Адаптер - Борис Петров

ты, — Роберт утвердительно кивнул, а бармен, вытащив трубку изо рта, принял задумчивую позу. — Наверно, потому, что я виноват в этом. Не удивляйся, ты сейчас видишь добродушного толстяка, готового помочь любому. Так вот не любому, а только тем, кто к этому действительно стремится.

Портрет исчез, и его место занял большой экран, постепенно раздвигавшийся на всю стену.

— У нас тут старые допотопные устройства, не видал таких? Ха! Работает до сих пор. Мдамс, но у меня нет цели перед тобой исповедаться, или покаяться, пока для тебя это пустые слова, — Роберт утвердительно кивнул, слова были незнакомые. — Я не раскаиваюсь и тем более не считаю, что я был неправ. Хочу, чтобы ты это для себя уяснил, мне не нравится, когда из меня делают героя или борца.

На экране появились массивы данных, Роберт привычно произвел их первичный анализ — в одной из ячеек он сразу обнаружил себя, Р012.352.335.389. Дальнейшая информация была в неизвестной ему кодировке, но без труда были видны его биопараметры, специализация.

— Это лишь малая часть, здесь мы отслеживаем тех, кто "проявил" себя. Ты попал в наш список еще в Комбинате, когда смог удрать, ты помнишь, конечно же. Но по правде сказать, тебя мы никогда не рассматривали как кандидата на выход из Системы.

Ячейка Роберта укрупнилась и развернула перед ним данные в расшифрованном виде:

"Смирнов Юрий Алексеевич.

Год рождения: не сохранено.

Пол: мужской.

Входные параметры: адаптивность: низкая, толерантность: низкая, ДЦП.

Развитие центрального контроллера: высокое.

Статус: рабочая станция АБД."

— получается, я не родился рабочей станцией?

— Вывод верный, но мне кажется, ты не первый раз об этом задумываешься.

— Да, но я старался об этом не думать.

— Да, Роберт, или может все-таки Юрий?

— Нет, Роберт, я не готов.

— Хорошо, как скажешь. Так вот, Роберт, у тебя были родители, не думай о них плохо, тебя очень любили. Именно поэтому и отдали в Комбинат.

Роберт попытался движением глаз раскрыть вкладки его карточки, но экран не реагировал.

— Там их нет. Дело в том, что даже если бы они решили растить тебя самостоятельно, у них бы это не вышло, — бармен задумчиво почесал бороду и продолжил, растягивая слова. — Точнее это бы у них не вышло, им бы просто никто не позволил. У нас есть еще минут десять, думаю, что тебе будет полезно изучить историю вопроса.

На экране исчезла карточка с его личным делом, и появился сплошной текст, разбитый на шесть колонок. Роберт, немного напрягаясь от выпитого, запомнил весь текст целиком и дал команду глазами отобразить следующую страницу. Бармен с интересом наблюдал, как Роберт обрабатывает информацию, было видно, что он доволен.

— Тебе стоит еще выпить, — указал бармен на начавший уже подтаивать стакан.

Роберт залпом осушил его и сильно закашлялся. Экран скрылся, открыв обратно стенку с красиво уставленными в ряд бутылками всевозможных цветов и размеров.

— Получается, что никто не вправе решать свою судьбу? — начал Роберт после долгого молчания. Глаза его холодным блеском тихой ненависти смотрели в сторону портрета.

— Первоначально да, ты прав.

— А кто определяет тех, кому дозволено размножаться?

— Никто, тут Система не работает, доверившись воле случая. Система начинает работать после рождения человека.

— Но почему кто-то, как я, становится рабочим агрегатом, а другие, — Роберт скрежетнул зубами. — А другие становятся Горожанами, Эксплуатантами.

— Изначально Система была направлена на социализацию больных детей, детей с отклонениями, давая им возможность жить и работать в обществе. Ты бы без Системы не дожил бы и до девяти лет, только перестроив принудительно твою ЦНС удалось сделать тебя здоровым, но роботом. Ты же знаешь, кто такие роботы?

— Да, знаю — это мы.

— Первоначально роботы — это они, — бармен указал на почтительно показавшиеся манипуляторы из стойки, готовые выполнить задание. — Но развитие науки и промышленности в итоге пришло к выводу, что проще не собирать робота, а переделать человека. Может это и звучит негуманно, но разве нет гуманности в продлении жизни человека, разве нет гуманности в счастливом труде? Большинство счастливы, и ты это знаешь.

— Знаю, и сам был. Но разве можно отбирать у человека его волю?

— Воля, ты это слово прочел только что, и вряд ли действительно понимаешь его значение. Никогда, запомни, никогда человек не имел своей воли. Всегда, находясь уже на достаточной стадии интеллектуального развития, человечество всеми силами подавляло в себе волю, понимая, что свобода воли приведет лишь к хаосу и гибели всей популяции. Так устроен весь мир, не только человеческий, но и животный. Мы ничем не отличаемся от них.

— Возможно, я еще много не понимаю. Но почему такая разница в уровне, почему нельзя сделать всех равными?

— Равенство порождает деградацию. Открою тебе маленький секрет, Эксплуатанты или Горожане, как тебе больше нравится, не свободнее вас. Они такие же рабы своего образа жизни, который выбран не ими, во многом они имеют меньше выбора, чем вы.

— Не понимаю, как это? Они живут в лучших домах, питаются вкусной едой, ездят на отдельных машинах.

— Да, все так, но у них меньше уровней развития. Вспомни, сколько ступеней ты уже прошел?

— Семь, меня перевели на верхний уровень.

— Но кто из вас счастливее?

— А разве может быть счастье без свободной воли?

— Может, конечно. Для большинства свободная воля является наказанием.

— Если все так, то зачем вам понадобился я, ведь я правильно понимаю, что разговариваю сейчас с Системой?

— Браво, браво! — бармен похлопал в ладоши. — С ней самой. А нужен ты мне, именно ты, по очень простой причине, может сам догадаешься?

— Вам нужна новая переменная, иначе функция уйдет в константу?

— Все-таки не зря мы тебя выбрали, но не зазнавайся, таких переменных много. У тебя есть выбор — это твоя свободная воля.

— Она, — Роберт замешкался, не хотелось получить подтверждение гнусной мысли, коловшей его последние минуты раскаленной иглой. — Даша с вами заодно?

— Нет. Можешь не беспокоиться, она как и ты, переменная. Кто ищет, тот всегда найдет, а вся информация лежит открыто, ее просто надо захотеть увидеть.

Роберт вспомнил, как Даша, в те короткие минуты, когда им удавалось встретиться как бы случайно то в коридоре, то около столовой, всегда тихо передавала ему пару слов, которые он позже выделял в ее заданиях и сопоставлял с найденными им самим ранее неточностями. И вот он здесь, теперь было понятно, как в старой сказке, дорожка из дремучего леса была отмечена кусочками раздавленного мела, надо было только открыть глаза.

— я согласен, это мой осознанный выбор.

— Хорошо, рад, что ты сам пришел к этому решению, — Бармен