Гетманы Украины. Истории о славе, трагедиях и мужестве - Татьяна Таирова-Яковлева

Поводом к бунту послужило то, что в ноябре татары перехватили дорошенковских послов, ехавших из Кракова с коронации нового польского короля Михаила Вишневецкого. Хотя эти контакты гетмана с поляками носили формальный характер, татары посчитали их изменой. В подобном виде все было преподнесено и в Стамбуле, где стали с большой неприязнью смотреть на Дорошенко, из-за которого ссорились между собой правоверные мусульмане. Были даже планы заманить гетмана, поймать его, а на его место назначить Юрия Хмельницкого. В Варшаве гетману тоже не верили и поддерживали переписку исключительно для вида, наравне с Ханенко (сенат так и постановил – «обоим не верить»). Наконец, Москва предпочитала более сговорчивого Многогрешного.

От всех этих неудач Дорошенко впал в тоску. В жизни он подражал своему славному предшественнику Богдану Хмельницкому и старался копировать его поступки. И теперь с лихостью Богдана Петр впал в запой, не выходя из него неделями, и, «ходя от двора к двору, пил с казаками».

С горя он даже начал контакты с казаками Стеньки Разина, думая таким образом ослабить позицию царя и сделать его более сговорчивым. Но восстание Разина, носившее исключительно социальный характер, было слишком далеким от идеалов дорошенковцев, и базы для надежного союза не нашлось.

Московское правительство раздирали противоречия. С одной стороны, там желали, чтобы все Левобережье было под властью Многогрешного (а Полтавский, Лубенский и Миргородский полки стояли за Дорошенко). С другой – не хотели сориться с Дорошенко и начинать военные действия на Правобережье, вынашивая тайную надежду, что гетман все-таки примет протекторат царя. В своем обращении ко всем казакам, приглашая выслать делегатов на русско-польские мирные переговоры в Андрусове, царь умудрился назвать Дорошенко титулом гетмана «обоих берегов Днепра», чем страшно разозлил и перепугал Многогрешного. Тот боялся, что если Дорошенко пойдет под «руку царя» и Украина объединится под его булавой, то Москва может избавиться от него, как от ненужной фигуры.

Дорошенковцы призывали к единству, уверяли, что объединение Украинского гетманства необходимо не для удовлетворения честолюбия целей, а для спасения Отечества. Любые же попытки по разделению «делает враг лукавой, которой никогда же навидить добра народу нашему украйному». Предупреждали, что когда-нибудь те, кто сейчас приводят к расколу, получат кару за разорение Отчизны60.

Несмотря на эти увещевания, к весне 1670 года все Левобережье переходит к Многогрешному. Последним в конце мая к нему присоединился Полтавский полк. Надо отдать должное Дорошенко, он не только не стал мстить, но и, наоборот, направил своих посланцев к Многогрешному, предлагая дружбу. Злые языки, правда, объясняли такое миролюбие гетмана наступлением запорожцев и татар.

Дело в том, что по наущению татар Ю. Хмельницкий написал запорожцам, предлагая избрать себя гетманом и обещая вернуть все, как было во времена его славного отца. Запорожье на такие уговоры не поддалось – там как раз в это время находился Ханенко (после своего разгрома под Стебловым). Что касается Суховея, то он, украв сто семьдесят ефимок из войсковой казны, бежал от запорожцев к Многогрешному. В результате всех этих событий, когда в Стамбул прибыли послы Дорошенко с доказательствами провокационного поведения татар, их приняли очень милостиво и обещали всяческую помощь и покровительство.

Снова заручившись поддержкой в Порте, Дорошенко стал вести свою переписку с поляками в более холодном тоне. Обе стороны назначили на весну 1670 года «комиссию», но договариваться никто не собирался. Поляков не устраивали требования не пускать на Правобережье польских помещиков. Гетман полагался на турок, а поляки – на Ханенко с запорожцами. Дело затягивалось, комиссары Дорошенко требовали дать в заложники двух каштелянов. Король советовал своим послам затягивать переговоры до начала сейма. Споры о посредниках продлились до конца августа, когда в Острог (где должны были встречаться комиссары) приехали послы Ханенко. Поляки побаивались окончательно договориться с запорожцами без согласования с Дорошенко, но послы Ханенко заявили, что если их отправят без заключения договора, они пойдут «искать себе другого пана».

Наконец, в сентябре соглашение поляков с Ханенко, носившее очень смутный характер, было заключено. В обмен на обещание верности им были вручены деньги. Не все поляки считали такие действия правильными. Великий коронный гетман Ян Собеский полагал ошибкой обижать Дорошенко и договариваться с Ханенко. Он писал, что только сумасшедший может начинать войну с Украиной, «когда турецкий султан, взявший ее под свою оборону, еще не прояснил своих планов».

Собеский был совершенно прав, считая, что Дорошенко и казаков «надо еще гладить… а не доводить до отчаяния». Гетман так и сказал: «Раз король и Речь Посполитая позволяют себе с нами такие шутки, то должна пролиться христианская кровь»61. Именно под влиянием известия о заключении договора с Ханенко гетман направил в Стамбул своего посланца, заявляя о своей готовности перейти с Правобрежной Украиной под протекцию султана и прося военной помощи.

В декабре 1670 года в Чигирине состоялась очередная рада, на которой старшины наконец одобрили турецкую протекцию. Надо отметить, что Дорошенко мастерски умел общаться со своей старшиной, играя в демократию и одновременно используя свои популярность и авторитет среди казаков. С годами у него даже выработался прием, тонко рассчитанный на казацкую психологию. В разгар рады он уходил, чтобы «не оказывать давление» на принятие решения. В его отсутствие спорщики «спускали пар», а затем он возвращался и добивался принятия желаемого решения.

Львовский епископ Иосиф Шумлянский, побывавший в феврале 1671 года в Чигирине, оставил весьма интересное описание жизни гетманской резиденции. Он, в частности, писал, что казаки ведут себя уже не как холопы, а как самостоятельный народ: исчезли грубиянство, тиранство, пьянство и всякое варварство. Двор казацкого гетмана отличался пышностью, как у польского магната. С Многогрешным у него согласие, про Ханенко ничего не слышно. Казаки, издеваясь, спрашивали: отчего же польские паны на возвращаются в Украину, как было решено по Острожскому соглашению с Ханенко?62

Чигиринская крепость. Гравюра XVII в.

Такая картина спокойной уверенности, видимо, объяснялась решением Дорошенко наконец приступить к конкретным шагам по осуществлению своего плана объединения Украины. Он был уже морально готов к войне с Польшей. Но чтобы обезопасить себя со стороны «вольницы» и «черни», он предпринял накануне начала военных действий весьма нестандартный шаг: собрал в Корсуни «черную» раду. Она состоялась в начале марта, причем сам гетман прибыл только в последний момент, дав возможность казакам обсудить все проблемы без давления своего авторитета. Рада прошла с ярко выраженными антипольскими настроениями, и все высказались за турецкого султана. Этим Дорошенко сорвал планы поляков, намеревавшихся настроить «чернь» против гетмана. Корсунская рада направила королю письма, выражавшие протест против попыток внести раскол в ряды казачества и очернить в их глазах Дорошенко.