Предел - Елена Лобанова

Расти чувствовал себя при своем «Господине» как за каменной стеной. После вчерашнего боя — как за двумя стенами. Умный, хитрый, сильный… сильнющий и страшно быстрый. И терпеливый. Темный даже не заорал, когда эта страшная курица с девчачьей головой вцепилась ему в руку. А потом она сдохла. Порвалась как протухший бурдюк. Отравилась, наверное. Дура — нечего было Темного кусать.

У Сульса страх перерос в восторженную лихорадку. Его трясло мелкой дрожью. Озноб не прекращался ни на миг. Он не успел совершить подвиг и переживал «великую битву» раз за разом, представляя себя на месте главного героя. Желательно без ран, конечно. В его воспаленном мозгу летали кровавые ошметки десятков птицеедов. Все они перед смертью громко до боли в ушах визжали и лопались, как пузыри на болоте, стоило их только взять за горло. Иногда на фоне умирающих птицеедов проскальзывали строки будущей баллады. Пока без рифмы. Зато сам замысел шедевра приобретал героическую стройность.

Даэрос смотрел на брата. В отличие от остальных, он прекрасно понимал, что смерть птицееда — не его заслуга. Когда они с Айшаком пошли выманивать и загонять тварь, план избавления от этого зверя еще был стройным и действенным. Но когда выскочили на поляну, где стоял их обоз, все пошло не так, как было задумано. Мерины рвались и храпели. Жеребцы в отсутствие кобыл и жеребят не думали о том, чтобы встать в каре и отбивать атаку копытами. Все-таки косяк и косячные повадки — это, прежде всего, защита семьи. Пегаш и Чалый себя семьей не считали. Черенок мотался на привязи, не в силах сбежать от телеги, к которой он был привязан. Жеребцы, почуяв тварь, защищали каждый себя: сорвались и разбежались. Они вставали на дыбы свечкой и махали передними ногами, открывая живот. Хорошо, что уцелели. Это несколько отвлекло противника — птицеед заметался от одного к другому. Только Айшак держался рядом, намеренно то отвлекая, то заманивая зверя. Останутся наедине, надо будет расцеловать наглого лошака в морду. Птицееда они «делили» на двоих. Нэрьо стоял белый как смерть рядом с телегами и с мечом наготове. Люди забились под телеги, и «слуги» и плащеносцы. Только дурной Расти по-детски бесстрашно вылезал и пытался все увидеть поверх конских крупов. Сульс тащил его обратно за ноги, но мальчишка не сдавался. Для него это был балаган. А вот для самого Даэроса…

Птицеед — не айшак. Эта тварь и быстрее и опаснее во много раз. Будь на его месте человек, самка вырвала бы ему горло. От Даэроса она получила на съедение только руку — успел прикрыться. Даже когда у птицееда были заняты зубы, а он душил эту мразь за горло свободной рукой, прекрасно понимал: сейчас ему распорют живот — птицеед выпустил когти на ногах на всю длину. «Детские» ручонки тем временем пытались добраться до глаз. А она даже не хрипела! Душить-то можно пусть и сильное, но медленное существо. Удушение само по себе — дело не быстрое.

Конечно, можно было воспользоваться дагой. Вот только он не знал точно, где у твари те самые важные органы, в которые следует бить. А дать себя потыкать во все места, она не собиралась. Кому-то схватка и показалась, наверное, быстрой: прыжок, укус, хват за горло. Но только не ему. И когда у него в руках осталось только горло птицееда, он еще некоторое время стоял и рассматривал этот кусок. Тварь разлетелась клочьями. Даже её голова, оставив длинные клыки в поврежденной руке, рассеялась кровавой крошкой. Даэрос помнил, что не успел воззвать к Создателю, так что Единый был точно не причем. А вот Нэрнис… у него шла кровь носом. Две струйки стекали, капая с подбородка. Даже лицо налилось кровью и белки глаз покраснели. Ответ был очевиден — как многие неопытные Владеющие он вобрал в себя все, что выплеснул. Оставалось только узнать, что и как именно он сделал. И где, кстати, остатки этого потока — смерчи, вихри, ураганы. Где все то, что стоило его Дому целого состояния?

Нэрнис тоже размышлял. Он начал заниматься этим мирным делом, как раз когда они с Даэросом вытаскивали «зубья» из руки… Расти, бесчувственное существо, выпросил зубы на память. Сульс правильно сказал: отдайте, все равно стащит. Но и сам один зуб себе забрал… Всю ночь Нэрнис продолжал думать над всем и сразу и сейчас не перестал. В душе царил необыкновенный мир и покой. То есть, мир перестраивался на другой лад, а это — дело не быстрое. И страх, оказывается — великий учитель. Наверное, легенды не лгут, и тот Первый Темный раскрыл проход под горами, смертельно испугавшись. Он, Нэрнис, вчера испугался бессилия и смерти, которая шла рядом с его бессилием.

