12 ступенек на эшафот - Вильгельм Кейтель

С 16.7.1942 г. передовая ставка фюрера «Вервольф» располагалась в лесах под Винницей. 31.8.1942 г. Гитлер вызвал фельдмаршала на доклад — в этот момент я находился в Берлине. Сразу же после возвращения фюрер обрушился на меня с упреками: зачем я порекомендовал ему совершенно никчемного человека, который произвел на него самое отрицательное впечатление. Это просто уму непостижимо: явиться на доклад с картой масштабом 1:1.000.000.000, без условных обозначений. В ответ на мое замечание, что он сам запретил брать в полет оперативные документы, фюрер разъярился еще больше. Присутствовавший при этой вспышке безудержного гнева Геринг был шокирован происходящим. Совершенно не к месту Гитлер вспомнил об инспекционной поездке Листа в Норвегию, инициатором которой был опять я, а он, фюрер, еще тогда заподозрил неладное и остался решительно недоволен результатами и т. д.

Кризис назревал. Последней каплей, переполнившей чашу терпения фюрера, стала инспекционная поездка Йодля на Кавказ, в штаб—квартиру 49 горнострелкового корпуса, штурмовавшего горные перевалы на главном направлении удара. Обсудив положение с командиром корпуса генералом горнопехотных войск Конрадом и фельдмаршалом Листом, Йодль вернулся в ставку и доложил фюреру, что разделяет точку зрения Листа — поставленная боевая задача выполнению не подлежит… Опуская подробности, скажу, что таким фюрера мне еще видеть не приходилось, а самыми мягкими выражениями были — «саботаж», «заговор», «измена» и т. п. Тактическая идея фикс фюрера, от которой он категорически не желал отказаться, заключалась в преодолении западных отрогов Кавказского хребта и прорыве к Черноморскому побережью. О том, какие сложности вызывает организация подвоза довольствия и боеприпасов в условиях горной местности, он и знать ничего не желал…

Так как «инициатором» инспекционной поездки Йодля был опять я — я стал и главным «виновником» событий. Гитлер приказал мне на следующий день вылететь в Сталино и сообщить Листу об отставке и зачислении в «резерв фюрера»… до его личного распоряжения.

Я так никогда и не узнал, кто был инициатором откровенной травли фельдмаршала Листа — опытного боевого офицера, прекрасно проявившего себя в ходе французской и балканской кампаний. Не исключено, что корни застарелой неприязни Гитлера уходили в далекий 1931 г., когда, будучи комендантом Дрезденского пехотного училища, Лист резко выступал против национал—социалистов. Допускаю также, что инициаторами отставки вполне могли быть рейхсфюрер СС Гиммлер или начальник партийной канцелярии Мартин Борман. Сие тайна великая есть…

Последствия всей этой истории были весьма плачевными: на некоторое время Йодль был вынужден «исчезнуть» подальше от начальственных глаз — до меня доходили слухи о намерениях Гитлера заменить его командующим 6 армией Паулюсом; я окончательно «утратил» доверие, но в отставке или использовании в другом качестве мне было отказано — Геринг пообещал похлопотать, но безрезультатно. В связи с «делом Листа» в опалу попал и Гальдер. «Полночные чаепития» и «застольные беседы» прекратились. Отныне все официальные и неофициальные речи фюрера стенографировались. Только 30.1.1943, здороваясь с нами, Гитлер протянул руку вначале Йодлю, потом мне, однако до полного восстановления доверия было еще очень далеко!

Операция на Кавказе сорвалась. Не оправдались и наши надежды на то, что группе армий «Центр» удастся сковать значительные силы русских западнее и юго—западнее Москвы и облегчить положение немецкого Южного фронта — именно на этих направлениях Красная армия нанесла массированные контратакующие удары. Гальдер оценивал положение как неудовлетворительное — несмотря на то, что в ходе наступления мы взяли под контроль гигантские территории, он опасался введения в бой стратегических резервов русского главнокомандования. Изменился и сам характер боевых действий: противник научился избегать клещей, охватов и фланговых обходов — число захваченных нами пленных в битвах на окружение стало незначительным по сравнению с первым этапом войны. Неприятель оказывал упорное сопротивление только на сталинградском направлении и в предгорьях Кавказа — на всех остальных участках фронта активно маневрировал и всячески избегал боевого соприкосновения и огневого контакта.

Тем временем наши союзники вместе с отдельными немецкими дивизиями заняли оборонительные позиции на рубеже реки Дон, обеспечив прорыв 6 армии Паулюса к Сталинграду. Однако не могло быть и речи об активизации боевых действий и применении массированных подвижных соединений — сил хватало только на частные операции в районах нефтедобычи и бои местного значения на волжском направлении. Серьезные опасения Гальдера вызывал донской оборонительный фронт — особенно участки примыкания венгерских и итальянских дивизий южнее Воронежа и укрепрайон западнее Сталинграда, где дислоцировались румынские части. Гитлер разделял опасения Гальдера, поскольку всегда был крайне невысокого мнения о практической боеспособности союзников, однако считал естественную водную преграду — Дон — достаточно серьезным препятствием на пути русских армий, по крайней мере до зимы, и был готов пойти на определенный риск.

Столь редкая в последнее время ситуация, когда фюрер не только не принял точку зрения начальника генштаба в штыки, но и высказал свое принципиальное согласие с генералами, вовсе не означала восстановления доверия между ними — уже очень давно отношения Гитлера и Гальдера строились не на взаимной симпатии, а на голом прагматизме. Более того, по мере ухудшения ситуации неконструктивная критика и откровенная грубость фюрера только усиливались. Его повышенную раздражительность и неумение владеть собой доктор Морель, главный эскулап Гитлера, объяснял… в том числе и жарким континентальным климатом Винницы, совершенно фюреру противопоказанным. Медицинские препараты не помогали, даже специально установленная на территории ставки дождевальная установка, равно как и регулярные влажные уборки служебных и жилых помещений фюрербункера, приносили ему только временное облегчение, за которым все равно следовал срыв.

Гальдер практически ежедневно докладывал фюреру о появлении на фронте вновь сформированных дивизий русских, о ждущих своего часа оперативных резервах РККА, о ежедневно увеличивающемся бронепарке Красной армии и ежемесячном выпуске танков предприятиями оборонной промышленности и производственных мощностях уральского региона. Данные управления военной экономики ОКВ генерала Томаса, на которые ссылался Гальдер, серьезно расходились с теми, которые фюрер привык получать от рейхсминистра Шпеера, что еще больше обостряло неприязненные отношения между ним и начальником генштаба.