Принц Севера - Гарри Тертлдав

Последние слова были произнесены с большой долей иронии. Свиток представлял собой банальный сборник описаний богов, почитаемых различными народами империи Элабон. Лис с удовольствием обменял бы его на что-нибудь более интересное в том же плане, но пока ничего подходящего не попадалось ему на глаза.

Силэтр как читатель еще не достигла того уровня, когда начинают судить о достоинствах стиля. Пока что она трудилась над словами и предложениями, пытаясь как можно лучше вникать в смысл прочитанного.

— «Маврикс, ситонийский бог вина, — старательно произносила она, — также широко почитаем и в Элабоне. Его приверженцы встречаются даже к северу от Хай Керс, хотя в этой далекой провинции все вино привозное».

— Несмотря на то, что говорит эта рукопись, я никогда не сталкивался здесь с приверженцами культа Маврикса, — заметил Джерин. — Тем не менее, когда Райвин призвал его, творя незначительное заклинание, он появился. Правда, не для того, чтобы исполнить приказание Райвина, а чтобы наказать его за общение со мной.

— А почему бог решил так поступить? — спросила Силэтр.

Но не успел Лис ответить, как она подняла руку.

— Расскажете мне в другой раз, как обещали. Читаю дальше. «Культ Маврикса очень распространен среди тех, кто несчастлив в жизни. Облегчение, которое они находят в вине и в разгульном характере самого культа, приносит им удовольствие, которого им так не хватает». «Разгульный» означает именно то, что я думаю?

— Излишество любого сорта? — уточнил Джерин.

Силэтр кивнула.

— Да, это верно, — согласился Джерин. — Продолжайте, у вас хорошо получается.

— Спасибо. — Силэтр снова взялась за чтение. — «Элабонские императоры иногда преследовали тех, кто принимал участие в ритуалах, посвященных Мавриксу, в те дни, когда Ситонию только-только завоевали. Но, как и многое другое, присущее ситонийцам, культ этого бога в последнее время стал неотъемлемой частью жизни Элабона и крик „Эвойии!“ часто слышится по всей империи».

— Я его слышал, — сказал Джерин, — Но мне не хотелось бы услышать его вновь. Маврикс — могущественный бог, но я не намерен его почитать. Я слишком люблю порядок, чтобы смириться с беззаконием, которое поощряет владыка сладкого винограда.

Силэтр прищелкнула языком.

— Лорд Байтон тоже является покровителем порядка и благоразумия, поэтому я понимаю, о чем вы говорите. И все же можно мне продолжить?

— Похоже, вы и так уже это сделали, если знаете, о чем пойдет речь дальше в этом свитке, — заметил Джерин. — Вы прочли текст одними глазами, да? Мало у кого это получается так скоро. Большинству необходимо бубнить слова себе под нос, даже если они уже давно научились читать.

— Вы так не делаете, — сказала Силэтр. — Я лишь пытаюсь подражать вам.

Спустя пару мгновений Лис произнес:

— Не припомню, когда в последний раз мне отпускали подобные комплименты. Благодарю вас. — Он криво усмехнулся. — Хотя вы вряд ли станете подражать мне в том, чего ждет от меня большинство.

— Еще бы не ждать, — сказала Силэтр. — Вы ведь лучший.

Воцарилось более продолжительное молчание, усугубленное тем, что реплику, как отметил Джерин, не сопроводили уточнением «здесь» или чем-то подобным. Девушка вновь опустила глаза и прочла:

— «Кроме того, бог Маврикс очень вдохновляет поэтов и других людей искусства, являясь покровителем драмы. Его любовь к прекрасному общеизвестна». — Она подняла глаза. — Для бога это ценные качества, как мне кажется.

— О, несомненно, — отозвался Джерин сухо. — Наш хроникер, однако, скорее является, как бы это сказать… довольно скрытным малым. Кроме всего прочего, любовь этого бога к прекрасному заключается в его пристрастии к хорошеньким мальчикам.

Он не знал, как Силэтр это воспримет и, вообще, поймет ли она, о чем идет речь. И сами ситонийцы, и их боги имели большую склонность к однополой любви, чем фермеры северных земель, среди которых она возрастала, прежде чем стать избранницей Байтона. Но Силэтр, по-видимому, сообразила, что имелось в виду, поскольку искренне рассмеялась. Затем, успокоившись, сказала:

— Надеюсь, это записано в одной из ваших книг? Не хотелось бы, чтобы эта интересная информация затерялась.

— Знаете, я не уверен, — ответил Джерин. — Однако вы только что еще раз убедили меня вот в чем: я вряд ли сумел бы найти кого-то, кто следил бы за этой библиотекой лучше вас.

— Теперь и вы награждаете меня комплиментом, — сказала она. — В ответ я хочу вновь поблагодарить вас за то, что привезли меня сюда и определили присматривать за вашими книгами. Это, конечно, сильно отличается от моей прежней жизни, но, с другой стороны, гораздо лучше, чем то, на что я могла бы рассчитывать.

На этот раз она не просто положила свою ладонь на его руку, а сжала ее и не отстранилась даже тогда, когда его пальцы ответили на пожатие. Джерин потянулся, чтобы поцеловать ее, но замер в нерешительности. Не потому, что у него пропало желание, а из щепетильности. Он сказал:

— Если вас тянет ко мне, то спросите себя почему. Если только потому, что я вытащил вас из Айкоса и помог найти свое место в реальном мире, подумайте еще раз: а достаточно ли это весомая причина?

Силэтр засмеялась. Если бы она покраснела, то удивила бы его много меньше.

— Я взрослая женщина, лорд Джерин, а вы не мой отец.

В присущей ей манере она быстро обрела привычную серьезность.

— То, что происходит между вами и госпожой Фанд, дело, конечно, иное, особенно в свете того, что я видела одной ночью.

Джерин тоже вмиг посерьезнел. Медленно выговаривая слова, он произнес:

— Между нами все кончено. Да, вы видели, как я выходил из ее комнаты. — Он вздохнул. — Да, мы с ней спали… какой смысл это отрицать, что было, то было? Но больше этого не повторится, учитывая, как все прошло. Если они с Вэном поладят, я пожелаю им счастья. Если нет, мне, пожалуй, стоит пожелать ему обзавестись шкурой такой же прочной и толстой, как его латы.

— Пожалуй. — Она снова улыбнулась, но коротко, — Так значит, вы проявляете ко мне интерес потому, что между вами и Фанд все кончено?

— Отчасти, возможно, — ответил он, удивив ее. И поспешил добавить: — Но лишь отчасти. Главная причина заключается в том, что вы такая, какая есть. Верьте мне или нет, но это так. — Он поднял одну бровь, словно ставя таким образом своеобразный знак препинания. — Кроме того, вы сами взяли меня за руку. Я бы не осмелился на такое.

— Я это поняла, — сказала Силэтр. — Вы обещали не прикасаться ко мне еще тогда, когда увозили меня из Айкоса, но кто знает, чего стоят обещания, пока они ничем не подтверждены? Когда я поняла, что вы действительно умеете держать слово, я…