Полный курс русской истории: в одной книге - Сергей Соловьев

Государственные реформы Петра

Петр всеми силами стремился превратить свою Московию в европейское государство. Для этого он разработал ряд мер, начав с реорганизации армии и основания флота, а затем приступив и к внутренней реорганизации структуры власти. Первым такого рода действием было создание коллегиального органа управления церковными делами – Святейшего Синода. Феофан Прокопович писал, что —

«…от соборного управления нельзя опасаться отечеству мятежей и смущения, какие могут произойти, когда в челе церковного управления находится один человек: простой народ не знает, как различается власть духовная от самодержавной, и, удивленный славою и честию верховного пастыря Церкви, помышляет, что этот правитель есть второй государь, самодержцу равносильный или еще и больше его, и что духовный чин есть другое, лучшее государство, и если случится между патриархом и царем какое-нибудь разногласие, то скорее пристанут к стороне первого, мечтая, что поборают по самом Боге».

В то же время Петр удачно избавлялся и от подчинения государственных структур церкви. Синод был точно таким же государственным учреждением, как, скажем, министерство. Одной из задач реформ было открыть доступ к высшим государственным должностям талантливым людям из низких сословий. Так что Петр упорядочил чины, соотнеся военные с гражданскими, разрешил занятие чиновничьих должностей любому человеку, облегчил продвижение по службе. Жители городов попали под деление на три разряда (по уровню доходов), сельские – на шесть. Впрочем, для последних эти реформы ничего хорошего не значили. Во времена Петра путь к должностям был открыт только свободным людям. Крестьяне, крепостные, к этому свободному народу не принадлежали. Свобода у них была только одна – платить разного рода налоги и подати, которые выдумывало правительство, чтобы содержать огромную армию и вести постоянную (почти ни единого года без похода) войну. Единственное, чем он попытался облегчить крестьянам неволю, так изданием указа 1721 года, который не исполнялся: «Продажу людей пресечь, а если нельзя уж совсем, то продавать целыми семьями, а не порознь, как скот, чего во всем свете не водится». Но для выискивания нового источника доходов появилась даже особая должность – прибыльщик. Вот только прибыльные указы на начало 1705 года:

«1 января – два указа: первый – об отдаче рыбных ловель на откуп; второй: на Москве и в городах, у всяких чинов людей соль описав, продавать из казны, а у продажи быть выборным головам и целовальникам добрым, а над ними смотреть бурмистрам; а впредь соль ставить в казну подрядом, кто похочет, а почему по подряду по истинной цене на месте станет, продавать вдвое. В том же месяце велено переписать у продавцов дубовые гробы, собрать их в монастыри и продавать против покупной цены вчетверо; а сосновых, еловых и других гробов не переписывать и не брать. В том же январе наложена пошлина на бороду и усы: кто не захочет бриться, с тех брать: с царедворцев, служилых и приказных людей – по 60 рублей; с гостей и гостиной сотни первой статьи – по 100 рублей, средней и меньшой статьи, с торговых и посадских людей – по 60 рублей, с боярских людей, ямщиков, извозчиков, церковных причетников и всяких чинов московских жителей – по 30 рублей ежегодно; с крестьян велено брать везде по воротам пошлину, по 2 деньги с бороды по все дни, как поедут в город и за город».

Очень хорошо помня, что такое народный или военный бунт, все средства император употребил для создания четко выстроенного государственного аппарата, способного быстро реагировать и быстро принимать решения. В основу этого аппарата была положена полицейская система, предполагающая полный контроль. Главнейшим органом этой власти стал Сенат, которому следовало подчиняться так же беспрекословно, как и царю. Главная функция Сената – контроль буквально за всем, подавление волнений: суд, доходы, расходы, прохождение службы. Контролировать работу самого Сената должен был генерал-прокурор. В Сенате впервые была учреждена должность обер-фискала, в задачу которого входило тайное наблюдение за работой и действиями чиновников. Для ведения политических дел была создана Тайная канцелярия. Приказы заменили коллегиями (Камер-коллегия, Штатс-коллегия, Юстиц-коллегия, Вотчинная коллегия, Мануфактур-коллегия, Берг-коллегия, Коммерц-коллегия, коллегия Иностранных дел, Военная, Адмиралтейская), состоявшими из президента, двух вице-президентов, четырех советников и четырех асессоров. В городах на западный манер появились магистраты, бурмистры, земля была описана и затем разделена на 12 губерний и 43 провинции. Во главе губернии стоял губернатор, во главе провинции – воевода. Войско стало регулярным, оно набиралось на основе подушного оклада, то есть для простого населения были установлены квоты набора в армию, дворяне же обязаны были служить все. Петр запретил получение офицерских чинов дворянам, которые не прошли солдатской службы. Но купцам разрешил выкупаться за 100 рублей от армейского будущего. Но особенное внимание было теперь уделено предотвращению непослушания, мятежей. Петр знал, как пущенный слух может взбунтовать целый город. Так что он ввел учреждение, наблюдающее за порядком, – полицию. Все было продумано четко, по плану:

«…каждая улица и каждые 10 домов имели своего надсмотрщика, избираемого жителями; все городские жители, начиная с двадцатилетних, составляли стражу, обязанную охранять спокойствие и порядок в городе. В провинциальных городах и уездных полиция была в руках комендантов, магистратов и старост, в уездах – у губернаторов и воевод».

Все, что только можно было регламентировать, – регламентировалось. Появились планы застройки городов, для уничтожения пожарной опасности дома теперь ставились на положенном расстоянии друг от друга. Запретили хоронить ранее трех дней, чтобы не похоронить живого. При церквях появились приюты для подкидышей. Хлеб требовалось теперь снимать косами, а не серпами. Пустоши велено было заселять, выписывая переселенцев. Запретили утаивать руду и прочие ценности, скрытые в земле. За время правления Петра в государстве вместо пары существующих при его отце появилось 233 фабрики и завода. Были организованы разного рода учебные заведения. В России появилась своя Академия. Изучались земли, так сказать, недавно колонизованные, где русских людей было немного. Для изучения русской природы, географии и истории пригласили западных ученых. Впервые при Петре древние летописи были ради сохранения привезены из монастырей и переписаны. В начале своего правления Петр сразу же ввел новое летоисчисление, не с сотворения мира, как прежде, а с Рождества Христова, и не с 1 сентября, а с 1 января, а в конце правления он ввел и новый алфавит, изгнав из старого буквы, которые считал лишними.

Борьба с воровством и взяточничеством

Но это страстное желание все упорядочить и проконтролировать мало помогло Петру в борьбе со своими вельможами. Стоило императору закрыть глаза, тотчас начинались совершенно бесконтрольное воровство и взяточничество. Что с этим ни делали контролирующие чиновники, процесс пошел. Даже сам любимый друг Петра Александр Меншиков оказался замешанным в воровстве. Впервые свой гнев на любимца Петр излил еще во время польского похода.

«Николи б я того от вас не чаял», – писал к нему Петр, узнав о «шалостях» своего Алексашки.

Из турецкого похода он отправил «милому дружку» такое послание:

«Зело удивляюсь, что обоз ваш слишком год после вас мешкает (в Польше); к тому же Чашники (местечко) будто на вас отобраны. Зело прошу, чтоб вы такими малыми прибытками не потеряли своей славы и кредиту. Прошу вас не оскорбиться о том, ибо первая брань лучше последней; а мне, будучи в таких печалях, уже пришло до себя, и не буду жалеть никого».

