Тонкая структура (СИ) - Хьюз Сэм

— Ты захочешь это увидеть, — отвечает Чэн, голос которого с легкостью прорезает нарастающий вопль.

В мгновение ока Митч оказывается в полутора километрах от места падения и видит, как гуманоид, окруженный ослепительно ярким желтым сиянием, все быстрее мчится в небо подобно зигзагообразной молнии, чтобы встретиться с Улом на высоте от силы в несколько световых секунд.

— Ксио! — раздается позади него человеческий крик; обернувшись, он видит трех солдат и пилота вертолета, которые бегут ему навстречу. — Что с вами случилось? Что случилось с нами?

— Кто-то добрался до Решения раньше, чем оно было уничт… — это все, что успевает сказать Митч, прежде чем все заглушает нагнавший их шум от взмывшего в небо Чэна.

Быстрее.

Первым делом Чэн разгоняет собственный мозг, доводя свои виртуальные органы управления до предела, пока они попросту не ломаются. Находясь на высоте ста тысяч километров над Антарктикой, он продолжает ускоряться и вот-вот врежется своими кулаками в Ула на скорости, для точного расчета которой придется воспользоваться преобразованиями Лоренца. Ул, однако же, по-прежнему мчится быстрее него, и простое применение закона сохранения импульса указывает на то, что уже спустя две секунды они оба вновь врежутся в землю. Именно столько есть в распоряжении Чэна, чтобы закончить эту войну.

Каждый из супергероев был вдвое сильнее предыдущего. Так продолжалось двадцать лет, и теперь…

Ул выглядит, как гуманоид, и это единственная мысль, которую успевает обдумать Чэн, прежде чем впитать в себя мощь семи вступительных энергетических атак Ула, каждая из которых равносильна колоссальному, сконцентрированному в одной точке взрыву атомной бомбы. Чэн моментально переходит к импровизации и, пытаясь защититься, создает щиты из силовых полей — он и не подозревал о существовании такой технологии, пока не прокачал свой интеллект. В ответ он пытается нанести незрелый удар силовым полем, усиленным с флангов собственными многомерными энергетическими атаками и острой, как скальпель, ментальной директивой, которая при прочих равных должна начисто лишить мозг Ула каких бы то ни было разумных мыслей, превратив его в послушного раба. Это не срабатывает. Полностью проигнорировав его выпад, Ул начинает штамповать вспомогательные атакующие единицы. Чэн инстинктивно делает то же самое и вскоре уже не может уследить за ходом войны. Видя, что все последующие атаки направлены на него, и совершенно не понимая, что делает, Чэн наделяет своих пешек частицей автономии и недюжинным интеллектом, а заодно вливает в них монументальный запас огневой мощи, после чего диаметр боя моментально расцветает в сотню раз. Затем Ул, наконец, сталкивается с ним физически — с такой силой, что материальное воплощение Чэна на мгновение теряет связь с его центром восприятия — он несется обратно к Земле на такой скорости, что едва поспевает за собственным телом.

Ощущения подсказывают Чэну, что он теряет инициативу. На стремительно возносящемся континенте у него под ногами есть люди — сжав кулак, он убирает их с дороги, не зная и не заботясь о том, как именно это ему удается, но как результат, в конец Рецепта добавляется еще пара десятков мелких Поправок. С потерей мобильности война пешек, развернувшаяся на границе между Чэном и Улом, становится куда медленнее и проще для понимания. Это сработает в качестве боевой тактики, — думает про себя Чэн. — Использование и злоупотребление. Перекрыть его атакующие каналы.

