Горсть песка-12 - Валерий Белоусов

Наши танковые дивизии 47 корпуса при поддержке авиации атаковали неприятеля, однако существенного успеха не добились.

Нами были задействованы части резерва — 29-тая моторизованная дивизия. После первоначального успеха в районе аэродрома Именин она была неожиданно контратакована во фланг танками противника и перешла к обороне.

Успех сопутствовал 18-той танковой дивизии — она достигла Пружан, город после того, как шесть раз переходил из рук в руки — остался за нами.

Однако возникли некоторые осложнения- а именно появление на коммуникационной линии вражеских танков…»

«Достаточно. Операция в целом развивается по МОЕМУ плану. Русские продолжают стягивать к Бресту и Кобрину свои резервы — а мы их поочерёдно перемалываем.

Что касается попытки противника перехватить наши коммуникации — это же просто смешно.

Русские тупо следуют шаблону…Смотрите, они вначале дают нам углубиться на их территорию- а потом пытаются устроить нам Канны…Вот здесь, под Ошмянами, и здесь, под Пружанами…

Причём силы для перехвата коммуникаций выделяют совершенно неадекватные поставленной задаче…

Какие-то бродячие Die Kosaken,какой-то единичный сверхтяжёлый танк…

Причём я полагаю, что этот танк был оставлен русскими в засаде заблаговременно…Там же, если верить карте- кругом сплошные болота. Не на парашюте же его сбросили, майне херрен? Ха-Ха…И понятно, почему танк один. Потому что два танка спрятать в кустах значительно труднее!

Нет, это всё ерунда.

Но всё-таки, по — моему, следует установить сплошной фронт перед русскими передовыми линиями…»

«Господин Фельдмаршал, а что, если русские начнут эвакуацию от Гродно?»

«Не эвакуацию, а бегство…Побегут, бросая оружие, технику, даже сапоги! В добрый путь! Пусть сверкают пятками до самого Урала…

Кому они опасны- стадо, безоружная толпа…

Друг мой, такое количество оружия- которое они бросят- русским надо будет копить десятилетиями, а не годами…Так что я только рад буду…

Другое дело- планомерный отход. Этого мы русским позволить не имеем права…»

В это же время. Брест. Крепость. Северный остров. Развалины ДНС?5.

Немецкая армия по ночам не воюет… впрочем, мы об этом уже говорили.

Война- войной, а ужин по распорядку дня. Ну и предписанный немецкими врачами — гигиенистами восьмичасовой сон.

Пока что в ЭТУ войну предписания герров докторов Плётца и Шильмайера неукоснительно выполняются…

А как же! «Утренний час дарит золотом нас», «Рано в кровать- рано вставать, бедности, Гансик, не будешь ты знать», «Два раза в неделю не помешает ни мне, ни тебе» (ой, это сейчас для зольдатен не очень актуально…военно-походный «Буфф» с хотя и трудолюбивыми, но слишком жадными до рейхсмарок галичанками («За пфеннинг- ершом!») так и застрял пока в районе Тересполя).

Однако дивизион 21-см мортир в эту минуту проводит короткий, но яростный налёт…

Дело в том, что начальник Der f?hrende Posten der Artilleriebeobachter решил сделать себе на память цветной панорамный снимок зарева над пылающим Брестом…Запечатлеть, так сказать, для благодарных потомков результаты своих неустанных трудов.

Вообще-то, скажете, «слишком роялисто» — такие снимки делают обычно только крутые, как варёные яйца, профессионалы? Я отвечу- продвинутые любители тоже…

Установил он на берегу ярко-алого, как артериальная кровь, Буга треногу, прикрутил к фотокамере широкоугольный объектив… Не поленился ведь захватить из дома на фронт студийную камеру, со всеми аксессуарами!

И за этим вполне мирным занятием талантливый фотохудожник незамедлительно получил в лоб пулю от злобного русского пограничника… Мосинская винтовка- она на 2000 метров свободно достаёт…(случай подлинный, немецкий ветеран говорил автору об этом с огромной обидой на диких, некультурных русских своим старческим, дребезжащим голоском…так ведь он и не понял ничего, сволочь дряхлая! За столько лет… Они ничего не забыли и ничему не научились!)

Вот камрады покойного и вымещают сейчас свой… страх!

…..Тяжкий удар срывает с петель чудом уцелевшую дверь…в подвал хлынула волна раскалённых газов, оглушающей болью хлестнувшая по прижавшимся к бетонному полу телам, зазвенели рикошетом по стенам и потолку осколки…

Лежащая бок о бок с Володей «прокурорша» негромко вскрикнула…

Менжинский: «Надя, что с тобой? Ты ранена? Куда, скажи? Надя, тебе плохо?»

