Стальной десерт (сборник) - Николай Леонов

– Вы думали, что Лопатин мертв? – спросил Лев Иванович.

– Да. За все годы он ни разу никак о себе не напомнил, хотя знал, что я была беременна. А тогда Лариса растерялась. Она же ничего не знала. Когда Петр ушел, мерзавка бросилась ко мне с расспросами, и я ей сказала, кто на самом деле ее отец. Некоторое время девчонка вела себя потише. Она уже в медицинском колледже училась, после девятого класса поступила. А потом все стало еще хуже, чем раньше. Кто-то ей объяснил, что быть дочерью бандита очень круто, и она начала этим гордиться. Я очень любила Петра и не могла простить Ларисе того, что она разрушила мою жизнь. Я ей сказала: «Живи как хочешь, только чтобы в доме никого не было». Вот она и захотела! Связалась с такой компанией, что прежняя казалась детским садом. Выгнать Ларису из дома я не могла – меня бы просто убили. Вот я ни во что и не вникала, просто ждала, когда она получит образование. Мы с мамой договорились, что потом Лариса пойдет жить в ее квартиру, а она переедет ко мне. Мама у меня была человеком суровым, но не могла спокойно смотреть, как я мучаюсь. Квартиру она мне завещала, но я об этом Ларисе даже не намекнула – убили бы. В тот день, когда Лариса получала аттестат, я собрала все ее вещи и отвезла в ту квартиру, а мамины я еще до этого к себе забрала. Замки в двери до ее прихода поменяла. Когда Лариса пришла, я дала ей ключи и сказала, что у меня больше нет дочери, а у нее – матери. Пусть дальше живет как хочет. Ее это ничуть не расстроило. Вот с того самого дня я о ней ничего больше не слышала. Думайте обо мне, что хотите, но я ни о чем не жалею.

– Я вас не осуждаю, – успокоил ее Гуров. – А вы случайно никого не знаете из той, второй, не детсадовской компании?

– Слышала только об одном. Фамилии не знаю, а имя Виталий. Она в него насмерть влюблена была. Даже плакала по ночам. Они все из нашего района. Их почти всех потом посадили за то, что они ювелирный ограбили и при этом охранника с продавщицей убили.

– Почему почти? – осведомился Крячко.

– Некоторые в армию ушли, причем добровольно, чтобы до них не добрались. Этот Виталий, похоже, тоже. Если бы его арестовали, я бы это по поведению Ларисы поняла.

– В каком году произошло это ограбление? – спросил Гуров.

– В две тысячи четвертом, – уверенно сказала женщина. – Кажется, в марте или апреле. Я потому это помню, что в июне Лариса отсюда съехала.

– Вы случайно не знаете, у Ларисы в доме сорок шесть по шоссе Энтузиастов никто из друзей не жил? – продолжал Гуров.

– Я никогда не интересовалась ее делами. Так было безопаснее.

Крячко и Гуров переглянулись. Вопросов у них больше не было. Они поблагодарили Любовь Сергеевну и ушли.

В машине Стас спросил:

– Едем в ОВД?

Гуров посмотрел на часы, с сомнением покачал головой, потом махнул рукой и заявил:

– Давай. В дежурной части обязательно кто-то есть. Может, вспомнят, что это было за ограбление?

В отделении полиции Стас спросил у дежурного:

– А скажи-ка мне, капитан, здесь сейчас есть человек, который в две тысячи четвертом году работал?

– Я работал, – недоуменно ответил тот.

– В марте или апреле в том году ограбление ювелирного было. Ты об этом что-нибудь знаешь?

– Большое событие в наше время – ограбление ювелирного, – пробормотал тот, почесывая затылок.

– Там еще охранника и продавщицу убили, – подсказал Гуров.

– Ах это! – обрадовался капитан. – Так Денисов его вел. Он, кстати, сегодня дежурит, только на выезде сейчас.

– Ты позвони ему и узнай, когда он обратно собирается. Нам с ним поговорить надо, – попросил Лев Иванович.

Дежурный позвонил и сообщил:

– Говорит, что надолго там завяз. Жена мужа сковородой приласкала, а он взял и ласты склеил. Может, вы к нему сами подъедете? Я вам адрес напишу и его номер телефона тоже.

Делать было нечего, время поджимало, и друзья согласились.

Вскоре они уже стояли возле подъезда многоэтажного дома и ждали, когда к ним спустится Денисов.

Он вышел, взбешенный до предела, и раздраженно сказал:

– Сама убила, а теперь в истерике бьется. Мол, как я без него жить буду? А у самой лицо как отбивная, по которой от души колотушкой прошлись. Ладно! Что у вас?

Денисов внимательно выслушал Гурова и начал вспоминать:

– В магазине их было трое, четвертый на стреме стоял возле дверей. Балаклавами тогда не увлекались, так что были они в масках клоунов.