«Чем дальше въезжал царь в польские владения, – рассказывает Соловьев, – тем сильнее становились жалобы на Меншикова. Светлейший князь оправдывался, писал, что нельзя обращать внимания, если какая безделица и взята у поляков; Петр отвечал ему: „Что ваша милость пишете о сих грабежах, что безделица, и то не есть безделица, ибо интерес тем теряется в озлоблении жителей. Бог знает, каково здесь от того, и нам жадного (никакого) прибытку нет; к тому ж так извольничались, что сказать невозможно, и указов не слушают, в чем принужден буду великим трудом и непощадным штрафом живота оных паки в добрый порядок привесть. О обозе объявляю, что не без лишнего было, ибо сверх вашей указной 1000 порции еще много порций брано на ваших людей, которые, побрав, иные к вам, а кои иноземцы и домой отпущены, в чем адъютант Жуков никакого оправдания ясного не положил, ни указу, почему то делал, не сказывает; что делал по письму Гольцова секретаря, от которого указов без самого Гольца подписи принять было не довелось, для чего ныне он за арестом и розыскивают. Что же вы пишете, что вы послали для обоза своего адъютанта Гопа, и оного я сам наехал недалеко от Алыки – выбирает деньги себе“… Петр мог ограничиться первою бранью относительно поведения Меншикова в Польше; но, возвратясь в Россию, он увидел, что Данилыч и в вверенной его управлению губернии, и в самом парадизе употребляет во зло доверенность царскую. В начале 1712 года, отправляя Меншикова в поход в Померанию, он говорил ему: „Ты мне представляешь плутов как честных людей, а честных людей выставляешь плутами. Говорю тебе в последний раз: перемени поведение, если не хочешь большой беды. Теперь ты пойдешь в Померанию; не мечтай, что ты будешь там вести себя, как в Польше; ты мне ответишь головою при малейшей жалобе на тебя“… Понятно, что ему не нравилось учреждение Сената, который стеснял его самовластие, и он не упускал случая сделать выходку против медленности и нераспорядительности правительствующей коллегии… В июле 1716 года адмирал Апраксин, находившийся с войском в Финляндии, прислал отчаянное письмо в Петербург, что войско его погибает от голоду и если ему сейчас же не пришлют припасов, то он возвратится. Меншиков явился в Сенат и начал упрекать правительствующих господ в нерадении. Поднялся сильный спор: сенаторы говорили, что не их вина, если суда с припасами еще не пришли в Петербург, что в казне нет денег, что все источники доходов истощены и что государь не может требовать от Сената невозможного. Меншиков возражал, что Сенат занимается только пустяками и пренебрегает государственными интересами, что в настоящем случае он имел средство снабдить армию. Раздраженные сенаторы закричали: как он смеет так говорить? Он забыл, что Сенат представляет особу и власть царского величества, что имеет власть посадить его под арест и потом требовать удовлетворения у царя! Меншиков вышел из Сената и сейчас же собственною властию велел взять припасы из купеческих магазинов на 200 ООО рублей и нагружать их на суда для отправления в Або. Сенаторы еще более осердились, стали говорить, что у Меншикова собственные магазины с хлебом, который он скупает и производит этим дороговизну и голод в Петербурге, чтоб после продавать по высокой цене. Меншиков говорил, что этого ничего нет, а сенаторы раздражены его мерою, потому что у каждого из них есть доля в хлебе, который он велел захватить у купцов. Спор дошел до того, что с обеих сторон послали жалобы государю. Петр, разумеется, не мог сердиться на Данилыча за его энергическую меру, спасавшую войско, особенно когда Апраксин, возвратившись в Петербург, писал царю в конце года: „Я всегда живу в отлучке, и, как я уведомлен от других, ежели б не было здесь светлейшего князя Меншикова, то б в делах могли быть великие помешательства“. Но Петр отлично понимал, что Меншиков старается не только ради государства: когда он поймал его на недостаче, то Меншикову ничего не оставалось, как выплачивать государственный долг. Подметных писем, то есть анонимок, на Меншикова было написано преизрядно. Одно такое перед вами: „Купечества весьма мало и можно сказать, что уже нет, ибо все торги отняты у купцов и торгуют высокие персоны и их люди и крестьяне. Извольте, ваше величество, вопросить новых всероссийских купцов, то есть князя Меншикова, сибирского губернатора князя Гагарина и им подобных, могут ли они прокормить многое число разоренных чрез отнятие торгов? Бедный Строгонов! Где он ныне и ему подобные, и кто ныне может возрастить толикое многое число отраслей в интерес вашего величества, то есть произведение бедных в богатые купцы? Иностранные купцы высылают серебро и золото из России, что запрещено в чужих землях. Вельможи кладут деньги в чужестранные банки, Меншиков, Куракин, комиссар князь Львов. Львов в Голландии получал по 1000 ефимков жалованья, на секретаря и священника по 400, но сих персон при себе никогда не имел, а жалованье брал, хаживал самым нищенским образом, всей Голландии был на посмешище, брал грабительски из определенного жалованья навигаторам и матросам, бывшим в Англии и Голландии, отчего многие из матросов разошлись в службы других государств; также своею лукавою потачкою избаловал многих русских господчиков, присланных сюда за навигацкою наукою; некоторые из них уже по закладным и попродали вещи и деревни, и деньги иждивают в бесчинии: три брата Шереметевых, быв в Венеции, задолжали и не были выпущены, чего ради мусил (должен был) один из них ехать в Русь для денег на окуп братьев, кои между тем сидели за караулом. Салтыков послан для самых нужных дел в Лондон, прибыв, сделал банкет про нечестных жен и объявил свой характер и свое дело, и многие корабли были от сего остановлены; имеет метресу, которая ему втрое коштует, чем жалованье “».