«Зимопись». Книга 1 «Как я был девочкой» - Петр Ингвин

После ужина в полной темноте Зарина понесла тарелку сестре. Я вернулся к себе и первым делом придвинул лежак ко второму. Затем разделся и на всякий случай смачно потянулся, стоя спиной в проеме окна и стараясь все время двигаться, чтоб не стать целью для очередной провокации. Затем сделал шаг к отсутствующему лежаку — все видели, кто хотел? — и типа лег туда. Переполз на настоящий лежак. Только собрался разматывать пращу, как дверь со страшным стуком-грохотом отлетела. Ворвалась разъяренная Карина:

— Это правда?

Нависшая надо мной бешеная фурия была в доспехах и вооружена. Я, во-первых, лежал, во-вторых — раздетый.

— Вставай, сволочь занебесная, оборотень в ангельской шкуре!

Не владеющая собой, с подрагивающим мечом в руке, Карина придвинулась вплотную. Кое-как выскочив из-под нависшего тела, я попятился к окну. Крестец уперся в подоконник. Дальше некуда. Как говорится, велика Москва, а отступать некуда, со всех сторон — Россия.

— Простыню! — взорвала временную тишину раскатистая команда.

Возражать бессмысленно. Шутить тем более. Пальцы разжались, и защитная ткань опала, будто кирпичики тетриса на высшем уровне. Взор Карины повеселел.

— Сестренка не соврала. Дура, но смышленая. Вернее, смышленая, но дура. Намечтала заколдованных принцев. Одевайся, поведу к цариссам. Сегодня урожай на такие сюрпризы.

Руки нащупали на табурете штаны с рубахой. Ноги начали продеваться в штанины. Одевался не спуская с нее глаз: мало ли. То ли она врежет, то ли я момент не упущу…

Только сейчас ее разум отметил сдвинутые матрасы.

— Ах ты ж, дрянь волосатая…

Я по-прежнему стоял спиной к окну и лицом к ней. Удар ногой в пах кого угодно заставит переломиться. Если кто угодно — мужчина. Могу сказать гордо, я — мужчина.

Раздался глухой чванк. Не во мне. Рядом. Спереди и чуть выше. Чуть не воя от боли, я приподнял лицо… и обмер. Из правого глаза Карины торчал хвост длинной стрелы.

Карина рухнула на месте, словно пробитый пулей мяч. Кровь картинно брызнула разлапистой струйкой. Зрелище страшное.

Я заставил себя выпрямиться и с осторожностью выглянул. Вдали, за горкой дров, сложенных над подземным ходом, скользнула тень. Стрелок спрятался отменно, но — луна. Пусть не полная, а для безоблачного неба достаточно. Разворошенная гостями школа застыла в бездвижимости до самого утра, тени заснули тоже. А за дровами тень не спала.

Сделав мощный вдох-выдох, я перемахнул через подоконник и бросился к стрелку. Бежал с отскоками в сторону, неожиданными пригибаниями и зигзагами. Проклинавший собственную дурость организм ждал следующей стрелы. Но стрелок, державший в руках лук, явно не хотел себя выдавать ни мне, ни другим. Тем более этих других вокруг полным полно, и есть шанс, что как раз сейчас кто-то не спит в комнатах или шатрах. Быстро раздвинув дрова, стрелок нырнул в лаз.

Хорошо подготовился. Или прибыл этим путем. При папринции дрова сложили так, чтоб намертво замуровать ход. Сейчас оказалось достаточно отбросить несколько чурок.

Если с ходу влечу в темный лаз — поминайте, как звали. Прирежут, как слепого котенка. Ноги изменили направление. Теперь я несся к лестнице.

Охрана ворот меня увидела и подняла тревогу. Кто-то уже выскакивал из шатров. Плевать. Взлетев по лесенке, я перемахнул через стену, кувырком вниз. Надеюсь, удобный скат не срыли. Поздно подумал, но пронесло: склон на месте. Меня прокатило по изгибающейся траектории и выбросило к подножию леса.

Стрелок как раз вылезал из подземного хода.

— Стой, тварь! — само вырвалось у меня.

Проорал от отчаяния и запоздалого страха. Мне нечем было нападать. Оружия никакого. Кроме пращи. А ее нужно размотать, подобрать соответствующий камешек, вложить, раскрутить и метнуть. Сколько раз меня поразят за это время?

Стрелок то ли в панике, то ли по предусмотренному плану вместо контратаки ринулся в лес. Лук с колчаном отбросил. Чтоб легче бежалось? Такое действие больше соответствовало первому варианту. Тогда у меня есть шанс. Потеряв долю секунды, я подхватил оружие на бегу. Ура, вооружен. Теперь не уйдет.

Если сообщники не ждут.

Волосы встали дыбом. Но адреналин пер, как зубная паста из попавшего под каблук тюбика. Фарш невозможно провернуть назад. Меня было не остановить. Вдали возник шум, но я не воспринял. Бежал. Шум повторился и уже не смолкал. Дошло: приближающийся лай. Стрелок перестал убегать, полез на дерево. В движениях — страх. Ага, случилось нечто не предусмотренное планом. Еще бы, он все просчитал, долго ждал, целился и выпустил стрелу в удачно подставившуюся цель. Но стрела — не пуля, она летит дольше. В момент полета, когда ничего не изменить, цель нагнулась, и все пошло кувырком.

Жуткий лай приближался. Но я не полез на дерево. Я с облегчением всматривался вдаль: Гром, Сявка! Малик не ушел. Или ушел, но вернулся за нами, несмотря на угрозу.

Лай приблизился ближе некуда, принеся кошмарное понимание: это не Гром и Сявка.

Чужие. Хуже, дикие. Еще хуже: их три.

Лезть куда-то — поздно. Я перехватил лук, накинул колчан на плечо и натянул тетиву с первой стрелой.

Вшшшть. В молоко. Много выше и левее.

Уже видел злобные горящие глаза и оскаленные морды. Назовем неудачный выстрел пристрелкой. Сделал поправку. Вторая стрела сбила в прыжке первого волка. Третья — следующего. Не насмерть, но неважно. Четвертая снова ушла в темноту, а пятая вогналась по самый хвост прямо в глотку прыгнувшего на меня зверя.

Двух первых пришлось добить еще парой стрел, расстреливая как в тире. Бой завершился. Точнее, бойня.

Колени мелко дрожали. Руки не слушались. Сердце колотилось, как отбойный молоток доведенного обывателя по лобовому стеклу бронированного «Брабуса».

— Эй, наверху! — крикнул я, натягивая последнюю стрелу. — Познакомимся?

Наконечник демонстративно нацелился вверх.

Пол стрелка до сих пор являлся загадкой. Бегал он прилично, без женских ужимок. Но здесь все так бегают. Одет в рубашку и штаны типа моих ученических, но так ходят почти все бездоспешные женщины.

Бывший стрелок намерений знакомиться не выказал.

— Спускайся! — уже более грозно приказал я.

— У тебя одна стрела, — спокойно отметил он мягким голосом, который тоже мог принадлежать кому угодно. — А у меня нож. Давай, стреляй. Потом посмотрим, кто кого.

У него в руке действительно появился нож.

Я отошел за ближайшее дерево. Если нож в мой лежак метал этот же человек…

Но почему сейчас не кинул, а продемонстрировал? Последний козырь… или отвлекающий маневр? Сможет удивить чем-то еще?