Звездные трагедии - Федор Раззаков

С. Жданько родился в 1954 году в Сибири в простой семье. После окончания средней школы поступил в Новосибирское театральное училище, но затем перевелся в Москву в Театральное училище имени Щукина. В кино начал сниматься, еще будучи студентом.

Первый серьезный успех пришел к нему в 1977 году, когда на экраны страны вышел фильм режиссера Владимира Рогового «Несовершеннолетние» (это он снял знаменитых «Офицеров»). Жданько играл в нем одну из главных ролей вернувшегося из заключения боксера, который вместе с другом, бывшим десантником, расправляется с группой хулиганов, терроризирующих район. Картина имела бешеный успех у публики и заняла в прокате 1-е место (44,6 млн. зрителей). Казалось, что после этого молодого актера ждет прекрасная карьера в кино, еще более горячая любовь и почитание зрителей. Однако достичь большего Жданько так и не удалось: в 1978 году он погиб. Произошло это при следующих обстоятельствах.

Еще будучи студентом Театрального училища имени Щукина, Жданько считался одним из самых талантливых учеников. В студенческом спектакле «Преступление и наказание» он потрясающе играл Раскольникова, и его исполнение восхищало многих. Среди них известную актрису кино и Театра имени Вахтангова Валентину Малявину. Она вспоминает:

«Еще мальчиком, когда он учился в Новосибирском театральном училище, а мы были там на гастролях, он часто подходил ко мне после спектаклей. Покупал открытки в киоске, я их подписывала. Спустя несколько лет, в Москве, он появился у нас в массовке, но сильно изменился. Привлекал к себе слишком много внимания, громко разговаривал, ходил в кирзовых сапогах, в таком деревенском стиле, под Шукшина. Но вот в спектакле „Преступление и наказание“ на сцене оказался всепонимающий человек с углубленным в себя взглядом, и ничего общего с тем развязным парнем. Думаю: „Сколько же ему лет? Что-то он очень много всего понимает“. В общем, его решение Раскольникова полностью совпало с моим восприятием. От этого совпадения у меня после спектакля забилось сердце, началась тахикардия, колотун. Мальчик, студент, который мне категорически не нравился, и такая проникновенность. Я зашла за кулисы к Женечке Симоновой, игравшей Дуню, поздравила ее, а он стоит в стороне, ждет, весь в напряжении. Наклонила его к себе, поцеловала, повернулась и ушла… Спустя какое-то время мы с вахтанговскими артистами были на юбилее нашего училища. Вокруг шум, смех, оглядываюсь, а сзади Стас. Наклоняется и целует край моей юбки. Посмотрела внима-тельно на него, он протянул мне руку. Все…»

Об их романе тогда судачила вся богемная Москва. Еще бы: 36-летняя актриса, побывавшая в любимых женщинах у таких «звезд» советского кино, как: А. Збруев, П. Арсенов, А. Тарковский, А. Кайдановский, сумела вскружить голову молоденькому студенту.

Между тем сами влюбленные на все эти слухи и сплетни внимания не обращали и продолжали встречаться. Жданько регулярно появлялся на всех спектаклях своей возлюбленной, что, собственно, и предопределило в дальнейшем его выбор собственного места работы – Театр имени Вахтангова.

В. Малявина вспоминает: «Однажды в Ленинграде, в ресторане „Москва“, нам принесли серебряные чашки с водой для полоскания рук, и Стас сказал: „У нас тоже так будет. Я тебе обещаю“. И действительно было бы так, если бы он не поторопился. Но он хотел все сразу: работу, славу, квартиру, машину, семью, детей. Однажды приезжает, красивый, молодой, необыкновенный, ложится на диван: „Я хочу у тебя спросить: ты не завидуешь Нееловой, Тереховой?“ – „Нет“. – „Как это у тебя получается?..“

