Последний император Китая. Пу И - Виктор Усов

Многие дети и школьники под нажимом извне и пропагандисткой шумихи в прессе в своих домах собирали все, что только можно было пожертвовать в фонд помощи.

Ёсиока как-то говорил брату императора Пу Цзе и мужьям его сестер: «Его величество император – самый высокий образец кровной родственной связи между японским и маньчжурскими народами» [221]. Однако Пу И тоже хитрил, ему жалко было отдавать всю имеющуюся в наличии платину в фонд помощи Японии и он пошел на такой шаг: спрятал свои дорогие платиновые часы, купил дешевые и надел на руку. Ёсиока же он при случае сказал, что старые часы он передал в дар Японии.

В это время в Маньчжоу-Го было официально объявлено о новых поборах с народа в виде налога на зерно и продовольствие, пожертвованиях в ответ за оказанные благодеяния, в результате сбора «пожертвований» в целях оказания помощи Японии было собрано и отправлено 180 тонн соли и 300 тонн риса. Предполагалось что эти «подарки» в Японию повезет делегация во главе с императором лично, однако, зная, что на страну Восходящего солнца производятся воздушные авианалеты, и пугаясь бомбежек, Пу И постарался отказаться от этой поездки под предлогом, что в создавшейся напряженной остановке ему важно сохранить общественный порядок в Маньчжурии.

17. Капитуляция Японии

Вот как определялась в Москве дата объявления войны Японии и наступления советских войск.

По мнению генерала С.М.Штеменко, который возглавлял оперативный отдел и являлся заместителем начальника генерального штаба, план операций, разработанный последним совместно с командирами фронтов в июне 1945 г., предусматривал начало военных действий против Японии между 20 и 25 августа. Штеменко утверждает, что намерения Трумэна в использовании атомной бомбы были неясными, и они не обеспокоили Сталина, когда президент сообщил ему в Потсдаме об испытании нового вида оружия (информация об испытательном взрыве атомной бомбы была получена СССР на линии разведки – В.У.). Новых распоряжений в этой связи в Генеральный штаб не поступало. Изменения в конечной дате операции произошли 5 августа, когда Сталин, вернувшись в Москву из Потсдама, переговорил с маршалом Василевским, которому было поручено самому определить начало наступления, исходя из уровня подготовки. Штеменко вспоминает, что в своем докладе о состоянии подготовки наступления, «которая уже была практически завершена», Василевский предложил начать его не позже 9 или 10 августа, так как погода в это время была благоприятной, да и существовала опасность того, что японцы успеют завершить укрепление своих сил в Маньчжурии и в Корее [222].

Видимо, на основании этого Верховный Главнокомандующий подписал директиву о вступлении СССР в войну против Японии 7 августа в 16 часов 30 минут. Она немедленно была передана в штабы Забайкальского, 1-го и 2-го Дальневосточных фронтов и Тихоокеанского флота. В директиве предписывалось утром 9 августа 1945 г. начать военные действия против Японии [223].

8 августа 1945 г. в 17 часов по московскому времени (в 23 часа по токийскому времени) народный комиссар иностранных дел СССР В.М. Молотов принял японского посла Сато Наотакэ и от имени Советского правительства сделал ему следующее заявление для передачи правительству Японии:

«После разгрома и капитуляции гитлеровской Германии Япония оказалась единственной великой державой, которая все еще стоит за продолжение войны.

Требование трех держав – Соединенных Штатов Америки, Великобритании и Китая от 26 июля сего года о безоговорочной капитуляции японских вооруженных сил было отклонено Японией. Тем самым предложение японского Правительства Советскому Союзу о посредничестве в войне на Дальнем Востоке теряет всякую почву.

Учитывая отказ Японии капитулировать, союзники обратились к Советскому Союзу с предложением включиться в войну против японской агрессии и тем сократить сроки окончания войны, количество жертв и содействовать скорейшему восстановлению всеобщего мира.

Верное своему союзническому долгу, советское правительство приняло предложение союзников и присоединилось к заявлению союзных держав от 26 июля сего года.

Советское правительство считает, что такая его политика является единственным средством, способным приблизить наступление мира, освободить народы от дальнейших жертв и страданий и дать возможность японскому народу избавиться от тех опасностей и разрушений, которые были пережиты Германией после отказа от безоговорочной капитуляции.

Ввиду изложенного советское правительство заявляет, что с завтрашнего дня, то есть с 9 августа, Советский Союз будет считать себя в состоянии войны с Японией» [224]».

Сразу же после этого В.М.Молотов встретился министром иностранных дел Китая Ван Шицзе, а затем в семь часов вечера с приглашенными вместе послами США и Англии, которых проинформировал об объявлении Советским Союзом войны Японии. Молотов, ознакомив послов с заявление советского правительства, напомнил им, что Москва ранее приняла на себя обязательство быть готовой выступить против Японии через три месяца после капитуляции Германии. Сталин в разговоре с представителем президента США Г. Гопкинсом даже назвал дату – 8 августа. Одно время СССР заявлял союзникам, что вступит в войну несколько позже – в середине августа. Но сейчас оно сочло возможным выполнить свое обещание с точностью до минут, что свидетельствовало о строгом соблюдении Советским Союзом своих международных обязательств [225].

Затем нарком иностранных дел ответил на некоторые вопросы послов. Английский посол Арчибалд Керр поинтересовался, какова была реакция японского посла, когда он ознакомился с заявлением советского правительства. Молотов рассказал, что, получив документ, Сато еще раз внимательно его прочитал и спросил, как надо понимать слова «освободить народы от дальнейших жертв и страданий и дать возможность японскому народу избавиться от тех опасностей и разрушений, которые были пережиты Германией после ее отказа от безоговорочной капитуляции» Нарком ответил, что Советский Союз желает сократить продолжительность войны и уменьшить страдания японского народа. В свою очередь японский посол сказал, что и он сам не ожидал, что война будет длительной.

Затем посол Сато спросил, может ли он отправить своему правительству заявление советского правительства с помощью шифротелеграммы. Молотов ответил утвердительно и заметил, что это будет последняя телеграмма, которую японское посольство сможет послать [226].