Рыцарь курятника - Эрнест Капандю

– Пора! Я чуть было не заснул, – раздался хриплый голос.

Этот голос принадлежал кавалеру Морлиеру.

– Все идет прекрасно, – сказал Ришелье.

– Но полагаю, однако, что я все еще нужен вам?

– Да.

– Что я должен делать?

– Завтра д'Этиоль должен дать свободу своей жене.

– С которого часа?

– С семи часов вечера.

– Хорошо.

– Вы это устроите?

– Я уже устроил.

– Как?

– Я все предвидел. Вы же знаете мои способности! Второго такого, как я, нет на свете! И как подумаешь, что король, может быть, никогда не положит мне пенсию!

– Что вы сделали?

– Вот что. Зная, что король увидит сегодня вечером на балу хорошенькую нимфу, я еще более был уверен, что он захочет повидать ее и завтра. Поэтому я сел играть с д'Этиолем в брелан, но, по моей привычке выигрывать, а по его – проигрывать, я забрал у него деньги, да еще и выиграл ужин на завтра. Вы понимаете?

– Дальше?

– Итак, завтра мы ужинаем в семь часов. Мы пригласили гостей. Сцена будет разыграна в кабаке «Царь Соломон». Я сажусь возле д'Этиоля, называю его моим другом и клянусь ему переколоть всех, кто только осмелится посмотреть на его жену. Мои чувства, речи и отличные вина воодушевят его. В ту минуту, когда будут наливать шампанское, я подсыплю в его бокал достаточную дозу того слабительного порошка, который я всегда ношу с собой и который оказал мне столько услуг…

– Как? – сказал Ришелье. – Вы употребляете слабительное?

– Это самый лучший способ. Если бы вы знали, сколькими победами над женщинами обязан я этому способу!

– Мне хотелось бы узнать этот новый способ нравиться.

– Ничего не может быть проще. Когда мне нужно расстроить какое-нибудь свидание, я ужинаю, обедаю или завтракаю с моим приятелем, рассчитывая время. Порошок производит свое действие: несчастный любовник, чувствуя себя нездоровым, вынужден писать записочку, чтобы извиниться. Я беру на себя поручение, вижусь с красавицей и рассказываю ей о неверности ее возлюбленного, выдуманной мною, и это прямиком ведет ее к мысли о мщении. Вот и весь секрет.

– Замысловатый способ, – заметил Ришелье.

– Благодаря приличной дозе порошка, – продолжал Морлиер, – я освобожу вас от д'Этиоля до завтрашнего дня.

– Очень хорошо.

Морлиер протянул руку, раздался звон золота, и Морлиер опустил кошелек в карман.

– Больше ничего? – спросил он.

– Ничего, – отвечал Ришелье.

– В таком случае прощайте.

Карета остановилась. Морлиер проворно спрыгнул, не ожидая, чтобы опустили подножку; он сел во вторую карету, которая была пуста, и приказал надменным тоном:

– Назад, в ратушу!

Слуга запер дверцу. Морлиер закутался в плащ, и карета быстро покатилась по набережной к Гревской площади.

– О! Как хороши эти бриллианты, милая Нисетта! Подними руку к свету, чтобы я лучше их рассмотрела.

Нисетта повиновалась, она подняла левую руку, и на нее упал свет от люстр.

– Как он блестит!

– А твой, Сабина, он также очень хорош! Дай посмотреть!

Сабина подняла руку, на которой блестел перстень, подаренный ей королем.

Девушки разговаривали в «гостиной цветов». Король уехал с бала, но оживление не спадало. Все танцующие собирались веселиться до рассвета.

После отъезда короля, оставшегося незамеченным, так как инкогнито его было сохранено, Ролан привел свою сестру и невесту в гостиную, чтобы они могли вздохнуть свободнее вдали от шума и толпы. Нисетта и Сабина сняли маски и сели

рядом, держась за руки; они смотрели друг на друга, и во взгляде Нисетты было глубокое восхищение.

– Боже, – проговорила она, наклоняясь к Сабине и целуя ее, – с тех пор, как ты выздоровела и силы вернулись к тебе, я не могу на тебя наглядеться. Мне все кажется, что ты больна, лежишь на постели, и, когда я вижу тебя улыбающейся, проворной, живой, я спрашиваю себя: ты ли это?

– Дитя мое, – произнесла Сабина, возвращая данный ей поцелуй, – как ты добра и мила!

– О! Я очень тебя люблю.

– И я тебя.

– Какое счастье, – сказала Нисетта, придвигаясь к Сабине, – что наши братья полюбили нас обеих.

– Не удивительно, что Ролан полюбил тебя: ты так хороша!

– И ты также, Сабина. О! Ты гораздо красивее меня.

– Нет, нет…

– Да, я понимаю, что Жильбер, мой брат, обожает тебя.

– И они с Роланом так любят друг друга!

– О! Как мы можем быть счастливы все четверо, Сабина!

– А моего согласия вы не спрашиваете? – раздался мужской голос.

Вошли Жильбер и Ролан. Жильбер был в костюме неаполитанского крестьянина. Увидев молодых людей, Нисетта и Сабина встали в замешательстве.

– Поздно, – сказала Сабина, – нам пора ехать.

– Если ты хочешь, – отвечал Ролан. – Отец уехал в карете короля в Версаль и оставил нам фиакр, в котором мы приехали.

– Дайте мне вашу руку, моя прекрасная Сабина, и пойдемте.

Сабина взяла под руку Жильбера. Она опиралась на эту сильную руку с доверием слабого существа, уверенного в покровительстве сильного. Ролан шел впереди с Нисеттой.

– Какие новости? – спросила Сабина, приблизившись к Жильберу.

– Еще ничего определенного, – отвечал он.

– Однако вы надеетесь?

– Я уверен, что мы узнаем истину, и тогда вы будете отомщены, Сабина.

– Что же надо для того, чтобы достичь цели?

– Надо достать бумаги, запертые в секретном шкафу начальника полиции.

– В секретном шкафу начальника полиции? Пусть король велит ему выдать, отец мой попросит короля.

– Это невозможно. Не говорите об этом вашему отцу, Сабина.

– Почему?

– Потому что тогда вместо успеха, мы, может быть, потерпим неудачу.

– Я не понимаю.

– Вы доверяете мне, Сабина?

– О! Вы это знаете, Жильбер.

– В таком случае предоставьте действовать мне и будем продолжать хранить нашу тайну.

– Но как же вы достанете эти бумаги?

– Я еще не знаю, но достану обязательно.

– И вы думаете, что из этих бумаг узнаете, какой злодей хотел меня убить?

– Да, Сабина. Я искренне и глубоко убежден, что начальник полиции знает, кто вас ранил, он это знает, но сознательно запутывает дело.

– О, Боже мой! – прошептала Сабина. – Но кто же виновен?

– Без сомнения, какой-нибудь знатный вельможа, которого не смеют открыто наказать. Месяц назад король, двор и начальник полиции занимались этим делом. Употребили все силы, чтобы узнать истину, клялись, что они не остановятся, пока не найдут виновного… и никого не нашли, Сабина. Вот уже неделя, как поиски прекратили и перестали заниматься этим делом. Я в этом уверен. Для того чтобы поступать таким образом, начальник полиции должен был встретиться лицом к лицу с каким-нибудь могущественным противником.