А затем со мной стали происходить всякие несчастья. Сначала я сломала руку, потом ногу, семь месяцев в гипсе. Стас бегал ко мне в больницу, переживал: «Чувствую, кто-то против нас колдует, наводит порчу». К тому же у него закрыли фильм с главной ролью и никакой работы в театре, он хотел уходить. А я обожала его, но все же была больше занята собой, работой…»

Фильм, о котором упоминает Малявина, назывался «Ошибки юности». Его снял режиссер Борис Фрумин по сценарию Эдуарда Тополя. На экраны он не вышел потому, что высокие цензоры посчитали его сюжет слишком крамольным для тогдашнего кино. Речь в картине шла о молодом парне, который, с отвращением (!) отслужив в армии, вернулся на гражданку и отправился на Север искать для себя лучшей доли. Помимо Жданько в фильме снималась целая плеяда «звезд» советского кино: М. Неелова, Н. Варлей, Н. Караченцов, А. Кочетков и др. Невыход картины, в которой он сыграл одну из лучших своих ролей, Жданько переживал очень сильно. Но идти жаловаться было не к кому. К тому же что-то не ладилось и в его отношениях с Малявиной. Не случайно он записал в своем дневнике такие строчки: «Я делаю вид, что мне все равно, бросит она меня или нет. А на самом деле страшно боюсь, ревную и мучаю ее и себя. Я живу, и мне тошно, и мне жутко. Катастрофа неминуема».

Между тем почти одновременно со съемками в этом фильме Жданько был приглашен на главную роль в трехсерийный телефильм «Время выбрало нас», который снимался на Минской киностудии. Работа шла споро, и к весне 1978 года был снята большая часть фильма, две серии. Однако по роковому стечению обстоятельств и эту работу молодому актеру не суждено было не только увидеть на экране, но и вообще закончить. Наступило 13 апреля 1978 года.

В тот день утром Жданько и Малявина посмотрели в «Ленкоме» спектакль «Вор». По словам Малявиной, Стас после этого сник, позавидовав своему приятелю Виктору Проскурину, исполнявшему в спектакле главную роль; в отличие от него Жданько приходилось играть в Театре имени Вахтангова одни эпизоды. Затем они втроем отправились на квартиру к Жданько: отметить прекрасную работу Проскурина и заодно «обмыть» предстоящий отъезд – обоим актерам через три часа предстояло уехать в Витебск на съемки фильма «Время выбрало нас». Далее послушаем В. Малявину:

«Они с Витей много выпили, я не пила ни грамма. Видя, что я совершенно спокойно не пью, что за меня можно не волноваться, сам Стас захотел еще (Витя к тому времени уже ушел). А у него давление очень высокое, я ему запрещала. Завтра он должен был уезжать в Минск, настроение взвинченное, плохое. В дорогу я ему купила бутылку „Гурджаани“, и, когда он пришел домой, надо было, конечно, ее открыть. Видела же, что он не в себе, но ведь никогда не знаешь, что будет потом. Мы сидели, он снова собрался уйти, в ресторан ВТО. Возмутилась, встала, достала эту бутылку, открыла ее ножом, налила себе полный бокал, выпила демонстративно залпом, вышла на кухню и вылила все остальное в раковину. Чисто по-женски. Из принципа. Стою у окна, психую. Приблизительно в 21.30 я вошла в комнату и увидела, как Стас медленно валится с кресла на пол. Я помогла ему прилечь на ковер. Ножа я нигде не заметила. Кровь я вначале тоже не заметила, потом лишь увидела, что она сочится из его груди. Я зажала рану ладошкой, прижалась головой. Крови было мало. Я брала его голову, прижимала к себе, спрашивала его: „Стас, что с тобой?“ Вначале глаза Стаса были открыты, и он смотрел на меня. Потом Стас прошептал: „Пойдем со мной…“ После этих слов он добавил: „Голову…“ Больше до приезда „Скорой помощи“ ни одного слова он не сказал…»