Здравствуй, земля героев! - Влад Силин

С неба сорвался яростный крик, будто шилом провели по живому стеклу. Бандиты не сговариваясь бросились к генератору.

– Тут пульт разбит!

– Пулей расколошматило!

«Так вот куда стрелял кресильон!» – догадался Велька.

Крик усилился – десятки, сотни шил! – и Велька, схватив девчонку за руку, потянул ее к белому пятну парусины.

– Бежим! Сейчас такое начнется!..

Убежать им не удалось. Огромная паутица сшибла их с ног, расшвыряв в стороны. Велька запомнил только хлопанье крыльев да хлесткий удар, словно пакетом теплого киселя по ребрам. И чувство пустоты в ладони.

– Тая?!..

Девчонки нигде не было видно. В световом пятне мелькнул Раймон. Глаза пирата горели сумасшедшим, безудержным счастьем. Миг – и по нему фрезой ударила паутица, высекая алую стружку. Майя бросилась к гравикабине, но с неба рухнули несколько живых комков, погребая асури под колеблющейся кучей.

Мир наполнился визгом, хрипом и суматошным колотьем крыльев.

– Та-а-я-а-а!

Велька заметил светлое пятно блузки и со всех ног бросился к нему. Навстречу сунулась ощеренная морда чудовища, Велька не останавливаясь пнул ее каблуком в глаз.

До Таи оставалось несколько шагов.

– Вельчонок, нет!

Обиженная паутица встала на дыбы и выплюнула веер белых липких шнуров. Склон сопки прыгнул вверх и больно врезал Вельке по ребрам.

Мальчишку перевернуло на спину. Гигантский силуэт навис над ним. С этого ракурса паутичья морда выглядела почти интеллигентно: выпуклые глазки-стеклышки, узкая нижняя челюсть, мышиный хвостик волос на затылке. Классного журнала только в лапах не хватает.

«Так вот почему нашу классную в первом Паутицей звали!..» – мелькнула отрешенная мысль.

Велика яростно заизвивался, пытаясь уползти, но без толку: белесые макаронины паутины расплылись клеем, сковывая руки и ноги.

– Вельчик, держись! Я иду!

Тая скакнула рядом с ним и, размахнувшись по-девчоночьи неловко, влепила в паутичью морду камнем. Тварь заревела. Морда ее задралась к небу, чтобы обдать девочку паутиной, но тут рев перешел в бульканье.

Из-под брюха твари выкатился де Толль. Вскинув к плечу планарник (стойка «робоофициант отказывается от щедрых чаевых нувориша»), он огляделся по сторонам.

– Однако ж… – пробормотал он, – пир чужой биосферы. Господи, да сколько их тут! Сотни!

Девочка бросилась к лежащему Вельке:

– Вельчик! Бельчонок, очнись! Да очнись же, миленький!

Горячая капля упала на мальчишечью щеку. Велька что-то промычал и попытался подняться.

– Хороший мой… Милый… – Тая уложила его голову себе на колени и обернулась к де Толлю. – Эй! – крикнула она. – Господин фехтовальщик! Разрежьте паутину, пожалуйста!

За ее спиной забили крылья. И еще, еще. Приземлялись паутицы неуверенно, бултышась, словно куры на насесте. То одна, то другая вскидывала голову, примеряясь, как бы заплевать людей паутиной.

Висевшая в небе одинокая звезда сорвалась и полетела вниз.

Де Толль вытянул руки. Мир чуть сдвинулся у его ладони, но тут же вернулся в обычное состояние. Меч покинул его, ведь любая сила имеет предел, а де Толль и так совершил больше, чем мог.

– Не хотелось бы огорчать вас, барышня, но, похоже, мы влипли.

Он присел рядом с Велькой и без энтузиазма принялся перепиливать паутину перочинным ножом.

– Но сделайте же что-нибудь! – в отчаянии крикнула Тая. – Вы же мужчина! Герой доминиона!

– Герои нас не спасут, барышня. Спасти нас может лишь чудо. Например…

Инспектор задрал голову.

Звезда летела, все увеличиваясь. При взгляде на нее хотелось загадать желание. И уж конечно это желание одинаково у всех.

Паутицы сдвинулись, замыкая кольцо.

Звезда выросла и, шлепнувшись о склон, покатилась по колючкам. Фонарь отлетел в сторону, мигая отчаянным SOS.

– А вот и моя паства собралась, – сообщила звезда, поднимаясь и отряхиваясь. – Таисия! Что за поведение?! Господи, кто это у вас на коленях?! Бьюсь о заклад, что он не представлен ни мне, ни вашему отцу.

– Да, госпожа Ефросинья, но…

Паутицы зашипели и характерным жестом задрали головы.

– Стойте! – Ефросинья вскинула руки. – Разве не говорил вам Всевышний: не едите, и не едомы будете? Разве не заклинал он вас: питайтесь фигами, и смоквами, и соей насущной – и пребудет благодать на вас, яйцах ваших и гнездах ваших? Ибо слово его есть жатва и ловитва, кусатва и разрыватва, зубовна щелкатва и крыловна шлепатва одновременно, и разве не безумен тот, кто противится писку, и реву, и скрипу господнему?

