Корабль смерти, Стальной человек и другие самые невероятные истории - Ричард Матесон

Ничего, кроме гнетущих дней, тянувшихся бесконечно.

Пока он сам не положил им конец.

— Он по-прежнему мой сын, — услышал он голос матери.

— Неужели? — насмешливо спросил отец.

— Его разум жив, а разум человека — все, что у него есть.

— А как же тело? — продолжал муж. — Как насчет его рук? Это же просто две клешни с крюками. Станешь ли ты держать его за руки, как раньше? Эти металлические руки с заклепками, позволишь ли ты ему раскинуть их и заключить тебя в объятия?

— Джон, прошу тебя…

— Что ты будешь с ним делать? Задвинешь его в чулан? Будешь прятать его, когда придут гости? Что ты станешь…

— Я не хочу об этом говорить!

— Тебе придется говорить об этом! А как насчет его лица? Будешь его целовать?

Она задрожала, и ее муж вдруг прижался к бордюру и резко затормозил. Он схватил ее за плечи и с силой развернул к себе.

— Посмотри на него! Ты сможешь целовать его металлическое лицо? Это — твой сын. Разве это — твой сын?

Она не могла поднять глаза. Это стало последним ударом по сознанию Питера. Он понял: она любила вовсе не его разум, не его личность, не его характер. Она обожала живого человека, то тело, которое она могла направлять, руки, которые она могла пожимать, реакции, которые она могла контролировать.

— Ты никогда не любила его, — говорил жестокие слова отец. — Ты им владела. Ты его уничтожила.

— Уничтожила! — простонала она в тоске.

После чего они оба в ужасе обернулись. Потому что машина сказала:

— Да. Уничтожила.

Отец смотрел на него во все глаза.

— Я думал… — произнес он едва слышно.

— И теперь я обрел форму того, чем был всегда, — сказал робот. — Прекрасно поддающаяся управлению машина.

Шестеренки в горле вертелись.

— Мама, отвези домой своего мальчика, — сказала машина.

Но доктор Диафилд уже развернул машину и ехал обратно в лабораторию.

Легион заговорщиков

А еще был человек, который непрерывно шмыгал носом.

Он садился в автобусе рядом с мистером Джаспером. Каждое утро он с кряхтением поднимался по ступенькам через переднюю дверь и, покачиваясь, двигался по проходу, чтобы шлепнуться на сиденье рядом с худосочным мистером Джаспером.

И — шмыг! — начинал он, внимательно изучая утреннюю газету, шмыг, шмыг!

Мистер Джаспер терпел. И не понимал, почему этот человек так упорно садится рядом с ним. Были ведь и другие свободные места, однако тот неизменно оседал неуклюжей тушей на соседнее место и хрюкал несколько километров пути и зимой и летом.

Вряд ли это простуда. Иногда по утрам в Лос-Анджелесе бывает зябко, это правда. Однако утренняя прохлада никак не могла вызвать подобного бесконечного шмыганья, словно весь организм этого типа поражен пневмонией.

И от этого мистер Джаспер выходил из себя.

Он предпринял несколько попыток выбраться из радиуса действия этого шмыганья. Прежде всего, он пересел на два ряда ближе к концу салона, чем обычно. Человек последовал за ним. Ясно, резюмировал едва ли не дымящийся от ярости мистер Джаспер, этот тип привык сидеть около меня и просто не заметил, что я сменил место.

На следующий день мистер Джаспер сел с другой стороны от прохода. Он раздраженно наблюдал, как толстяк, пошатываясь, бредет к нему. Потом все его внутренности напряглись, когда облаченная в твид туша плюхнулась рядом. С выражением крайнего омерзения на лице он уставился в окно.

Шмыг! — продолжил тип, ша-мыг! И вставные челюсти мистера Джаспера сомкнулись в фарфоровом бешенстве.

На следующий день он сел в самом конце салона. Человек сел рядом. Еще через день он сел сразу за водителем. Человек сел рядом. Мистер Джаспер просидел, чувствуя, как подходит к исходу терпение, пять с половиной километров. Наконец, взвинченный сверх всякой меры, он развернулся к толстяку.

— Почему вы меня преследуете? — Голос его жалобно дрожал.

Человек был застигнут посреди хрюка. Он уставился на мистера Джаспера, разинув рот, ничего не понимающими, коровьими глазами. Мистер Джаспер встал и прошел через весь автобус. Там он остановился, схватившись за верхний поручень, глаза его горели. Он вспоминал взгляд, каким посмотрел на него этот шмыгающий носом идиот. Господи, он глядел с таким негодованием, как будто бы это с мистером Джаспером что-то не так!

Что ж, по крайней мере, сейчас он далеко от этих хлюпающих ноздрей. Сжатые мышцы благодарно расслабились. Он с облегчением вздохнул.

После чего мальчишка, стоявший рядом с мистером Джаспером, двадцать три раза просвистел припев «Дикси»[11].

Мистер Джаспер торговал шейными платками.

Работа, связанная с нескончаемыми придирками клиентов, работа, гарантированно выводящая из себя любого, кроме самых уж непробиваемых личностей.

Он же относился к числу самых впечатлительных.

Ежедневно его одолевали раздражительность, беспокойство и женщины. Женщины, которые неторопливо прохаживались, примеряя шарфы из шерсти, хлопка или шелка, и уходили, так ничего и не купив. Женщины, которые атаковали его уязвимый разум вопросами и капризами и не оставляли при этом денег — лишь выведенного из равновесия мистера Джаспера, еще на шаг приблизившегося к неминуемому взрыву.

С очередной клиенткой у него в голове обнаруживался целый арсенал блистательных колкостей, каждая из которых была острее предыдущей. У мистера Джаспера попросту вскипали мозги от желания выпустить комментарии на свободу, позволить им пролиться кислотными потоками с языка и выплеснуться обжигающими струями прямо в лица этим женщинам.

Но неизменно поблизости маячил призрак администратора или заведующего отделом. Призрак проносился по его сознанию и властно отодвигал со своего пути жаждущий высказаться язык; от нерастраченной ненависти у мистера Джаспера напрягались даже кости.

А еще были женщины из магазинного кафетерия.

Они болтали во время еды и курили, вдувая облака никотина в его легкие в тот самый миг, когда он пытался влить ложку томатного супа в траченный язвой желудок. Пуф! — делали дамы и махали изящными ручками, чтобы прогнать дым.

Дым летел к мистеру Джасперу.

Глаза начинало щипать, и он отгонял дым обратно. Женщины снова гнали дым на него. Дым носился туда-сюда, пока в итоге не таял или же не получал подкрепления от новых, еще более сильных выхлопов. Пуф! И между взмахами рук, манипуляциями с ложкой и глотательными движениями мистера Джаспера мучили спазмы. Полный дубильной кислоты чай едва ли помогал потушить разгоравшийся в желудке пожар. Мистер Джаспер дрожащими пальцами отсчитывал сорок центов и возвращался к работе. Распадающийся на части человек.