Война за «Асгард» - Кирилл Бенедиктов

Тонг небрежно махнул телохранителям, и те бесшумно исчезли.

– Господин Сучонг, – представил вошедшего Продавец Дождя. – И его любимый пес Мо.

Шарпей приоткрыл один глаз и недовольно заворчал. Таец дернулся, как от удара током.

– По причинам, которые станут понятны позже, господин Сучонг очень привязан к своему любимцу. Простим ему, если он будет вести себя несколько невежливо и не притронется к угощению – ведь руки у него все время заняты. Однако это не помешает ему описать человека, которого он видел в перевалочном лагере в Лайхоре. Когда произошла эта встреча, доктор?

– Восемнадцатого сентября, с вашего позволения. – Ли деликатно кашлянул. – Господин Сучонг – аудитор финансовой компании, принадлежащей моим клиентам. В этот день он находился в Лайхоре с инспекторской проверкой. Прошу вас, господин Сучонг, опишите человека, которого вы встретили в перевалочном лагере.

Таец заговорил медленно, размеренно, как автомат, опустив веки и не глядя на собравшихся за столом. Чувствовалось, что он выучил свою историю наизусть – так часто приходилось ему повторять одно и то же.

– Этот человек пришел с караваном из Лаоса. Большой караван, тридцать охранников. Он был одним из них. Я увидел его издали, он сидел у костра с другими солдатами и чистил оружие. Большой, высокий, шесть футов и шесть дюймов приблизительно, и широкий. Не толстый, но крупный. Можно сказать, грузный, похожий на медведя. Очень подвижный. Волосы короткие, он бреет голову. Когда сидит, наклоняет ее вот так, – Сучонг сделал плавное скользящее движение шеей, стараясь не потревожить собаку. – На лице, вот здесь, – он дернул щекой, – кожа чуть светлее, там было пятно от ожога, потом его вытравили. Но даже если бы и не это пятно – я все равно узнал бы его. Это человек, которого зовут Зеро, террорист. Когда-то мы встречались в Бангкоке. Я работал в штаб-квартире «Аквариус Интернешнл», в сорок шестом наш офис захватили подпольщики. Они требовали освобождения своих товарищей из тюрьмы Джинмэй, но власти казнили заключенных, и тогда террористы убили всех, кто находился на захваченном этаже, – всех, кроме меня. Пуля попала мне в челюсть, и все лицо залило кровью – им, должно быть, показалось, что у меня разворочена голова. Но я остался жив, и я видел лицо их главаря, когда он снял свою маску. Это был он, тот, кого террористы называли Зеро, тот, кто, как говорят, стер с лица земли Куала-Лумпур и уничтожил самого Маркуса Бейли в его собственном доме. Я не забыл бы это лицо и за порогом смерти. И вот в Лайхоре я увидел его вновь, он притворялся простым охранником каравана, который шел на северо-запад, к Хайлару. Я был поражен страхом. Я не посмел никому сказать о том, что узнал этого человека. Меня словно парализовало, я сидел и трясся как в лихорадке, вспоминая тот день, когда меня и моих коллег расстреливали в Бангкоке. На следующий день караван ушел, но я все еще боялся. Прошла, наверное, неделя, прежде чем я начал осторожно наводить справки. Оказалось, что этот охранник исчез, когда караван проходил по Пешаварскому тракту. В тех местах человеку пропасть несложно, поэтому никто не стал подниматъ лишнего шума. Но я не сомневался, что он жив, только скрывается где-то в горах. Я по-прежнему не знал, что делать, ведь мне следовало сообщить о своей встрече с террористом сразу же, а я испугался. И я решил молчать...

Сучонг оборвал рассказ и принялся нервно поглаживать собаку. Повисла странная тишина, которую нарушало только чавканье Тонга и постукивание его палочек о тарелку.

– Вот почему мы узнали об этом так поздно, – сказал наконец Продавец Дождя и громко рыгнул. – В компании, где служил наш памятливый друг, проверки лояльности проводятся регулярно, но выборочно. Господин Сучонг попал на прием к мнемохирургу только восемь дней назад. Тогда-то и выяснилось, что он пытался утаить факты, имеющие невероятно важное значение для судеб нашего мира.

– Я не думал, что это так важно, – равнодушно сказал Сучонг, – я просто был очень напуган. Ведь я видел этого человека так же близко, как и вас сейчас....

– Разумеется, – кивнул Тонг. – Откуда простому бухгалтеру знать, что от Пешавара на север идут подземные туннели, которые были прорыты талибами еще полвека тому назад. И что эти туннели, по слухам, тянутся до долин Центрального Турана, откуда уже рукой подать до Дальнего периметра... Мне-то сразу стало ясно, куда нацелился Зеро. А в сочетании с информацией доктора Ли картина получалась такой мрачной, что у бедного торговца не хватило духу держать эти тайны при себе. Тогда-то я и решил поделиться ими с тобой, мой многоопытный белый друг. Мне представляется, ты один можешь оценить по достоинству масштабы грозящей нам катастрофы.

Ки-Брас молчал, задумчиво поглаживая хрустальный бокал с водой. Таец, закончивший рассказ и чувствовавший себя заметно спокойнее, чем в начале разговора, не отрываясь смотрел на сверкающий в центре стола сосуд.

– Господину Паркеру требуются доказательства, – проницательно заметил Амадеус Ли. – Много, много доказательств. Гораздо больше, чем он уже получил!

– Вы несправедливы, старина. – Джеймс поставил стакан на стол, так и не отхлебнув. – Доказательств я пока не получил вовсе. Занимательная история о том, как одному японцу вместо одиннадцати ящиков с дурью прислали одиннадцать ящиков с черт-его-знает-чем; не менее поучительная притча о том, как опасно ходить по старым караванным тропам в диких районах Азии, где можно запросто пропасть без вести... Друзья мои, я полагаю, мы здорово развлеклись. Предлагаю налить доброму Сучонгу немного воды – он заслужил награду за интересный рассказ. Вот только что мне докладывать своему начальству?

– Вряд ли добрый Сучонг примет наше скромное угощение, – промурлыкал Продавец Дождя, казалось, нисколько не смущенный скептицизмом своего гостя. – Он, знаешь ли, немного чудаковат. Последние несколько дней ни за что не расстается с Мо – и ест, и спит только рядом с ним. У него в комнате есть специальный ремень с ошейником, пристегнутый к ножке кровати. Так можешь себе представить, Джимми-бой, Сучонг даже спит не на кровати, а на циновке рядом с подстилкой Мо – чтобы быть поближе к любимцу! Но воды мы ему все-таки нальем.

Он крепко ухватил сосуд с водой за толстую изогнутую ручку и нацедил драгоценной влаги в хрустальный бокал. Джеймс, с любопытством следивший за этой сценой, отметил, что таец непроизвольно облизал вновь побледневшие от волнения губы.

– Дорогой Сучонг, – голос Тонга плавился и таял, как растопленное масло, – прими эту воду в знак нашего глубочайшего уважения и признательности за твою историческую миссию. Своим запоздалым признанием ты, пусть и невольно, спас наш мир. Можешь отпустить пса, здесь он никуда не убежит...