Загадка золотого кинжала (сборник) - Фергюс Хьюм

– Пусть копает, – сказала она. – Ему достанется работа, вам – деньги. Я смогу доказать, что они ваши по праву.

– О! Как я смогу отблагодарить вас, Агарь?

Она отшатнулась, краска бросилась ей в лицо.

– Найдите Голиафа. Освободите меня от ломбарда.

В этот миг Тридл завопил от радости и, ухватив обеими руками, выволок из ямы большой жестяной ящик.

– Мое, мое, мое! – кричал он. – Наконец-то плата за все мои подарки, за все обеды, которые я ему задавал! Я творил добро – и вон оно наконец вернулось ко мне!

Хохоча и рыдая как сумасшедший, он отжал лопатой крышку.

Юстас и Агарь качнулись вперед, ожидая увидеть, как оттуда посыпятся золотые монеты… но вот крышка откинулась вовсе.

Ящик был пуст.

– Что?! – возопил Тридл. – Да что же это такое?!

Столь же пораженный, Юстас наклонился, желая увидеть все собственными глазами.

Пусто. Только лист грубой бумаги.

Не в силах что-то сказать, он молча передал бумагу пораженной Агарь.

– Да что ж за нахрен-то?! – повторил Тридл.

– Это многое объясняет, – пробормотала Агарь. – Похоже, этот ваш богатенький дядюшка был на самом деле нищим.

Оба мужчины испустили вопль изумленного разочарования.

– Вот, послушайте.

И она зачитала текст записки:

Когда я вернулся в Англию, меня сочли богачом, и все мои родственники и знакомые увивались вокруг в надежде получить крошки с моего стола. А у меня едва хватило денег на то, чтоб нанять себе скромное жилье, кое-как обеспечить годовое содержание и не нуждаться в самом необходимом. Роскошь обеспечивали мне те, кто надеялся получить мое наследство, поверив слухам, что я богат. Что ж, наследство я оставляю – золотое правило, верность которого я доказал на собственном примере: лучше считаться богатым, чем богатым быть.

Она передала письмо Юстасу, но тот выронил его. Тридл упал на землю, воя от злости и кро́я ловкого покойника последними словами.

Осознав, что все кончено и обещанное богатство растворилось в воздухе, Агарь взяла Юстаса за руку и повела прочь, оставив рыдающего и бранящегося бакалейщика позади.

Юстас следовал за ней словно во сне, изредка роняя пару слов и снова умолкая. Что он говорил, как она его утешала – значения не имеет. Но у дверей ломбарда Агарь подала ему томик великого Флорентийца и сказала:

– Я возвращаю это вам. Продайте и на вырученные деньги сколотите собственное состояние.

– Мы… Увидимся ли мы еще?

– Разумеется, мистер Лорн.

Да, им еще суждено было увидеться. Суждено было даже стать мужем и женой. Но это уже совсем иная история – и не в «Деле о Флорентийце» будет поведана она…

Сыщики дальних рубежей

Британия – владычица если не миров, то морей. «Колониальный детектив» для нее поэтому – дело привычное. Но даже те страны англоязычной культуры, которые утратили политическую связь с Альбионом, на пространствах литературного океана продолжали ее сохранять.

Австралия времен Гая Бутби, впрочем, еще представляла собой часть Британской империи. Тем не менее детектив Буша – нечто совсем иное, чем сельский детектив Йоркшира: тут скорее приходят в голову ассоциации с совсем другой заокеанской экзотикой, навеянной творчеством Майн Рида. Хотя… настолько ли другой? Ведь поверье о всаднике без головы пришло из британской «привиденческой мифологии», да и сам Майн Рид – британский писатель (о чем мы, с детства очарованные колоритом его джунглей и прерий, как-то не всегда вспоминаем).

Однако «дальние рубежи», безусловно, все-таки накладывают свой отпечаток. Суровый северный детектив Джека Лондона – очередное открытие нашего сборника, на русском языке этот рассказ можно прочитать впервые, хотя с одним из его героев мы знакомы по «Зову предков». Жесткость и даже жестокость «кладбищенского» детектива Говарда тоже выходит за рамки правил игры, принятых на британской площадке. А вот Жак Фатрелл – один из тех, кого сотечественники привыкли называть британским американцем, имея в виду, что его детективы (знаменитый цикл о «Думающей машине») развиваются уж слишком по-английски.

Правы ли они были? На наш взгляд – скорее нет: разница между «каменными джунглями» поздневикторианского Лондона и современного ему Бостона более чем очевидна.

Но не будем навязывать свое мнение. Читатель вполне способен составить его сам. Обо всех авторах, известных и неизвестных, – и обо всех рассказах, прежде совершенно точно неизвестных.

