Прогрессивный сатанизм. Том 1 - Мильхар

Вот скрытая суть вашей веры, оборотная сторона вашего морального кодекса: безнравственно жить, рассчитывая на собственные силы, а рассчитывать на чужие силы – нравственно; безнравственно жить тем, что произвел сам, а тем, что произвели другие, – нравственно; безнравственно содержать себя самому, а жить за чужой счет – нравственно; нравственным оправданием существования труженика становятся тунеядцы, но существование тунеядцев – это самоцель; извлекать выгоду из собственных достижений – зло, но извлекать выгоду из чужой жертвы – благо; строить собственное счастье – зло, но наслаждаться счастьем, добытым чужой кровью, – благо.

И фанатики силы, и фанатики духа, исповедующие жертвенность, – микробы, поражающие вас и проникающие через одну-единственную рану: страх перед необходимостью положиться на собственный разум. Они утверждают, что их инструмент познания, их сознание выше разума, – словно у них есть блат в небесной канцелярии, откуда им по секрету дают советы, утаиваемые от других.

Фанатики духа заявляют, что у них есть еще одно чувство, которого недостает вам, – это особое шестое чувство противостоит вашим пяти. Фанатики силы не заботятся о том, чтобы отстаивать некое притязание на экстрасенсорное восприятие, – они попросту заявляют, что ваши ощущения субъективны, необоснованны, не отражают реальности, а их мудрость состоит в том, что они неким непонятным образом способны видеть, как вы слепы. И те и другие требуют, чтобы вы свели на нет собственное сознание и подчинились их власти. В этом и заключается весь их жалкий секрет. Секрет всех их эзотерических философий, всей диалектики и шестых чувств, уклончивых взглядов и резких слов.

Закон тождества – вот то ограничение, которого они стремятся избежать. Свобода, которой они ищут, – это свобода от факта, что А остается А, сколько бы они ни рыдали или впадали в истерику; что река не станет молочной, несмотря на их голод; что вода не потечет в гору, сколь бы это ни было для них удобно. Честного бунта против разума не бывает; и если вы примете любое из положений их веры, значит, вами движет желание получить нечто, что именно разум не позволил бы вам получить.

Ваши учителя, фанатики обоих направлений, выстраивают события в обратной причинной связи, пытаясь и в реальности обратить ход событий вспять, Причиной они считают чувства, а разум – лишь следствием. Из чувств они творят инструмент познания реальности. Первостепенное значение, по их мнению, имеют желания, как факт, вытесняющий все остальные факты. Честный человек испытывает желание, лишь определив его объект. Он говорит: "Это существует, следовательно, я этого хочу".

Они же говорят: "Я этого хочу, следовательно, это существует". Они хотят обогнуть аксиому бытия и сознания, хотят, чтобы сознание служило инструментом не познания, а творения сущего, чтобы сущее было не объектом, а субъектом сознания, – хотят быть тем самым Богом, которого сотворили по своему образу и подобию, Богом, посредством произвольного желания сотворившим вселенную из ничего. Но реальность обмануть нельзя. И они добиваются не того, чего хотят, а совершенно противоположного. Они хотят обрести безграничную власть над сущим, но лишь теряют власть над собственным сознанием. Отказываясь знать, они приговаривают себя к вечному незнанию.

Закон причины и следствия не позволяет съесть пирог до того, как его испечёшь.

Закон причины и следствия учит: чтобы съесть пирог, надо его иметь. Но если вы обманете сами себя и других, вы можете потребовать объявить себя вправе сегодня съесть свой пирог, а завтра мой, можете утверждать, что лучший способ стать обладателем пирога – съесть его, не успев испечь, что производить следует, начав с потребления, что у всех есть одинаковое право на все, поскольку ничто ни от чего не зависит. Нарушение закона причины и следствия в материальном мире равносильно приобретению незаслуженного в мире духовном.

Всякий раз, когда вы восстаете против закона причины и следствия, вас толкает на это недостойное желание не избежать его, но хуже: повернуть его действие вспять.

Вы жаждете незаслуженной любви – словно любовь, следствие, способна придать вам личностную ценность, причину; вы жаждете незаслуженного восхищения – словно восхищение, следствие, способно повысить вашу ценность, причину; вы жаждете незаслуженного богатства – словно богатство, следствие, способно дать вам способность, причину; вы молите о милости, милости, а не справедливости – словно незаслуженное прощение может отменить причину вашей мольбы. А для того, чтобы позволить себе эти недостойные мелкие подмены, вы поддерживаете доктрины своих учителей, с пеной у рта доказывающих, что расходы, то есть следствие, – приводят к богатству, причине; что машины, то есть следствие, – творят разум, причину; что желания плоти, то есть следствие, – создают философские ценности, причину.

