История Хоперского полка Кубанского казачьего войска 1696–1896 гг. - Василий Григорьевич Толстов

с переправою горцев через Кубань, в глухую полночь, далеко стороною опередив хищников, прискакал в станицу Бекешевскую мирный ногайский уздень Асланбек Каблахов и прямо с коня явился к станичному начальнику. Он сообщил первый сотнику Сергею Антоновичу Косякину о движении на р. Куму сильной партии абадзехов и кабардинцев. После того Каблахов снова вскочил на коня и поскакал к р. Бугунте (приток р. Дарьи или Айдары, впадающей в Куму с правой стороны) в отряд полковника Львова, чтобы известить последнего о грозящей опасности. Львов не поверил сначала ему и отнесся равнодушно к известию, считая все это пустою тревогою, хотя по просьбе Каблахова дал ему свежего коня, потому что лошадь преданного нам ногайца совсем стала, не выдержав продолжительной и усиленной гонки. Каблахов торопился к своему аулу, стоявшему на Куме, чтобы поспеть вывести оттуда жителей и скот, укрыть их в прилегающих лесах и тем спасти своих земляков за преданность их России от грабежа и насилия хищников.

Как только Каблахов прискакал в Бекешевскую и дал знать о движении горцев, сотник Косякин немедленно ударил в набат. Гул колокольного звона поставил всех на ноги. Стар и млад, казаки и бабы выскочили на площадь и, узнав о грозящей им опасности, начали поспешно, под руководством Косякина, приготовляться к обороне. Ворота заперли, скот оставили на дворах, улицы забаррикадировали возами, санями и чем попало, а затем все служащие и не служащие казаки сплотились вместе и с оружием в руках приготовились к обороне, решившись защищаться до прибытия выручки, на которую сильно рассчитывали. Квартировавшая в станице рота Волынского пехотного полка и одно гарнизонное орудие усилили защитников. Это единственное орудие зарядили картечью и поставили на барбете к стороне станицы Баталпашинской; прислугою при нем были казачьи бомбардиры Корней Козлов и Максим Зайченко и четыре казака, служившие прежде в казачьей конно-артиллерийской батарее. Четверка лошадей с орудийным передком стояла наготове для перевозки орудия.

Окружив станицу почти со всех сторон. горцы, не теряя времени, бросились на приступ с такою стремительностью, что некоторые из них перебрались даже через ограду, успели зажечь три крайние хаты и изрубить трех казаков и двух женщин. Жестокий картечный и ружейный огонь встретил первый приступ неприятеля, и гарнизон отбросил хищников. Горцы с первого же раза потеряли одного из своих предводителей, убитого метким выстрелом глухонемого казака Колесникова. Озлобленные черкесы повторили удар и снова безуспешно. С неудачею горцев росло мужество и храбрость осажденных.

Во время обороны станицы сотник Косякин, как человек уже бывалый в боях и опытный в военном деле, появлялся всюду, где присутствие свое считал необходимым и полезным. Своим хладнокровием и умелым распоряжением он настолько сумел поддержать дух жителей, что в течении 2-часов блокады станицы никто из доблестных защитников ее не допускал даже мысли о возможности торжества горцев над собою и все дрались с уверенностью в своей непобедимости 450). Неприятель действовал недружно и неуверенно. Несколько раз горцы бросались на приступ, стремясь ворваться в станицу, но всякий раз, отброшенные казаками, они отходили назад с убитыми и ранеными. Казаки решились драться до крайности.

В самый разгар последнего решительного приступа бекешевцы заметили, что большая часть черкесов вдруг повернула от станицы в степь и вскоре вдали, за горою, загремели выстрелы. Там начинался второй акт этой кровавой драмы. Раньше упоминалось, что четыре сотни Хоперского полка, под командою подполковника Круковского, составляли собою один из шести отрядов, назначенных обеспечивать спокойствие Баталпашинского участка. В виду тревожных слухов о намерениях горцев прорваться в наши пределы, хоперцы стояли биваком около «Белой кручи», несколько выше станицы Баталпашинской. Когда с поста Жмурина заметили сигнал, возвещавший тревогу, а вслед за тем прискакавший казак донес о переправе сильной черкесской партии на правый берег Кубани, подполковник Круковский схватил с бивака хоперские сотни и в темную ненастную ночь полным ходом понесся по следам партии. Следы горцев шли сначала к воровсколесским балкам, а затем свернули к посту Соленоозерскому. Там вестовые казаки указали точное направление партии, и тогда уже Круковский с хоперцами поскакал прямо к Бекешевской. Измученные и на усталых конях, сделав более 30-ти верст, хоперцы, наконец, подошли к р. Тамлыку. Здесь они услышали слабые звуки отдаленных выстрелов из-за горы и стали подгонять лошадей, зная, что в таких обстоятельствах каждая минута бывает дорога. В то же время Круковский послал трех казаков с приказанием пробиться сквозь толпу неприятелей, проникнуть в станицу и уведомить бекещевцев о близкой помощи. Не устрашимые казаки с беззаветным самоотвержением лихо исполнили это поручение и только один из них был перехвачен на дороге и изрублен шашками.

Между тем черкесы узнали о движении хоперских казаков и решили прежде уничтожить незначительный отряд Круковского, а затем уже без помехи овладеть станицею. Едва хоперцы переправились через р. Тамлык и стали подниматься по крутым западным скатам горы Бекечь, как из-за гребня вынеслись до 2000 горцев и прямо с налета бросились на казаков. Но хоперцы уже заметили их, и хотя место для обороны было неудобное, они быстро спешились.

«Стой! В пешую оборону! С конь долой!..» – раздались громкие слова команды Круковскаго и офицеров, и через минуту казаки сбатовали лошадей, суетливо сбили их в круги, с винтовками в руках сплотились тесным кольцом около своего бравого командира. Только один Круковский остался на лошади. Грозно и сурово глядели старые хоперцы на многочисленного неприятеля; им не в первой было драться одному против четырех, но молодым и малоопытным жутко становилось на душе, когда черною тучею черкесы охватили это живое укрепление. Пронзительный гик наполнил воздухи горцы с обнаженными шашками и с пальбою кинулись на хоперцев, но 350 винтовок сделали свое дело, и неприятель, оставив на месте до 10-ти тел и около 20-ти убитых лошадей, в большом беспорядке отхлынул назад. Первый удар был выдержан. Закипел отчаянный и кровавый бой! 451)

В некоторых местах, закованные в панцыри наездники врубались в казацкие ряды и почти безнаказанно производили в них кровавое опустошение. Но казаки также в долгу не оставались, и те же панцырники гибли или от меткой пули, или на казацких кинжалах. Непрерывный ряд неприятельских налетов не давал казакам свободно вздохнуть, и они с неимоверными усилиями отражали натиски озлобленного противника. Тут были ранены зауряд-хорунжие Дугин и Жуков, храбро и мужественно сражавшиеся в передних рядах. Ободряемые личным примером своего храброго командира, хоперцы не теряли мужества и энергии и более получаса дрались один против пятерых. Только высокое понятие о долге и привычная русскому воину стойкость поддерживали казацкие силы и давали возможность