Джек Лондон

Чудо Северных Земель

Эта история случилась на самом деле. Она свидетельствует, как вы увидите дальше, что добро заложено в глубине души любого человека. Бертрам Корнелл был человек плохой, ни на что не годный. За морем, в скромном английском домишке, бесполезно печалились и тщетно проливали слезы из-за его неблагополучия – и житейского, и духовного. Он был такой плохой, что хуже некуда, можете не сомневаться. Бездумный, беспечный и к людям безразличный, так можно сказать; но это слишком мягкие ярлыки для его недостатков.

Даже в детстве он был горазд лишь на дурные дела. Добрые слова и уговоры на него не действовали, слезы матери и сестер оставляли равнодушным, равно как и более строгая, но все же доброжелательная укоризна отца. Потому неудивительно, что Бертраму еще совсем юнцом пришлось поспешно бежать из Англии, унося с собой поступок, который мог бы камнем лечь на его совесть, будь она у него, и предоставив своей семье возможность жить под бременем позора. И те, кто его знавал, говорили о нем с горечью и печалью, пока время не затуманило воспоминания. Какие мерзости он творил потом, не было ни слуху ни духу, а чем кончил – никто не слыхал. Между тем в свой последний час он за все расплатился и отмыл начисто свою запачканную страничку в книге жизни. Но случилось это в дальнем краю, откуда вести идут медленно и теряются в пути, а люди частенько умирают раньше, чем успевают рассказать, как умерли другие. И все-таки это правда.

Вот как все получилось. Крепкий телом и дерзкий, он уворачивался, смеясь, от тяжкой и грубой длани мира и делал всегда не то, чего требовал мир, а чего желал Бертрам Корнелл. На ругань отвечал руганью похлеще, на жесткие удары – еще более жесткими. Он служил матросом на многих морях, был овечьим пастухом на просторах Австралии, ковбоем в Дакоте, потом завербовался рядовым в конную полицию Северо-Запада[102]. Оттуда он дезертировал, когда на Клондайке нашли золото, и добрался до побережья Аляски. Там, имея опыт жизни на фронтире, он быстро нашел себе место в партии золотоискателей.

Их было четверо, и они направлялись на Клондайк, но надумали вместо проторенного пути пройти новым, нехоженым маршрутом. Снарядив целый караван вьючных лошадей (породы кайюз, выращенных в горах восточного Орегона), они сперва прошли унылыми пустошами, тянущимся за горою Св. Ильи, на восток, а потом, по нагорьям, где лежат истоки рек Белой и Тананы – на север[103]. Эта область неразведана, на картах обозначена неясно, и нога белого человека до тех пор не ступала там. Край обширный и такой мрачный, что там и живность почти не водится, а индейские становища малолюдны и встречаются редко. Порой по нескольку дней кряду путники ехали сквозь безмолвные леса или вдоль пустынных озер, не встречая живой души, не слыша ничего, кроме вздохов ветра и плача воды. Торжественная тишина окутывала землю, и так глубока была она, что люди стали говорить вполголоса и не тратили слов на пустую болтовню.

Продвигаясь вперед, они попутно искали золото, прощупывая дно речных заводей и промывая на лотках влажную глину в тени могучих ледников. Однажды им попалась залежь самородной меди, целая горка, но они лишь пожали плечами и двинулись дальше. Корма для лошадей не хватало, с голоду терпеливые животные часто ели ядовитую траву и умирали одно за другим на неведомых тропах, куда завели их хозяева. Как-то при подъеме на высокий водораздел партию застала врасплох буря, обычная на таких высотах – дождь со снегом, – и когда они наконец пробились в долину, где было теплее, последняя лошадь пала.

Но именно в той потаенной долине Джон Торнтон[104], сняв слой дерна, вытряхнул из спутанных корней травы блестящие желтые крупинки золота. С ним был в тот час Бертрам Корнелл; вечером они вдвоем принесли в лагерь самородки, которые взвесили и оценили в тысячу долларов. Было решено сделать остановку, и к концу месяца четверка добыла столько сокровищ, что не под силу унести. Но запас провианта у них мало-помалу таял, пока наконец остаток смог уместить в мешок и нести на спине один человек.

Приближалась осень, самое время уходить из тех гиблых мест. Старатели знали, что Клондайк и Юкон лежат где-то на северо-востоке, но на каком расстоянии – не ведали. Думали, что не более ста миль. И вот каждый взял примерно по пять фунтов золота, то есть на тысячу долларов, а бо́льшую часть сокровищ надежно спрятали до возвращения. Вернуться же они намеревались, как только смогут основательно запастись провизией. Поскольку патроны у них закончились, они вместе с золотом оставили и ружья, а с собой унесли только походную утварь да все оставшиеся продукты.