Кто же платит за эту оргию? Кто вызывает то, на что нет причины? Кто эти жертвы, приговоренные остаться в безвестности и погибнуть в забвении, лишь бы не нарушить ваше притворство, ваше нежелание замечать, что они существуют? Это мы, люди разума.

Мы – причина всех ценностей, которых вы домогаетесь; мы – те, кто мыслит, и следовательно, устанавливает тождество и постигает причинные связи. Мы научили вас знать, говорить, производить, желать, любить. Вы, отрицающие разум, – если бы не мы, сохраняющие его, вы не могли бы не только исполнить, но и возыметь желания. Вы не смогли бы желать несшитой одежды, неизобретенных автомобилей, невыдуманных денег на покупку несуществующих товаров; вы не жаждали бы восхищения, неведомого среди людей, ничего не достигших, любви, принадлежащей и свойственной лишь тем, кто сохранил способность мыслить, совершать выбор, ценить.

Вы, выскакивающие, подобно дикарям, из джунглей своих чувств на Пятую авеню нашего Нью-Йорка и заявляющие о своем желании иметь электрическое освещение, но при этом разрушить генераторы, – истребляя нас, вы пользуетесь нашим богатством; проклиная нас, вы пользуетесь нашими ценностями; отрицая разум, вы пользуетесь нашим языком.

Фанатики духа изобрели по образу нашей земли свои небеса, упустив из виду наше существование, и пообещали вам чудесным образом сотворенную из ничего награду – подобно этому современные фанатики плоти не замечают нашего существования и обещают вам небеса, на которых материя по собственной беспричинной воле превращается в любую награду, какой возжелает ваш неразум. Фанатики духа веками жили легким заработком вымогательства: делая жизнь на земле невыносимой – и обирая вас затем за успокоение и облегчение; запретив все добродетели, необходимые для бытия, – и выезжая затем на вашей вине, объявляя грехом творческие способности и радость, а затем шантажируя грешников. Мы, люди разума, были безымянными жертвами их веры; мы, живущие украдкой, когда жизнь почиталась преступлением, – в то время как они наслаждались ореолом нравственности, славы за добродетели; они, презревшие материальную жадность и раздававшие в порыве альтруизма материальные ценности, произведенные как бы никем.

Теперь мы в оковах, и нами командуют дикари, не удостаивающие нас даже кличкой грешников; дикари, сначала объявляющие, что мы "не существуем", а затем угрожающие лишить нас жизни, которой мы не обладаем, если мы не сможем снабжать их товарами, которых "не производим". Теперь от нас ждут, что мы будем управлять железной дорогой, что мы будем знать с точностью до минуты, в котором часу прибывает поезд с другого конца континента, что мы и дальше будем управлять сталелитейными заводами и знать молекулярное строение каждой частички металла в опорах ваших мостов и в самолетах, несущих вас между небом и землей, – а в это время компания ваших нелепых, жалких фанатиков плоти спорит на развалинах нашего мира, невнятно бормоча на неязыке, что не существует ни принципов, ни абсолюта, ни знания, ни разума.

Опускаясь ниже дикаря, верящего в то, что, произнося магические слова, он властен изменить реальность, – они верят, что изменить реальность властны невысказанные слова, их магическое оружие умолчания, самообман, нежелание видеть, что отказ назвать нечто не есть магическое средство покончить с его существованием.

И как они живут за чужой счет телесно, подобным же образом духовно они живут чужими представлениями. Поступая так, они заявляют, что быть честным значит отказываться понять, что воруешь. Отрицая причины, они все же пользуются следствиями; подобным образом они пользуются нашими представлениями, отрицая их источник и сам факт существования представлений, которыми пользуются. Они стремятся не строить, а вступать во владение тем, что построили другие; подобным образом они стремятся не думать, а иметь в своем распоряжении разум.

На что же теперь им жаловаться? На то, что вселенная иррациональна? Но иррациональна ли она? Всякий творит мир по своему подобию. Нам дана возможность выбора, но не дано возможности избежать выбора. Тот, кто отказывается от выбора, отказывает себе в праве называться человеком, и в его жизни воцаряется все перемалывающий хаос иррациональности – но он сам выбрал это. Всякий, кто сохраняет цельность разума, не извращенного уступками чужой воле, всякий, кто приносит в мир спичку или зеленый газон, созданные по его замыслу, и есть человек, причем человек в той мере, в какой он поступает так. И это единственное мерило его достоинств.