число зверя”.

— Вот не думал, что ты увлекаешься священными науками и кабалистикой.

— Да это так, — махнула рукой Марина. Ей не хотелось посвящать кого‑либо в свои ночные рейды за головой убийцы своей любимой подруги. Тем более Анатолия.

— А это кто? — он показал на портрет Ларисы.

— Моя приятельница. Она недавно погибла. Ее убил тот садист, о котором пишут в газетах. Мы были очень близки. Мне ее очень не хватает.

— Извини за мой бестактный вопрос.

— Ничего. Устраивайся поудобней, я сейчас приготовлю кофе. Ты носил его мне прямо в постель, надо и мне попробовать каково это, принести тебе хотя бы в кресло, — улыбнулась Марина и скрылась на кухне.

Анатолий сел в кресло возле журнального столика и взял из лежавшей на нем стопки газет первую попавшую. Ему сразу же бросилась в глаза обведенная красным фломастером заметка. Лысенко прочел ее. Речь в газетной статье шла о гибели от рук “Джека — потрошителя” очередной проститутки. Анатолий вновь нахмурился. Он бросил взгляд на портрет Ларисы и о чем‑то задумался.

Из этого состояния его вывело появление Федоровой с подносом на котором стоял кофейный сервиз и ваза с цветами.

— Розы просто божественны, — водрузив поднос на стол, сказала Марина, затем расставила чашки и налила в них из какого‑то стеклянного сосуда замысловатой формы черный кофе. Его аромат тут же распространился по всей комнате. У Анатолия даже слегка закружилась голова.

— А вот угостить тебя мне нечем. Я временами сажусь на диету, чтобы держать себя в норме, и тогда стараюсь не держать дома ничего съестного. Сейчас как раз такой период.