Сирота с Манхэттена. Огни Бродвея - Мари-Бернадетт Дюпюи

него есть словарик! — прошептала Элизабет с нежностью. — Норма, это мой дядя, младший брат матери, настоящей матери. Он не знал, что у нас сегодня праздничный обед. Мы увидимся завтра. Он остановился в гостинице по соседству. А теперь идем к гостям! Десерт вы будете есть за столом, со всеми. Я настаиваю!

— Если вы так хотите, я не могу отказать. Наверное, вы очень любите дядю, Лисбет. Вы вся светитесь!

— Жюстен, его зовут Жюстен! Я его обожаю.

Элизабет встретили вздохами облегчения, забросали вопросами. Она заняла свое место рядом с Анри.

Он обнял ее за талию.

— Я уже боялся, что ты сбежишь, — признался он.

— Глупости, — возразила молодая женщина. — Ма, па, у меня был неожиданный, невероятный гость! Приехал брат моей матери, его зовут Жюстен. Я познакомлю вас завтра. Он не захотел мешать, потому что у нас гости.

— Как чудесно! — восхитилась Мейбл. — Тебе следовало настоять, милая. Пригласить его попробовать с нами торт!

— Поразительный случай: приехать именно сегодня! Если он хотел сделать сюрприз, у него получилось, — добавил Эдвард.

Никто не заметил, что Бонни украдкой перекрестилась. Она уже принесла проснувшегося Уильяма в столовую и теперь склонилась над ребенком, чтобы скрыть внезапный румянец на щеках.

Анри впервые посмотрел на Элизабет с подозрением. В ней произошла явная перемена: молодая женщина лучилась внутренним светом, губы и все краски на лице стали ярче, глаза заблестели.

— Хочу торт! — потребовал Антонэн, у которого кончилось терпение.

Норма поспешила отрезать кусочек длинным ножом.

— Сначала дайте, пожалуйста, Антонэну, даже если это против правил, — сказала ей Элизабет. — Простите, что заставила вас всех ждать.

Мейбл между тем пыталась вспомнить, каков из себя этот французский родственник. Потом победно вскрикнула.

— У меня есть фотография Жюстена! Еще тех времен, когда он не знал, что по крови тоже Ларош, — смеясь, заявила она. — Он тогда служил в замке конюхом, да? Когда поедим, я принесу фотоальбом. Уверена, Анри будет интересно!

— Я так не думаю, ма, — возразила Элизабет. — Жюстен с тех пор переменился. Теперь он управляет винодельней и похвастался, что поставляет о-де-ви к российскому императорскому двору!

— А вот это уже интересно, — заметил Эдвард. — Мейбл, дочка права. Бог с ним, с прошлым. Подумаем лучше о будущем! А сейчас самое время попробовать этот восхитительный торт!

Свой кусочек Элизабет постаралась есть как можно дольше, опасаясь момента, когда Анри преподнесет ей кольцо — очень символичный жест, особенно в присутствии гостей. Сердце у нее в груди замирало, стоило только подумать о поцелуе, которым они с Жюстеном обменялись.

«Как согласиться на помолвку, когда любишь другого? — спрашивала она себя. -

Но ведь не выходят замуж за брата собственной матери! И целовать его так я не должна была».

Анри перешел к главному — в надежде обратить на себя ее внимание. Он ощущал волнение, испытываемое молодой женщиной, и приписывал его неожиданному появлению этого Жюстена, о котором сегодня услышал впервые.

— Лисбет, дорогая! — начал он громко. — Сегодня — один из лучших дней в моей жизни. Лучший с тех пор, как я в Америке. Очень прошу, кто-нибудь, переведите для мистера и миссис Вулворт!

Бонни тотчас же это сделала. Постаралась передать тон, с нажимом на жизнерадостность.