О чудо! Паутицы слушали пророчицу если не с благоговением, то уж с явным интересом на мордах. Кто-то уже пятился в религиозном ужасе, кто-то с покаянным видом прятал голову под крыло.

Ефросинья повторила импровизированную проповедь на паутичьем, а потом добавила:

– Изыдите же, твари небесные, ибо начнется сейчас процесс воспитательный. А это дело семейное и мое сугубо личное. – И решительным шагом двинулась к падчерице.

Тая поняла, что обычным домашним арестом на этот раз не отделается.

ЭПИЛОГ

Утро вставало над Островом.

Для кого-то это утро началось с горсти камешков, грохнувших в стекло мансарды. Разоспавшийся Велька сбросил одеяло и сел в кровати, протирая глаза.

Солнце только-только заглянуло в его комнату, разрисовывая дощатые стены корабельной медью. Непроснувшийся ветерок трепал вымпел занавески на окне; где-то горнила утренняя птаха.

Больничный запах на мансарде почти не чувствовался. Да и больницы той, если верить фельдшерице кассадовки, Вельке полагалось дня два, не больше. Врач же его продержал почти неделю, придумывая все новые и новые болячки. Врачи – они такие. Особенно когда перед генералами выслуживаются.

Велька влез в ненавистную пижаму и босиком зашлепал к окну. Лазарет размещался в угловой башне Шатона, и это хоть как-то примиряло мальчишку с больничной скукой.

Вообще попавшие в лазарет всеми правдами и неправдами старались устроиться в мансарде. Нижние этажи – для зануд, а в мансарде хоть тесновато, зато обзорчик – закачаешься! И море, и склон, заросший скальной розой, и кусочек стены в драпировках плюща – словно бок гигантского серо-зеленого барабана. Если выбраться на крышу, можно загорать или читать книжку. Или же смотреть, как маршируют кадеты на плацу, – первые дни с ехидцей, потом с завистью.

Велька перегнулся через подоконник, высматривая, кто его разбудил. На крепостной стене, прижавшись спиной к замшелому зубцу, сидела Тая. В соломенной шляпке и белом платье – такая, какой Велька ее впервые встретил.

Увидев мальчишку, она заулыбалась:

– Привет!

– Привет. А ты откуда здесь?.. – грубовато, чтобы скрыть смущение, спросил он.

– Вообще-то я за тобой. Эти сухопутные крысы к тебе не пускают. А я соскучилась очень.

Что-то в слове «соскучилась», в том, как оно было произнесено, заставило Вельку радостно встрепенуться. Он влез животом на подоконник, пугая дремлющих на карнизе попугайчиков. Пятки его опасно повисли в воздухе.

– Тут не сбежишь. Высотища вон какая, а на лестнице фельдшерица дежурит.

– А по фигу! Смотри, что достала. – Тая помахала в воздухе серебристым цилиндром с катушкой. – «Лесной кот», для десантников! Только ты от окна отойди, зацепить может.

Велька спрятался за угол. Жутко интересно было, как из этой дуры стреляют, но в лоб кошкой получить – приятного мало.

Что-то щелкнуло, на подоконник плюхнулся цилиндрик. Он выпустил мягкие лапы и принялся вгрызаться в дерево.

– Готово! – крикнула Та. – Подожди, я пояс отправлю!

Нить, повисшая между мансардой и стеной, оставалась невидимой. От этого по спине бежали мурашки: высотища-то – ого-го! Отправленный Тайкой пояс мчался в пустоте, словно волшебная птица. Вот он ударился о подоконник и полетел назад.

– Ну ты чего? – удивилась Та. – Ловить же надо!

– Ага, – сконфуженно отозвался Велька, – я сейчас.

Поймать пояс удалось лишь с третьей попытки. Велька защелкнул все застежки и осторожно – нить тронешь, без пальца останешься! – прыгнул с подоконника вниз.

Страховочный трос натянулся. Велька поехал вниз – сперва медленно, потом чуть поживее, но все равно не очень быстро. Анизатропная нить, вспомнилось ему. В одну сторону сила трения маленькая, а в другую – ого-го! Это чтобы лететь медленно и в лепешку не разбиться, если перепад высот очень большой.

Стена приближалась плавно и неторопливо. Стали видны ласточкины гнезда и красные искорки цветов в зарослях плюща. Ух, красотища!! Плющ карабкался по стене длинными зелеными языками, но до верха не доходил – силенок не хватало.

Наверное, из-за этой красоты Велька и «пристенился» коленом об камень. Тайка ужасно испугалась. Схватила за пояс и втащила на стену, всего исцарапав:

– Ты что, придурок?!! – набросилась. – Смотреть же надо!

– Ага, блин! Смотреть… Ты бы еще под ноги трос прикнопила, чтобы сразу в стену. – И добавил примирительно: – Ладно. Спасибо, что спасла… А то бы я там совсем закис. – Он принялся сердито расщелкивать пояс. – Меня вчера родаки навещали. Сюси-пуси, чуть не погиб бедняжка!.. Тьфу, блин!