Когда говорит кровь (СИ) - Беляев Михаил

Но старейшины, опасаясь, что быстрая победа над повстанцами сделает Кирана Олиша слишком популярным и он захочет большей власти чем ему было положено, заблокировали всякое снабжение оставшихся под Керой войск и даже отозвали все поставки продовольствия, обрекая их на голод, ведь все в окрестностях давно было вычищено. Оставшийся вместе с солдатами Мицан Рувелия посчитал это предательством и неожиданно для всех вступил в переговоры с бунтовщиками. Своим солдатам он заявил, что истинный враг не за стенами Керы, а в Синклите. Он говорил, что все они — жертвы воров и предателей из числа ларгесов, что наживаются на простых людях и сталкивают между собой народы. Что жизнь без сословий и рабства возможна. Что можно жить без постоянных поборов и податей. И ради этой возможной жизни он призвал своих солдат и мятежников объединиться и вступить в войну с Синклитом.

И его послушали. Большая часть простых солдат, измученных, голодных, забывших когда последний раз получали жалование, и таких же истерзанных мятежников, перешла под знамена новой армии. Всего за пару месяцев они отбили Арлинг, и заняли южную часть Мефетры, а потом и Сэфтиэну, освобождая повсюду рабов, отменяя сословные ограничения, разграбляя имения благородных и разделяя их земли и богатства между собой. Как рассказывал Айдеку отец, когда тайларские войска, наконец, обратили бунтовщиков в бегство и вновь вернулись в захваченные ими провинции, то не нашли там ни одной целой виллы или конторы сановников. Все было сожжено и разграблено, а повсюду висели истлевшие скелеты, принадлежавшие прошлым владельцам.

Поначалу Синклит не мог оценить истинный масштаб начавшегося бунта и послал на его усмирение небольшую армию, считая, что на юге ещё остались верные ему тагмы. Но она была разбита в первом же сражении. Такая же судьба постигла и вторую и третью армии. Только когда рувелиты вторглись в Нижний Джессир, Синклит понял, что на юге страны назревает настоящая катастрофа. Думая, что Киран Олиш талантливый полководец, старейшины доверили ему вести войну, передав под его начало все войска. Но в первых же сражениях он проиграл своему бывшему подчиненному и уступил почти весь восток Нижнего Джесира, а в решающем сражении не только погубил почти половину войск, открыв путь на Кадиф но и сам погиб во время отступления. Испуганный Синклит уже был готов уступить Мицану Ревелии Арлинг, Мефетру и Сэфтиэну, но тот отверг их предложение и пошел прямо на столицу. Однако в этот момент к Кадифу подошли свежие части из Старого Тайлара под руководством Убара Эрвиша, который успел зарекомендовать себя во время войны с царицей Дивьярой. Возглавив армии Синклита, он наголову разбил рувелитов в сражении под Афором.

Отец рассказывал, что они и сами не верили в свою победу. Рувелию считали непобедимым, эдаким демоном войны и проклятьем, посланным на Тайлар разгневанными богоми. Но Убар Эрвиш смог не просто сокрушить бунтарей, но и пленить самого Мицана Рувелию. После того боя великого мятежника в цепях доставили в Кадиф где предали позорной и мучительной смерти, посадив на кол. Но война была не окончена. Мятежники крепко держали захваченные земли, сплотившись под началом лучшего полководца Рувелии Фенагригора, и потому, восхищенный столь невообразимым триумфом Синклит, передал Эрвишу всю полноту власти. Всего за год он полностью уничтожил все армии бунтарей и усмирил все захваченные ими земли, лично сразив Фенагригора в последнем крупном бою под городом Садумом.