— Ты согласилась связать свою жизнь с моей, — продолжал Анри, — в ближайшем, я надеюсь, будущем. И, чтобы скрепить наши клятвы и в честь помолвки, хочу подарить тебе это кольцо!

Он извлек из внутреннего кармана пиджака маленький футляр черной кожи и приоткрыл его. Драгоценные камни моментально поймали солнечный луч.

— Сапфир, но не такой синий и блестящий, как твои глаза, — уже тише проговорил он. — Лисбет, можно я надену его тебе на палец?

Она кивнула, слабо улыбнулась. Анри надел колечко ей на безымянный палец левой руки. Гости захлопали. Леа, растрогавшись до слез, воскликнула:

— Счастья жениху и невесте! Браво!

Ее реакция была слишком бурной, по мнению Вулвортов, но Жан подхватил поздравления, а следом — и Луизон с Тони. Антонэн охладил общее оживление, довольно громко спросив:

— А что такое жених и невеста?

— Не прикидывайся глупым, — укорила его Бонни. — Мама рассказывала тебе, что это означает.

— Мистер Моро скоро станет твоим папой, — пояснила Миранда.

— Но я не хочу никакого папы, — буркнул Антонэн. — У меня есть дедушка и бабушка. И еще мама.

Инцидент порядком смутил Элизабет и Анри. Леа снова отвлекла общее внимание на себя, предложив спеть что-нибудь в честь помолвленных.

— Это было бы чудесно! — отвечала Мейбл, не успев опомниться от удивления.

— У супруги очень красивый голос, — похвалился Батист, у которого робость пропала после трех бокалов шампанского. — Леа, спой нам «О sole mio»!

— В Италии это мужская песня. Ее еще называют неаполитанской. Но я люблю ее напевать. Миранда тоже ее знает.

— Не так хорошо, как ты, — стала оправдываться девочка.

Элизабет смотрела на кольцо, не вмешиваясь в разговор. Неописуемое волнение охватило ее, когда Леа запела первый куплет на родном наречии. Смысла Элизабет не понимала, но теплый, сладкий тембр голоса подруги будоражил душу, пробуждал ностальгию по ушедшим дням — времени, когда она каждое утро прибегала к Жюстену в конюшню и они вместе катались по полям, вдоль реки — всюду.

— Ты плачешь? — встревожился Анри.

— Это так красиво! — тихонько отвечала Элизабет.

Он вежливо кивнул, взял ее за руку. Леа получила свою долю аплодисментов и, смеясь, раскланялась. Мейбл рассыпалась в комплиментах, Эдвард — тоже. А Элизабет и вовсе подбежала и расцеловала ее.

Норма, которая так и не посмела сесть за большой стол, смахнула слезу и тихонько выскользнула из столовой: пора готовить чай и кофе.

— Моя ненаглядная невеста, — шепнул Анри, когда Элизабет вернулась и села рядом, — мы забыли поцеловаться!

— Только не перед Антонэном и дядей Жаном, — так же шепотом отвечала молодая женщина. — Чуть позже, Анри! А вот потанцуем непременно. Идем в гостиную, там граммофон. Па, поставь, пожалуйста, диск с венскими вальсами!

— Сейчас, Лисбет. Буду рад с тобой повальсировать.

Луизон и Агата с тревогой наблюдали за отцом. Оба чувствовали, что ему не по себе, — и были правы. Анри заметил их настороженные взгляды. Ободряюще улыбнулся. Дело в том, что танцор из нашего беррийца был никудышный…

Элизабет встала. Ей не сиделось на месте, ее смущало кольцо, а еще было стыдно, что отказала Анри в поцелуе. Она постояла немного возле открытого окна, потом побежала в кухню. Норма посмотрела на нее с беспокойством.

— Простите, мэм, кофе готов, а вот чай — нет. Я стараюсь, как могу.

— Я не за этим, Норма! Я какая-то взвинченная и с большим удовольствием пошла бы побродить в Сентрал-парке. Нужно