Перевернул её на спину- а она, стесняясь, всё пыталась из последних сил прикрыть белеющую сквозь разорванную осколком синюю гимнастерку левую грудь, под которой быстро набухало чёрное, горячее пятно…

Менжинский, глотая слёзы: «Суки. Пидарасы. Вы издали, безнаказанно убиваете нас, наших детей, наших женщин…Думаете, это вам так просто сойдёт? Зуб даю. За неё- положу сотню…Сотню. Вот назло вам не сдохну, пока сотню не положу!»

Это же время. Западный Буг. Переправа южнее Бреста.

«Hey, Hans, was es dort schwimmt?

Ich wei? nicht, irgendwelche Russische Schei?e…»

Ганс глубоко ошибался…Можно сказать, фатально ошибался! Это действительно, плыло нечто исключительно русское…вот только не дерьмо — а главстаршина товарищ Таращук…

Ну не было в советском Рабоче-Крестьянском Красном Флоте института прапорщиков…Сверхсрочники — да, были. Вот товарищ Таращук- таки был из них.

Поскучневший Ганс отвернулся от красноватых в свете зарева тихо плещущих о борт понтона вод… А когда вновь посмотрел на реку- перед ним стояла скромненькая такая фигурка…

Ганс, будучи на экскурсии в Берлинском Zoo, с интересом и тщательно скрываемым ужасом рассматривал доставленную Гагенбеком из таинственных глубин Центральной Африки гигантскую гориллу…

Позой и телосложением голый и мокрый товарищ Таращук весьма и весьма походил на неё. Только вот, этот огромный, чёрный зверь — Gorilla Gorilla (не дважды горилла, а так по-латыни) уютно разместился бы под мышкой у товарища главстаршины…

Достаточно сказать, что Ганс увидел в руках у монстра две лопаты… Только это были не лопаты- а так, ладошки…

Одна из ладошек сжалась в кулачок с синим якорьком на запястье (почитай, размером в натуральную величину)… И кулачок врезался Гансу в личико, сминая и кроша ему носик и вбивая ему в глоточку передние зубки…

Продолжая разворот, товарищ Таращук аккуратно задел по кумполу второго немчика…вода Буга только тихо всплеснула…

От воды донеслось: «Боцман, ты как?!»

Таращук (и вправду боцман Днепро-Бугского речного пароходства, по жизни): «Усё у поряде, тАварыщ кАмиссар… Я у Пинске на спор кнехт чухунный свАрачывал…»

И начал принимать из воды обтекаемое тело «Рыбки», славной игрушки образца 1917 года, малая речная мина….Геройская Пинская Флотилия жива! И борется с врагом.

«Прощайте, скалистые горы!

На подвиг Отчизна зовет!

Мы вышли в открытое море,

В суровый и дальний поход!

А волны и стонут и плачут,

И плещут о борт корабля…»

Это же время. Брестская область. Каменецкий район. Какое-то топкое место…

Точнее — определить местоположение было очень сложно…

Белесый туман неслышно стелился над кочками с тонкими прутиками ольхи и осины…Справа медленно умирал ряд мелких чахлых сосенок, слева сухими пальцами мертвецов тянулись ввысь черные стволы уже умерших сосен, которые как-то умудрились здесь подрасти. А посреди лежала бездонная, вечная — чёрная, черная грязь…

Никого и ничего вокруг живого… И только желтоватые болотные огоньки неслышно бродили над мрачной трясиной…

Вот в тумане проступают два желтоватых огонька…становятся ярче, светлеют…Это фары боевого света на башне Т-26, над маской пушки… перед танком движется сгорбленная фигура древней старушки, за ней- хромает человек в танкистском комбинезоне, с загипсованными кистями обеих рук…

Люди проходят мимо нас- и мы видим, как что-то (корень? толстый стебель водного растения?) неслышно оплетает ногу мужчины…Тот спотыкается…

Бабушка Олеся (а это именно она), не поворачивая головы: «Брысь!»

И «корень» послушно отпускает ногу Сандалова (а это именно он), и с тихим чавканьем уползает к себе в грязь…

Сандалов, так и не заметивший ничего: «Бабушка, а мы точно не опоздаем? Там ведь наши товарищи смертный бой ведут!»

Олеся: «Не спеши, внучек, а то как раз успеешь! Не опоздаем. Здесь…время ПО-ДРУГОМУ идёт…»

И Сандалову на миг вдруг показалось, что сгорбленная старческая фигурка стала расплываться, и сквозь неё проступает…проступает…

Тьфу, что только не померещится на болоте…

Это же время. Бывшая La R?publique Fran?aise. Оккупационная зона. Открытый город Париж, страдающий…

Эк куда автора занесло…Какое отношение имеет Париж, страдающий от ожирения и плохо залеченного люэса — к пылающей Беларуси?