Но возвращение Тайлара на захваченные мятежниками земли шло трудно и поддержки солдаты почти не встречали. Этрики видели в рувелитах братьев и заступников. А от воинов Синклита ждали лишь мести и расправ, а потому в лучшем случае встречали их сдержанно. А вот освобожденные рабы, которых по закону нужно было вернуть своим бывшим хозяевам, и вовсе часто дрались как взбесившиеся демоны, предпочитая смерть возвращению ошейника. Как вспоминал отец, им по сути пришлось заново завоевать эти земли, и на барельефе это было запечатлено массовыми казнями и горящими городами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Возле этой стелы Айдеку всегда становилось как-то не по себе. Его вера учила, что всякий человек — суть творение бога. Каждая душа не что иное, как проявление Всевышнего, что расколол себя на миллионы частей, дабы вдохнуть жизнь в созданный им мир. А посему каждый равен каждому и не может один человек владеть другим как вещью. Мицан Рувелия, хоть и был язычником, во многом следовал этому же принципу, стремясь уничтожить неравенство людей. Поэтому он и нашел поддержку в некоторых общинах праведников, объявивших его «Карой грешных» и сражавшихся под его знаменами. И им было за что сражаться, ведь на захваченных рувелитами землях провозглашалась веротерпимость и никто не преследовал единоверцев Айдека. Наверное, именно поэтому многие праведные до сих пор чтили мятежника в своих молитвах.

Познавший истину Лиаф Алавелия учил, что грехи и пороки убивают свет бога внутри человека и оскверняют мир. Они отвращают от него взор божественный и божественную волю. Посему смерть упорствующего грешника приближает Возвращение Всевышнего и обретение вечной жизни праведными. Но увидевшие в Рувелии божью волю праведные ошибались. Та война, не сократила, а лишь приумножила грех и пороки. Ведь сколь бы благими не виделись ее цели для некоторых единоверцев Айдека, ни одна из них не могла искупить всего того зла и всех тех страданий, что принесла она государству и людям.

Окинув прощальным взглядом ту часть барельефа, на которой Мицана Рувелию и его сподвижников сажают на колья и прикоснувшись ко лбу и губам в молитвенном жесте, он пошел дальше по Царскому шагу. Миновав стелу разгрома самозваной царицы вулгров, на которой очень подробны и с пугающим сладострастием были изображены ее пытки и казнь, он пошел среди побед династии Ардишей. Первой его встретило последние завоевание этого рода — покорение флотилией Лисара Айниша островитян Дуфальгары в самом начале правления Убара Алого Солнца. Потом было крайне успешное завоевание Сэфетского царства, которое теперь именовалось Сэфтиэной при Шето Воителе. Его сменяли победы над племенами кимранумов, захватившими западную часть Дейрисфены во времена правления Эдо Мудрого и изгнанных царем Эдо Первородным. Потом шло долгое и кровопролитное покорение городов-государств арлингов при Кироте Малом и легкое присоединение ослабевшего Мефетрийского царства, чей последний независимый правитель сам приполз на коленях в тайларский лагерь и сложил к ногам царя Лиафа Расширителя копье, умоляя завоевателей пощадить его народ.

Но все эти деяния царей павшей династии, меркли по сравнению со свершениями одного единственного человека — Великолепного Эдо Ардиша, которому было посвящено сразу семь стелл. Эта часть Царского шага всегда нравилась Айдеку больше всех остальных. Ведь именно она рассказывала историю превращения Тайлара в Великое государство.

Первая из стел, посвященных правлению Великолепного Эдо, повествовала о завоевании страны кэриданцев, вторая — о покорении отколовшегося от джасурского царства Хутадира и свержении местного деспота, которому удалось создать собственное государство из причудливой смеси джасуров и восточных вулгров. Потом шли две стелы описывающие войну с джасурскими царями и основание Кадифа на месте порта Каад. Ну а последние три были посвящены войне с могущественным в те годы царством Вулгров. В свое время Айдек несколько раз прочел трактат о войне с царём Кубьяром Одноглазым — человеком, что правил вулграми почти полвека и привел свой народ сначала к невиданному величию, завоевав все сопредельные клавринские племена, а потом погубил, ввязавшись в неудачную войну с тайларами за только что завоеванные джасурские земли.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Все эти семь стел и отраженная в них история были простыми и понятными. В них был виден враг. Видно, кто прав, а кто нет. Тут было место подвигу и свершению, а запечатленные на них войны казались благородными и осмысленными: болотники кэриданцы веками грабили окраины страны, вулгры были хищными и агрессивными дикарями, которых просто необходимо было приструнить, а джасуры должны были ответить за сорок лет зависимости и унизительной дани, которую пришлось когда-то платить тайларам.