Правда, своих я тоже лишусь. Сумев заполучить боевое преимущество, Чэн разворачивается и, используя Ула в качестве живого щита, преобразует все частицы Антарктики из «массы» в «энергию». («Нет», — предупреждает Стерегущий Бог, на суровом и предельно однозначном Эка. — «В этой вселенной такие фокусы не выкидывают. Есть предел. И ты мчишься к нему на всех парах»)

Возникшего зарева и вспышки вкупе с катастрофической ударной волной, несущейся во все стороны от эпицентра, уже достаточно, чтобы начисто лишить землю всех признаков жизни. Но прежде, чем волна докатится до населенных стран, пройдет некоторое время, и эта задержка критически важна; теперь, когда Чэн уже воспользовался этим трюком, Ул не сможет провернуть то же самое с самой планетой или ее жителями. Обнаружив нулевое пятно в энергетическом шлейфе Ула — точку ровно позади него, где все его щиты аккуратно пересекаются друг с другом — Чэн сворачивается в шар и планирует прямо на ударной волне. Ул, которого застали врасплох, принимает всю мощь взрыва на себя. С легкостью. Затем разворачивается и продолжает бой с пренебрежимо малым ущербом, еще большей агрессией и все той же яростной целью: НЕМЕДЛЕННО УНИЧТОЖИТЬ ВСЕ ЖИВОЕ.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

У Ула нет разума — вот как ему удалось выстоять перед первой смертоносной командой. Все, что у него есть, — это огневая мощь. Даже с учетом суровых и быстро ужесточающихся ограничений, Ул невообразимо сильнее Чэна. Его посещает мысль, что они могут биться друг с другом до тех пор, пока оба не превратятся в невидимые точки, сражающиеся за контроль над нульмерной вселенной, но Чэн и тогда будет безнадежно уступать своему противнику. И Ксио, и Ул по сути обладали бесконечным потенциалом. Но и у бесконечностей есть своя иерархия. Именно так все и начиналось.

Я просто стал думать быстрее. На деле я по-прежнему глуп. У меня хотя бы есть запасной план?

Тем временем истекают две секунды, и Чэн, упав на землю подобно кинетическому гарпуну, продолжает двигаться дальше, вдавленный сначала в расплавленную кору, а затем и в земную мантию напирающим сзади Улом. Он придает своим щитам более или менее гидродинамическую форму, чтобы облегчить свое скольжение сквозь километры черной, расплавленной породы, но его нырок неуклюж, а его защита слетает толстыми слоями по мере вгрызания в недра планеты. Как мне победить это существо? У него вообще есть слабые стороны? Нам удалось сдержать его с помощью черной дыры. Он ограничен СТО. Но ведь функциональная модуляция сингулярностей теперь запрещена.

Гравитация. Его оружие — это гравитация.

— Нет. Этого делать нельзя.

До массовой гибели людей остается всего несколько миллисекунд. Под таким прессингом Чэн не в состоянии придумать иного решения, кроме как напрямую попросить Стерегущего Бога вмешаться и закончить бой за него.

Выбросив вперед руку, Чэн вписывает в ткань реальности серию сложных команд. Поначалу кажется, будто ничего не произошло, но затем они пересекают границу раздела между внутренней мантией и внешним ядром, врываясь в вакуумный пузырь диаметром семь тысяч километров, который Чэн только что вырвал в самом центре Земли. Освободившись из каменного плена, Чэн разгоняется и, вырвавшись из хватки Ула, растягивает и заново возводит решетку щитов — насколько хватает сил. Ул с воплем несется следом за ним, черпая из эфира гравитационную мощь для своей защиты. Но Чэн достигает цели первым; обеими руками он хватается за все еще сжимающуюся глобулу и, поворачиваясь вокруг нее, заставляет сверхплотный материал образовать некое подобие рукоятки. Окружающая их планета тем временем начинает схлопываться вовнутрь.

Опоздавший Ул начинает притормаживать, пока Чэн рывками пытается вывести на позиции немыслимое крутящееся орудие зеттатонной массы. Свет и энергия деформируются в вывернутом и растрескавшемся пространстве-времени, а радужно-огненный смерч тускнеет и исчезает, когда во главу угла становится самозащита. Образ Ула подрагивает и меняет размер, пока тот пытается соорудить гравитационный колодец, мощи которого могло бы хватить, чтобы отвести атаку в сторону, но Чэн уже видит, как меняется реальность, и просто ждет, пока все графики не сойдутся воедино, прежде чем запустить в своего противника снаряд массой в целую Луну.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Нет.

Этот момент становится решающим. Тюремные стены рушатся. Рецепт являет себя во всей полноте. Занавес.

Когда нет преград

Параллельные вселенные существуют.