– Чего? – воскликнул Лев Иванович.

– Клоунов, – повторил Денисов, не понимая, почему этот полковник так разволновался. – Одну камеру они расстреляли, а вот вторую не заметили, так что запись у нас была. Охранника сразу положили. Одна продавщица к тревожной кнопке бросилась, так ее тоже пристрелили. Вторая успела в подсобное помещение заскочить и дверь за собой закрыть. Один из налетчиков за ней кинулся. Она через служебный выход во двор выскочила и орать начала, что магазин грабят. Бандит стрелять не решился, побежал обратно, а двое других в это время украшения с поддонов в сумки ссыпали. Он крикнул «Уходим!», и они быстро выбежали. Много взять не успели, до самого ценного, что в сейфе лежало, не добрались, но два трупа оставили. Один из них о витринное стекло порезался, а второй, когда дверь вышибал, поранился. Так что их кровь у нас была. Дальше – дело техники. Этих фруктов мы вычислили и взяли, но двух других они не сдали, как и место, где награбленное спрятали. Компания была известная. Их подозревали во многом, в том числе и в убийствах, но, как говорится, нет тела – нет дела. Это потом случайно на свалке в Реутове нашли несколько трупов тех людей, в убийстве которых эту компанию и подозревали.

– Стас, а ведь бракованные игрушки именно в Реутов на свалку вывезли! – проговорил Гуров и спросил Денисова: – Что дальше?

– Компания известная. Мы не сомневались в том, кто остальные двое, но улик никаких. А потом эти двое срочно в армию свинтили. Тогда как раз в Чечне заваруха была, народ от службы косил со страшной силой. Те, кого мы взяли, получили срока немалые. Со следствием-то они не сотрудничали. Да и на зоне, видимо, примерным поведением не отличаются, так что пока не вышли. А те двое отслужили и вернулись. Один из них погиб по собственной дурости, а второй работает где-то в Москве, сутки через трое, не шалит, так что претензий к нему никаких.

– Живет случайно не на шоссе Энтузиастов, дом сорок шесть, а зовут его Виталий? – затаив дыхание, спросил Гуров.

– Да, – растерянно ответил Денисов. – Виталий Никифоров.

– Тогда подскажи, в каком именно строении и номер квартиры, – с трудом сглотнув, попросил Стас.

– Строение три, квартиру не помню, но могу показать.

– Тогда чего стоим? Поехали! – скомандовал Гуров. – Если оружие имеешь, то мы тебя на подвиг с собой возьмем.

– Да что случилось-то? – уже садясь в машину, недоуменно осведомился Денисов.

– Тебе еще один труп нужен? – спросил Крячко.

– Упаси господи! Своих хватает! – воскликнул тот.

– А что представляет собой этот Виталий? С кем живет? – спросил Лев Иванович.

– Трехстворчатый шифоньер с антресолями. А живет один. Ему эта квартира от бабки осталась.

– Нас тоже трое. По створке на брата. Ерунда, справимся! – самонадеянно заявил Стас.

– Как выманивать будем? Не хотелось бы с ним в квартире связываться, потому что возможны варианты. У него никаких скандальных соседей нет? – поинтересовался Гуров.

– Да кто же с ним бодаться рискнет? Люди его художества еще не забыли.

– А машина у него есть? – спросил Крячко.

– Да, джип.

– Прости, родная. – Стас погладил руль. – Но придется тебе пострадать во имя торжества справедливости. Денисов, я к подъезду один подкачу, ты мне только издалека его покажи. Вас я высажу, и вы будете супостата снаружи у дверей ждать. Только уж не дайте ему меня растерзать, лютой смертью безвременно погибнуть.

– Все бы тебе хохмить, – пробурчал Гуров.

Следуя указаниям Денисова, Крячко притормозил, высадил его и Льва Ивановича, а сам поехал к подъезду. Он уже увидел джип и теперь прикидывал, как бы поудачнее его боднуть, чтобы собственная старушка минимально пострадала. Стас проскочил немного вперед, потом стал разворачиваться, якобы по ошибке не туда попал, и аккуратно врезал по бамперу джипа.

Раненым медведем взревела сигнализация. Крячко достал пистолет из наплечной кобуры и засунул его за пояс. Потом он вышел из машины и стал суетиться вокруг нее, причитая и разводя руками.

Ждать долго не пришлось. Из подъезда выскочил здоровенный мужик и, яростно матерясь, бросился к нему.

– Я заплачу! – испуганно заверещал Стас.

– Да куда ж ты, на хрен, денешься? – заорал громила, подбежал к Крячко, замахнулся.

Его рука оказалась в мертвых тисках, завернутой за спину. Гуров не зря гантелями каждое утро занимался.

Стас уже упер ствол пистолета громиле в живот и ласково попросил:

– А теперь и вторую руку назад заведи.