Эмигранты - Андрей Величко

Решив, что лучше так, чем вовсе никак, я согласился. Вскоре были составлены расценки, из коих следовало, что один больной ребенок стоит три своих веса мяса плюс десять — картошки. Здоровый ценится вдвое дороже. Если же ребенок идет в комплекте с матерью, цена еще удваивается, а если до кучи к ним добавят и отца, то удвоение произойдет в третий раз.

Тут, по-моему, дети дерева, которых я для краткости именовал буратинами, окончательно потеряли привязку к реальности. Столь сложная арифметика далеко выходила за пределы их понимания. Но суть они уяснили верно. Даже за никому не нужного больного ребенка, который все равно скоро помрет, им дадут провизию. Если же отправить к нам целую семью, то племя получит возможность очень долго после этого только жрать, не занимаясь более ничем.

Так что вскоре на окраине Ильинска появился новый микрорайон, названный Буратиновкой.

ГЛАВА 34

В середине декабря мы спустили на воду корпус младшего, но чуть более крупного брата «Чайки», названного «Кадиллаком». Увеличение размеров было в основном связано с тем, что туда мы собирались ставить куда более тяжелые, чем на «Чайке», низкооборотные паровые машины низкого давления. Главной причиной такого решения было то, что почти вся захваченная из будущего толстостенная трубка ушла на котлы «Чайки», а производить сами мы ее пока не могли. Кроме того, во время походов выяснилось, что надежность компактных высокооборотных движков оставляет желать лучшего. В принципе ничего страшного в этом не было бы, имейся у нас хоть еще один механик сравнимой с моей квалификации, ибо ремонт машин «Чайки» неплохо получался и на ходу, но только у меня. В общем, водоизмещение «Кадиллака» составляло двести двадцать тонн. Следующая экспедиция в Европу планировалась в конце девяносто седьмого года и на двух практически однотипных кораблях.

Однако моя, а точнее, наша с Ильей и учениками из мориори работа на достройке корабля будет заключаться только в установке и запуске машин, со всем остальным неплохо справятся и английские корабелы. Но пока я возился с вооружением для нашего флагмана.

Практика первой экспедиции показала, что для уничтожения больших по площади целей на берегу наши длинноствольные пушки подходят неидеально, и было решено дополнить вооружение обоих кораблей минометами. С ними вроде получалось неплохо, благо у нас имелись тонкостенные стомиллиметровые трубы. Опытный экземпляр показал предельную дальность в три километра, причем две трети мин ложились в эллипс семьдесят на сто метров. И теперь потихоньку начиналось их, так сказать, серийное производство. Произвести следовало шестнадцать штук до нашего отбытия в экспедицию и восемь после него, а потом кончатся трубы.

Кроме минометов, на «Кадиллак» требовалось и восемь длинноствольных пятидесятимиллиметровых пушек, предназначенных для поражения кораблей противника и малоразмерных целей. Но такие делались уже не первый год, и производство их худо-бедно обходилось без нас с Ильей.

Помимо технических, с предстоящей экспедицией были связаны и организационно-юридические вопросы. Первый из них касался пиратского экипажа, уже почти год как отбывшего свой трехлетний срок на тасманийском лесоповале. То есть теперь эти люди официально были свободны и теоретически могли в любой момент покинуть свой остров, но практической реализации данного права мешало то, что по нашим законам Тасмания имела статус не колонии, а поселения, ибо нога императора туда еще не ступала. Из чего следовал вывод, что если кто-то из бывших пиратов воспользуется своим правом для посещения Ильинска, то с момента вступления на землю настоящей колонии вступит в действие трехлетний мораторий на пересечение границ Австралийской империи. Но более двух третей пиратов не нашли в этом ничего особо страшного и уже успели по нескольку раз побывать в Ильинске. Для большинства подобный отпуск быстро заканчивался вместе с пропитыми деньгами, и они возвращались в Вудтаун, так назывался их поселок. Но столь беззаботный образ жизни вели не все. Четверо женились и устроились работать на верфь, а еще двое тоже вступили в брак, но приезжали к своим женам только раз в месяц на неделю, а остальное время работали в Вудтауне, где можно было заработать побольше. То есть люди копили деньги на будущее.

Восемь же человек твердо решили возвращаться в Европу, и поэтому путь в Ильинск был им заказан. Перед самой экспедицией они будут доставлены в свободную экономическую зону, то есть небольшой огороженный загон, примыкающий к порту, где и проживут несколько дней до выхода экспедиции в море. Кстати, Илья, в первый раз увидев СЭЗ, изрек:

— Не знаю, насколько это у тебя получилось свободным и экономическим, но вот по поводу «зоны» никаких вопросов не возникает.

Однако если первый вопрос был в общем-то предсказуем и легко решаем, то про второй так сказать не получалось. Ибо Элли захотела идти со мной в экспедицию.

Поначалу она просто готовила почву, живописуя мне, как трудно и плохо придется во время долгого пути без женской ласки. Ну, здесь я был в какой-то мере согласен: в первой половине прошлой экспедиции действительно при желании можно было усмотреть некоторые трудности. Потом ее потянуло в теоретические аспекты многоженства. Она заявила, что несколько жен даются человеку вовсе не для того, чтобы им всем вместе сидеть у домашнего очага. Для этого хватит одной, ну максимум двух. Но должна быть еще и подруга, сопровождающая мужчину в его дальних и опасных странствиях!

Здесь я попытался уцепиться за слово «опасных» и предложил герцогине сначала научиться стрелять. Что интересно, она за две недели очень неплохо освоила револьвер и барабанку! Более того, выяснилось, что она кое-как владеет основами ножевого боя в приложении к небольшому узкому стилету.

Вот тут я взглянул на свою третью супругу другими глазами и предложил ей записаться на прием к императору, ибо вопросы моратория на пересечение границ находятся исключительно в его компетенции.

После чего обе стороны неделю готовились к визиту. Ну, Элли понятно, однако Илья тоже развил какую-то совершенно излишнюю активность. Он гонял свою охрану, чтобы в ее поведении одновременно можно было усмотреть и величавость, и глубочайшее преклонение перед его персоной. Припахал меня на предмет улучшения звуковых и световых эффектов в приемной. Потом настоял, чтобы я провел туда не только прослушку, но и видеонаблюдение. По-моему, Илья немного опасался, что я начну подозревать его в шашнях со своей женой.

Но наконец исторический визит свершился. Элли удалось-таки уболтать императора, и вскоре она, до невозможности гордая, сообщила мне, что я — ограниченный субъект.