Сначала все стало медленным, очень медленным, как будто погружалось в ткань Предела — вязко и неотвратимо. Тварь выпустила когти и стала поднимать ногу. Он совершенно отчетливо предвидел дальнейшее: птицеед вспарывает Даэросу живот, хлещет кровь и… И тут он это сделал. «Это» было странным и неправильным со всех точек зрения. Вчерашняя мысль-образ о птицееде, которого надо порвать наложилась на Силу. Силу он призвал вопреки всем обещаниям и даже, как-то не думая. Хотя… ладно, с клятвами можно будет разобраться потом. Воздушный или водный смерч, когда они несутся по лесу или степи, были обычно такими… свободными в его исполнении. Оказывается, совсем другое дело — смерч внутри. То, что находится внутри, никак не может быть больше того, что снаружи.

Даже дыхание временами перехватывало — надо было сразу пробовать «внутри». Но такое же и в голову не придет. И нечего было ломать беседки. И кур, заживо ощипанных, тоже жаль. А вот замыкать на себя…. Позорище. С одной стороны, такая мелочь могла и сама собой рассеяться. С другой — надо было вспомнить всё, чему учили. Очень хотелось побыстрее опробовать другой относительно замкнутый объем. К примеру, кувшин в разных вариантах — с крышкой и без. Ничего… в ближайшей лавке надо накупить горшков, кувшинов, бутылок и практиковаться. И, кстати, это был Воздух. А вот Вода… Водой вообще все можно порвать. Но лучше пока подождать.

Нэрнис оглянулся на брата: Даэросу наверняка сложнее с его наскальными росписями что-то проверить в отношении себя… Настроение стало просто замечательным. Но было еще что-то… Что-то где-то билось на грани понимания, как будто царапалось изнутри и раздражало.

Айшак бегал вокруг Светлого кругами, мотая головой и взбрыкивая. Может, ему овод куда впился?

На дневку остановились, проехав придорожное село. Ар Ктэль был рад, что одной проблемой стало меньше: Пегаш теперь никуда из оглоблей не денется — «серьги» рассчитаны на полноценного тяжеловоза, а не на внуков этих тяжеловозов и встречных кобыл можно было почти не опасаться. Айшак ходил за Даэросом как собачонка. Сульса Полутемный послал обратно в село верхами. Перезвон вполне мог довезти весь припас. С Оружейником увязался один из плащеносцев на Черенке. Эти за-предельные люди, похоже, никогда не оставляли телеги без присмотра. Даже не отлучались от них втроем. Всегда один из возниц сидел на своем месте.

А Расти… Даэроса посетила очередная идея. Лучше придумывать новые ходы в этой интересной затее: «Предел — пути проникновения», чем думать о вчерашней надписи. Полутемный позвал с собой мальчишку в лес. В конце концов, кто как ни слуга должен тащить ветки для костра. Нэрнис по-прежнему мечтательно созерцал облака и откликался не с первого раза. Но Светлого брата можно будет обрадовать новым планом и позже.

— Расти. Иди сюда. Хворост — не главное. Для тебя есть задача. Даже и не знаю… Ты еще ребенок. Хотя — очень сообразительный ребенок.

— Ага! Это я сразу. Что надо утянуть?

— Ничего. Ни в коем случае ничего нельзя «тянуть». А то, все испортишь. Если сделаешь все как надо, награда будет гораздо большей, чем ты можешь «утянуть» на себе. Золотом. Слово Ар Ктэль.

Расти открыл рот. Это сколько? Столько, что он не сможет поднять? Это очень, очень много!

— А чё делать-то надо?

— Ну, если не трусишь…

— Опосля зубастой курицы-то? Не-а!

— Запомни, ребенок! Нельзя оценивать опасность по размеру зубов и прыти. Существо может выглядеть страшным и при этом быть безвредным. А может и наоборот. И всегда соотноси противника с собой. Вот, тебе какая разница: птицеед или Сульс? И тот и другой для тебя — более сильный противник. Теперь о задаче. Пристройся на телегу к плащеносцам, мол, мерина надо пожалеть. Но больше всего, жалуйся на меня. Расскажи, как ты меня боишься, какой я страшный. Я страшный? Расти, соберись, вспомни, я же — Темный. Ну? Загрызу ночью! Не веришь? Ну и правильно. Но перехитрить обозников сможешь? — Даэрос уже усомнился в своей затее. Расти кивал, был согласен на всё, а в глазах у ребенка появился лихорадочный блеск. — Ничего лишнего не болтай и слушай. Иногда делай вид, что спишь. Много ты, конечно, не услышишь… Нацелься на первую телегу. Эти двое реже на орочьем разговаривают. Вечером пойдем за сучьями, перескажешь всё, что услышал. Понял?