Я - обычный - Владислав Жеребьёв

Редкие одиночные выстрелы свидетельствовали об обнаружении шатуна, а сухие доклады по рации, о его устранении. Так минул час. От зачистки внутри ангаров Горин наш отряд отстранил, да я особо и не настаивал. Обрадовался даже. Для нас, в доску гражданских, пальбы на сегодняшний день было более чем достаточно.

Вот потом пошла веселуха. Первые два склада были забракованы с первого же осмотра, так как были забиты дорогущей и ныне бесполезной бытовой и прочей техникой. Телевизоры и посудомоечные машины нам были без надобности. Третий склад содержал в себе строительные материалы, которые тоже пришлось бросить, а вот четвертый заставил возликовать. Бесконечные штабеля консервов всевозможной формы и содержания поражали воображение, и осталось только догадываться, чего там только не хранилось. Для погрузки, чтобы не надрывать спины, решено было задействовать погрузчики на газу, стартанувшие от захваченного кем-то из бойцов запасного аккумулятора.

— Стационарный пост бы здесь выставить, — планировал Горин. — Да вывозить помаленьку. Тут же добра на многие годы вперед, ешь не переешь.

— Продуктов много, — кивнул я, наблюдая, как желтый погрузчик подхватывает со стеллажа поддон с консервированной рыбой и бодро тащит его в сторону стоявшего неподалеку грузовика. — Только куда нам столько? Все равно же собирались выбираться из этого вертепа, а много с собой вряд ли увезешь. Вон в восьмом ангаре семена в пакетиках обнаружили. Их бы взять побольше.

— Семян возьмем, — кивнул Тимур, радостно потирая руки, в то время как кузова грузовиков заполнялись продовольствием. — А что мечтаю, так это от жадности. Сам понимаю, что всего не упереть.

Порадовал и склад с одеждой, особенно зимней, что воодушевило всех ныне присутствующих. Забрать теплые свитера и носки, конечно, никто не сподобился, не до того было, а зиму тем временем никто не отменял. Грузили выборочно, придирчиво. Вскрывая и осматривая чуть ли не каждую коробку, и погрузка затянулась до вечера. Из нашего, персонального, я сразу выделил для группы два набора столярных инструментов. Плотничать, конечно, никто не умел, но научиться все равно пришлось бы, так что два ящика немецкого столярного оборудования ушли в бездонный кузов нашего грузовика. Теплые вещи и одеяла на группу следовали за спиннингами, а на закуску затащили на борт три дизельных генератора.

— Зачем тебе столько? — Удивился Тимур, наблюдая как генераторы, один за другим исчезают под брезентом. — Ты только не подумай, мне не жалко. Там этих генераторов еще десятка два, но на кой тебе столько?

— Как на кой? — Удивился я, одобрительно наблюдая за погрузкой. — Один рабочий, один запасной, один, если что — на обмен на патроны или еду. Стационарный генератор по нынешним временам, думаю, первая валюта будет.

— Стратег. — Подивился Горин. — Как же я сам не подумал? — и тут же распорядился погрузить еще четыре генератора в машину.

Затем пошел праздник души и почти тела. Один из складов, вскрытый спецурой, вызвал бурю эмоций, по причине заставленности под самый потолок ящиками с алкогольной продукцией и сигаретами. Резонно рассудив, что сто грамм коньяка еще никому не вредило, я выбрал несколько пузатых коробок с пятью звездами на боках.

Уезжали довольные, с чувством выполненного долга. Одна лишь проблема оставалась — патроны.

Глава 28

Аудиенцию у Басурмана решено было перенести не следующий день, ибо текущий, уже подходящий к концу, и так был полон событий и происшествий. На радостях от столь обильной добычи устроили пирушку, в которой поучаствовали даже караульные, с милостивого разрешения капитана и с посильным участием Марка. Сердобольный охранник не смог стерпеть подобной несправедливости и притащил на пост бутылку огненной воды и четыре банки красной икры, из вновь пополнившихся запасов коммуны. Гуляли хоть не шумно, но весело, произнося тосты и отмечая ту или иную подробность операции, и её блестящее завершение. Еще бы, даже бывалый вояка Тимур подивился тому количеству мертвечины, которое умудрилась настрелять наша маленькая команда. По всему выходило, что основную волну шатунов на складских территориях пришлось принять именно нам, дилетантам, и мы безоговорочно доказали не просто свою полезность, а независимость и боеспособность, что еще одним жирным плюсом легло в основу нашего общего дела.

В пору белых ночей в городе светло, будь то двенадцать или три часа ночи и приезжий турист зачастую и понять не может, что за время суток выпало ему для прогулки. Я, как коренной житель, давно уже привык к летним завихрениям природы, но, так же как и большинство моих знакомых, не терпел спать при свете. Дома я всегда вешал на окна плотные шторы, именно шторы и никак иначе, жалюзи мне почему-то никогда не нравились, и я даже не собирался разбираться в причине столь острой неприязни к вроде бы безобидному домашнему аксессуару. В старом убежище я первым делом, за неимением лучшего, забил над окном два гвоздя и пустил по леске одеяло, а тут как-то не сподобился за суетой, да и вырубался прочно, буквально прислонив голову к подушке. Сегодня вечером я занимался полезным делом, а именно, вешал тонкое шерстяное одеяло на леску. Привычка спать в темноте. Привычка. Это последнее, что у меня осталось от старого мира. Многие цепляются за эти мелочи, как будто за спасательный круг, и я первый готов понять их маленькие причуды. Я сам из таких, пью чай с двумя ложками сахара, сплю в темноте и курю легкие сигареты. Это мои привычки и изменять им я не намерен.

Соорудив, наконец, преграду от света, я отошел в сторону полюбоваться на свою работу. Получилось недурно. Одеяло не провисало и почти равномерно закрывало собой проникающий с улицы свет. Небольшие щели по краям, впрочем, оставались, но на фоне общего сумрака это было абсолютно не критично.

На правах командира подразделения мне была выделена отдельная спальня, на этом, кстати, настоял капитан, так что все свои личные вещи, которых было раз, два и обчелся, и личное оружие я хранил тут же, в прикроватной тумбочке. Здесь же располагалась почти полная пепельница, которую было лень опустошать и полуразоренный блок сигарет. Скинув берцы, я залез с ногами на кровать и, достав из тумбочки бутылку коньяка, отхлебнул из горлышка.

— Совсем ты алкоголиком станешь, Костик, — заметил я вслух. — Пить в одиночестве — первый тревожный звоночек.

В дверь постучали, и на пороге появилась Женя.

— Не спится? — Поинтересовался я.

В принципе, пустующих помещений в здании было предостаточно, и каждый был волен выбирать себе жилье по вкусу, но как-то так сложилось, что женатые пары располагались в отдельных комнатах, а остальные, сбившись в стайки и разделившись на мужское и женское общежитие, квартировались на первом этаже отдельно. Поближе к кухне, подальше от начальства, чем не рай.