Неживая земля. Воитель - Виталий Градко

Пограничья качнулось, медленно и тяжело обрушилось грудью на землю, подняв вокруг многометровые волны из размокшей грязи и крови павших сыновей Тьмы.

Глава 18. Андрей

Из-за циклона, пришедшего с бескрайних, штормовых просторов Атлантического океана, в июле на Петербург обрушились проливные дожди и холодные ветра. С северо-запада могучие свинцовые тучи, каких горожане еще никогда не видели, неудержимым, зловеще мерцающим грозами фронтом надвигались на город, погружая в промозглый мрак. Всю прошедшую неделю дожди и вовсе не прекращались, а лишь ненадолго стихали, чтобы с новой силой обрушиться вновь. Только за последние три дня уровень скованной гранитными набережными Невы дважды достигал нового исторического максимума. Минувшей ночью вновь закрывали дамбу, чтобы спасти многомиллионный город от затопления. Несмотря на это, некоторые пригороды Петербурга все же остались беззащитны и попали под удар стихии. В Сестрорецке затопило целые районы. В одном из скверов жители заметили застрявший между деревьев полуразложившийся труп лося, на который после схода воды сбегалась посмотреть вся местная детвора. Пострадали и другие населенные пункты, особенно те, что были вблизи от Финского залива. В поселке Александровское вода вынесла на берег вздутое тело пропавшей позапрошлой ночью в Петербурге восьмилетней девочки. У несчастного ребенка оказалась откушена голова и по колено оторвана левая ножка. Порывистые ветра, порой достигая скорости сорок метров в секунду, безжалостно терзали окутанный серыми, холодными дождями Петербург, ломали деревья, обрывали провода линий электропередач, опрокидывали фургоны и срывали крыши с угрюмых, утопающих в штормовом ненастье домов.

Именно таким следователь Андрей Кравцов увидел Петербург ранним утром во вторник. Он открыл дверь машины и посмотрел в объятое свинцово-черными тучами небо. Высокие, грозные, как любая стихия в минуты безумства, они угрожающе застыли над городом и, казалось, следили за ним. В их темных, содрогаемых громом недрах гневно мерцали молнии. Если бы Андрей был суеверен и знал, что ожидает сотни тысяч жителей Петербурга, какие чудовищные беды и ужас скрывал непроглядный туман будущего, то счел бы поведение погоды знаком и предвестником надвигавшейся катастрофы. Он бы сейчас же помчался среди охваченного ливнем города на машине, проскакивая на мигающий желтый и красный свет. Бросил бы ее открытой во дворе у дома, где жила женщина, с которой осталась лучшая часть его взрослой жизни, воспоминания о которой Андрей хранил как самое дорогое сокровище. На восьмом этаже после нескольких звонков Вероника откроет ему дверь, и при встрече ее голубые, такие родные глаза наполнятся болью и тихой печалью, понятной лишь им двоим. Андрей заметит новые морщинки на ее лице и поймет, что ни дня не переставал все так же сильно любить. Он вспомнит о старости, которую они собирались встретить вместе, вспомнит о счастье и жизни, которая у него когда-то была. Вероника поправит густые, светлые волосы, не прогонит Андрея, но и не пригласит войти.

– Что для тебя значит любовь? – однажды ночью спросила она его после близости.

– Это ты и наш сын, – сразу ответил Андрей. – Это твоя рука в моей руке, – он повернулся к ней, обнял и уткнулся лицом в щеку. – Это твой запах. Это когда я прихожу домой, беру свою рубашку из шкафа, а она пахнет тобой, потому что ты в ней ходила.

Когда Андрей расскажет о приближении катастрофы и о том, что хочет спасти ее, Вероника молча выслушает, как и он выслушивал ее, когда она говорила, что не может больше так жить, постоянно за него переживая; что он нужен ей и сыну, а из-за его работы они сутками не видятся; что он не уделяет им внимания, она больше не чувствует себя любимой, и брак их рассыпается. Она выслушает, устало улыбнется и скажет, что он окончательно выжил из ума на своей проклятой работе. Скажет это с тем же небрежным равнодушием, с которым в прошлом он ей бесконечно обещал, что вскоре все изменится, что она просто устала из-за трудной беременности и постоянной домашней рутины. После смерти единственного сына жизнь семьи Кравцовых действительно изменилась. Вероника бы напомнила Андрею об этом и добавила, что ему лучше раз и навсегда убраться из ее жизни, потому как он не оставил ей ничего, кроме боли и никогда не заживающей раны. Андрей постарается уговорить ее пойти с ним, а когда доводы закончатся, попробует забрать силой, только бы увезти из города, под которым набирается сил древний космический ужас. Вероника закричит, и тогда Кравцову придется выяснять отношения с ее новым мужем. Скорее всего, они даже подерутся. Да, ему хотелось этого! Хотелось разбить в кровавое месиво физиономию ублюдка, который по ночам до изнеможения трахает его любимую женщину, а днем с умным видом просиживает штаны в офисе Лахта-центра.

Но Андрей не был суеверным и ничего не знал о потусторонней природе зверских убийств, которые расследовал. Как и сотни тысяч жителей, вышедших на улицу в этот ветреный вторник – для многих последний вторник в жизни, – он просто смотрел на черные, застывшие над Петербургом тучи. Где-то на подсознательном уровне он все же ощутил тревожные перемены в ткани мироздания, частью которого являлся и сам, но нагруженный более материальными проблемами разум отвергал окончательно не сформированные сигналы о надвигающейся опасности. Ведь это всего лишь тучи и промозглый ветер. Петербург привык к дождливой погоде. А чтобы избавиться от внутренних тревог, часто бывает достаточно просто побыть рядом с родным человеком, посидеть с играющим ребенком, обнять его и почитать вместе книжку. Рядом с любимыми тревожные мысли отступают, на душе становится спокойнее. Но в холодном, сером городе у Андрея не было родных людей. Единственного ребенка он не уберег, а любимую женщину не удержал. В его мире осталась только работа, наполненная смертью, кровью и монстрами в человеческих обличьях.

Сердитый гром раздался в небе, и черные тучи, похожие на темные замки демонов, обрушили на Петербург ливень, каких не было уже давно. Дворники лобового стекла совершенно не справлялись со своей задачей. Поток машин, в котором двигался Андрей, начал ползти со скоростью менее пятнадцати километров в час, а на съезде с Володарского моста на проспект Обуховской обороны и вовсе остановился. Из-за неправильно спроектированных ливневых отводов на участке дороги вновь скопилась вода. Машины медленно ползли друг за другом по подтопленному участку, но несколько автомобилей уже стояли с включенными аварийками. Дождь не собирался успокаиваться и сердито стучался внутрь. Весь мир за окнами, ветреный и холодный, скрылся за серой водяной завесой.

Стук дождя вновь вернул Андрея в прошлое. Возвращаясь с семьей из отпуска на