Арабелла - Джорджетт Хейер

Когда стали запускать ракеты, которые высоко в небе взрывались и превращались в разноцветные звезды, Арабелла моментально забыла свои тревоги, ее глаза широко раскрылись, и она захлопала в ладоши от восторга. Мистер Бьюмарис, привыкший к фейерверкам, получал еще большее удовольствие, наблюдая за ней; но после того, как первые ракеты догорели, он посмотрел на свои часы и мягко спросил:

— Нам не пора идти, мисс Тэллент?

Эти слова сразу вернули ее на землю. Ей удалось подавить в себе желание сказать ему, что она передумала, только вспомнив о несчастье Бертрама. Кутаясь в плащ из тафты, она нервно сказала:

— О да! Уже пора? Да, пойдемте скорей!

Не составляло никакого труда незаметно отделиться от толпы, которая внимательно наблюдала за тем, как на вечернем небе раскручивается громадное огненное колесо; Арабелла положила свою холодную руку на руку мистера Бьюмариса и пошла вместе с ним вниз по аллее, мимо фонтана Нептуна, со вкусом украшенного иллюминацией, вдоль одной из колоннад и дальше до выхода. Несколько карет ждали там своих владельцев, и среди них был дорожный фаэтон мистера Бьюмариса с парой впряженных в него лошадей, его главный кучер и один из форейторов. Никто из них не высказал ни малейшего удивления при виде дамы, идущей под руку с их хозяином, и хотя Арабелла не поднимала глаз от смущения, ей показалось, что они вели себя так, как будто подобные побеги были для них обычным делом. Увидев своего хозяина, они тут же стали действовать: сняли попоны с чистокровных лошадей мистера Бьюмариса, опустили ступеньки фаэтона, открыли дверцу, и мистер Бьюмарис заботливо усадил свою невесту в этот шикарный экипаж. Ей так недолго пришлось стоять на дороге, что она даже не успела посмотреть, привязан ли какой-нибудь багаж сзади фаэтона. Мистер Бьюмарис остановился, только чтобы сказать несколько слов кучеру, потом запрыгнул в фаэтон и сел рядом с Арабеллой на удобное мягкое сидение; двери закрылись, форейтор прыгнул в седло, и карета двинулась вперед.

Мистер Бьюмарис укрыл ноги Арабеллы мягким пледом и сказал:

— У меня здесь есть плащ потеплее: можно я накину его вам на плечи?

— О нет, спасибо, мне тепло, — нервно ответила Арабелла.

Он взял ее руку и поцеловал. Через несколько секунд она отняла ее и стала отчаянно придумывать, что сказать, чтобы ослабить напряжение момента.

— Какой мягкий ход у вашего фаэтона, сэр! — наконец смогла она придумать.

— Я рад, что вам нравится, — ответил он тем же вежливым тоном, как она. — Я же помню, что мы с вами одинаково не любим ездить в наемных каретах.

— Да? — с сомнением сказала она. — То есть, конечно…

— Мы обменялись мнениями по поводу единственного более-менее терпимого способа путешествовать при нашей первой встрече, — напомнил ей мистер Бьюмарис.

Это воспоминание по вполне понятным причинам лишило ее дара речи. Мистер Бьюмарис весьма любезно не стал настаивать на ответе, но весело заговорил о концерте, который они слушали в Вокс-холл Гарденз. Арабелла, впавшая в панику, когда очутилась вдруг запертой вместе со своим женихом в фаэтоне, направляющемся в неизвестное, но вероятно отдаленное место, была переполнена чувством благодарности к нему, за то, что он вел себя точно так, как будто сопровождал ее домой с какого-нибудь увеселительного вечера. Она очень боялась, что он может попытаться ее поцеловать. У нее было немного опыта в подобных делах, но ей пришло в голову, что джентльмен, решившийся на побег со своей возлюбленной, может ожидать от нее какого-либо проявления чувств. Неделей раньше, лежа в темноте в своей спальне со щеками, мокрыми от слез, Арабелла призналась сама себе, что самое большое счастье в ее жизни было бы очутиться в объятиях мистера Бьюмариса; теперь же, сознавая двойственность своих чувств, она боялась этого и чувствовала себя несчастной. Но мистер Бьюмарис, наверно самый спокойный из всех женихов, когда-либо умыкавших невест, не выказывал никакого желания поддаваться искушению. Увидев, что Арабелла на все его вопросы отвечает только «да» и «нет», он вскоре отказался от попытки вовлечь ее в легкую беседу и откинулся назад в своем углу, слегка повернув к ней голову, так чтобы можно было наблюдать ее лицо в тусклом свете луны, проникающем в фаэтон. Арабелла едва ли заметила, что он замолчал. Она была погружена в свои собственные мысли, сидя совершенно прямо и схватившись одной рукой за ремень, висевший на стене позади нее. Она видела, как впереди нее подпрыгивал в седле форейтор, и когда булыжная мостовая кончилась, она смутно поняла, что они выехали за пределы города. Она не имела ни малейшего представления, в каком направлении они едут; или где они остановятся, но эти вопросы ее не тревожили. С самого начала она знала, что неприличность ее поведения непростительна; но теперь душа ее переполнилась внезапным отвращением к себе при мысли, что выйдя замуж за мистера Бьюмариса, в то время как он все еще пребывает в заблуждении, она поступит с ним так непорядочно, что вряд ли он ее когда-либо простит и вряд ли будет продолжать любить ее, пусть даже и не так сильно. Поняв это, она вдруг всхлипнула, и мистер Бьюмарис сразу же спросил:

— О чем ты, любовь моя?

— Ни о чем, ни о чем! — с волнением прошептала Арабелла. К ее облегчению мистер Бьюмарис спокойно воспринял ответ и ничего больше не сказал. Замученная угрызениями совести, она решила, что он самый благородный джентльмен из всех ее знакомых, у него самые хорошие манеры, он самый терпеливый и, конечно, самый добрый. Именно за этим решением наступил момент, которого ожидал мистер Бьюмарис. Внезапно Арабелла подумала о том, как скоро после свадебной церемонии она сможет сказать ему, что ей нужно, чтобы он не только простил долг ее брату, но и дал ему сотню фунтов, чтобы заплатить по счетам; и сможет ли она найти правильные слова, чтобы выразить эту срочную необходимость. Ей не пришлось долго ломать себе голову, чтобы понять, что не было таких слов. Она теперь не могла себе представить, как она могла быть такой глупой, чтобы предположить, что это можно сделать, что после такого признания она сможет когда-нибудь убедить его, что она его на самом деле любит.

Эти и другие неприятные мысли теснились в перепуганном мозгу Арабеллы, но она еще могла как-то себя сдерживать. Внезапно фаэтон сделал такой резкий поворот, что Арабелла не упала на мистера Бьюмариса только благодаря ремню, за который она крепко держалась.

Фаэтон накренился, затем выровнялся. Арабелла повернулась к жертве своего обмана и, задыхаясь, сказала:

— Я не могу! Я не могу! Мистер Бьюмарис, мне очень жаль, но все это было ошибкой! Пожалуйста, поедемте назад в Лондон! О, пожалуйста, отвезите меня обратно!