Час Презрения - Анджей Сапковский

Скомлик медленно обернулся, потом мгновенно выхватил нож и с размахом вбил его слуге в горло. Слуга взвизгнул и повалился на землю.

– Я ничего не забываю, – холодно сказал ловчий. – Ну таперича мы уж тута токмо одни свои. Свидетелев нету, да и голов для дележки награды не больно много. По коням, парни, в Амарильо! Впереду еще добрый шмат пути, тянуть нечего!

Выехав из темной и влажной буковины, они обнаружили у подножия горы деревушку – несколько крыш внутри кольца из низкого частокола, огораживающего излучину небольшой речки.

Ветер принес запах дыма. Цири пошевелила занемевшими пальцами рук, притянутых ремнями к луке седла. Вся она вконец одеревенела, ягодицы болели немилосердно, докучал полный пузырь. Она не слезала с седла с восхода солнца. Ночью не передохнула, потому что ее руки привязали к рукам лежавших по обе стороны ловчих. На каждое ее движение ловчие отвечали руганью и обещаниями поколотить.

– Деревня, – сказал один.

– Ага, – ответил Скомлик.

Они спустились с горы, копыта лошадей захрустели по высоким, спаленным солнцем травам. Вскоре вышли на покрытую выбоинами дорогу, ведущую прямо к деревне, к деревянному мостику и воротам в частоколе.

Скомлик остановил коня, приподнялся на стременах.

– Што за деревня? Никогда тута не бывал. Ремиз, знашь это место?

– Ране, – сказал Ремиз, – деревню звали Бела Речка. Но как начались беспорядки, несколько тутошних пристали к бунтовшшикам, то Варнхагены из Сарды пустили тута красного петуха, людишек перебили альбо погнали в неволю. Таперича одни нильфгаардские поселенцы здеся обретаются, новопоселенцы, стал быть. А деревушку в Глысвен перекрестили. Поселенцы тутошние недобрые, упрямые люди. Говорю – не надыть тута останавливаться. Едем дале.

– Коням передых нужон, – запротестовал один из ловчих. – И еда. Да и у меня кишка кишке кукиш кажет. Што нам новопоселенцы, говно, замухрышки. Махнем им перед носом приказом префекта, префект-та тожить нильфгаардец, как и они. Увидите, в пояс нам поклонятся.

– Ну уж, – буркнул Скомлик, – видал кто нильфгаардца-та, который в пояс кланяется? Ремиз, а корчма какая-никакая есть в энтом Глысвене?

– Есть. Корчму Варнхагены не спалили.

Скомлик обернулся в седле, глянул на Цири.

– Развязать ее надыть. Нельзя, штобы кто узнал… Дайте ей попону. И чего-нито на башку… Эй… Ты куда, девка?

– В кусты надо.

– Я те дам кусты, потаскуха! Садись у дороги! И помни: в деревне ни слова. Думашь, хитра больно? Пикнешь токо, так горло перережу. Ежели я за тебя флоренов не получу, никто не получит.

Подъехали шагом, конские копыта застучали по мостику. Из-за частокола тут же выглянули поселенцы, вооруженные копьями.

– Сторожат у ворот-та, – буркнул Ремиз. – Антересно, чего ради?

– Ага, – буркнул Скомлик, приподнимаясь на стременах. – Ворота стерегут, а от мельницы частокол развален, возом можно проехать…

Подъехали ближе, остановили лошадей.

– Мир вам, хозяева! – крикнул весело, хоть и не совсем натурально Скомлик. – В добрый час!

– Кто такие? – кратко спросил самый высокий из поселенцев.

– Мы, кум, армия, – соврал Скомлик, откинувшись в седле. – На службе его восходительства господина префекта в Амарильо.

Посланец провел рукой по древку копья, глянул на Скомлика исподлобья. Он явно не мог припомнить, на каких крестинах ловчий стал его кумом.

– Нас сюды прислал господин префект, – продолжал врать Скомлик, – штоб узнать, как идут делишки у его земков, добрых людей из Глысвена. Его восходительство шлет, стал быть, пожелания и спрашивает, не надыть людям из Глысвена какой помочи?

– Справляемся понемногу, – сказал поселенец. Цири отметила, что он говорит на всеобщем с таким же акцентом, как и Крылатый, хоть стилем речи старается подражать жаргону Скомлика. – Привычные мы сами себе управляться.

– Рад будет господин префект, услышамши энто. Корчма открыта? В горлах у нас пересохло…

– Открыта, – угрюмо бросил поселенец. – Пока еще открыта.

– Пока еще?

– Пока еще. Вскорости мы эту корчму разберем, стропилы и доски на амбар сгодятся. А с корчмы никакого дохода. Мы трудимся в поте лица и в корчму не заглядываем. Корчма только приезжих тянет, больше таких, которым мы не рады. Теперь там тоже такие остановились.

– Кто? – Ремиз слегка побледнел. – Не из форта ли Сарда, случаем? Не благородные ли господа Варнхагены?

Поселенец скривился, помял губами, словно собирался плюнуть.

– К сожалению, нет. Милиция господ баронов. Нисары.

– Нисары? – наморщил лоб Скомлик. – А откедова они? Под чьей командой-та?

– Старшим над ними высокий, черный, усатый, как сом.

– Ха! – Скомлик повернулся к спутникам. – Повезло нам. Токмо одного такого знаем, нет? То никак будет наш старый друг Веркта. «Верь мне», помните? А чего ж тут у вас, кум, нисары поделывают?

– Господа нисары, – понуро пояснил поселенец, – в Тыффию направляются. Почтили нас своим присутствием. Везут пленника. Одного из банды Крыс взяли в полон.

– Глянь-ка! – фыркнул Ремиз. – А нильфгаардова инператора не взяли? В полон-та?

Поселенец нахмурился, стиснул руку на древке копья. Его товарищи глухо зароптали.

– Езжайте в корчму, господа солдаты. – На скулах поселенца заходили желваки. – И поболтайте с господами нисарами, вашенскими дружками. Вы вроде бы на службе у префекта. Так спросите господ нисар, почему они бандита в Тыффию везут, вместо того чтобы тут, на месте, сразу на кол волами тянуть, как префект велел. И напомните господам нисарам, дружкам вашим, что здесь власть – префект, а не барон из Тыффии. У нас уж готовы и волы в ярме, и кол заостренный. Если господа нисары не пожелают, то мы сообразим, что надо. Шепните им это.

– Шепну, а как же. – Скомлик многозначительно глянул на спутников. – Бывайте, люди.

Они шагом двинулись меж халуп. Деревня казалась вымершей, не было видно ни души. Под одним из заборов рылась свинья, в грязи барахтались грязные утки. Дорогу наездникам пересек большой черный котище.

– Тьфу, тьфу, котья морда. – Ремиз наклонился в седле, сплюнул, сложил пальцы знаком, оберегающим от злой порчи. – Дорогу перешел, котий сын!

– Штоб у него мыша в горле застряла!

– Чего? – повернулся Скомлик.

– Кот. Што твоя смола черный. Дорогу перебег, тьфу, тьфу.

– Хрен с ним. – Скомлик осмотрелся. – Гляньте-ка, пустынь какая. Однако ж видел я сквозь пузыри оконные, людишки сидят по хатам, глядят. Тама вон из-за ворот, заметил, пика блеснула.

– Баб стерегут, – засмеялся тот, который пожелал коту подавиться мышью. – Нисары в селе. Слыхали, что кмет плел. Видать, не любят нисаров-та.