Двойной любовник - Джуд Деверо

— Скорее всего, я так и поступлю, — ответил Алекс уклончиво. — А теперь живо в постель, Нат, — распорядился он и проводил мальчугана к двери. А затем, повинуясь сыновнему чувству, внезапно вернулся назад к отцу, обнял его и поцеловал в щеку.

— Благодарю тебя за то, что ты поверил мне.

— Хм, — фыркнул Сэйер. — Если у меня и есть сын, то он навсегда останется Монтгомери, и ничто не изменит его характера. Алекс усмехнулся:

— Ну, тогда я ничуть не хуже, чем Адам или Кит!

Сэйер бросил недоверчивый взгляд на сына:

— Когда я увижу эту парочку, то выскажу им все, что я о них думаю. Я скажу им, что они бросили нас в беде, когда нам особенно была нужна их помощь. Я им скажу, что они бросили тебя одного перед лицом превосходящего неприятеля, когда ты выручал весь наш город.

Сэйер взял Алекса за руку.

— А еще я им скажу, что ты чертовски хорошо справился со своей задачей. — Сэйер захихикал. — Ты завоевал сердце такой изумительной красотки, как Джессика, даже не снимая своего парика. Могу сказать с уверенностью, что ты действительно из рода Монтгомери, мой мальчик, и, пожалуй, самый достойный из всех моих сыновей.

Алекс покинул комнату отца окрыленным.

Элеонора посмеивалась над сестрой, увидев, как она с трудом тащит два ведра с горячей водой.

Джесс ответила сестре злобным взглядом.

— Ты сама во всем виновата, — проговорила Элеонора. — Ты делаешь вид, будто ничего не знаешь. Пора тебе сказать Алексу, что ты знаешь, что вовсе он не болен.

Джесс поставила ведра.

— Он считает, что я думаю, будто он при смерти. До тех пор пока он не станет доверять мне настолько, чтобы сказать мне всю правду, я не могу открыться ему и сказать, что все уже знаю.

Элеонора в отчаянии воздела руки к небу:

— Да ты его в такие условия поставила, что ему нельзя говорить с тобой честно. Ну ладно, делай по-своему.

— Спасибочки, — произнесла Джесс и пошла дальше с ведрами.

— Он все знает, — сказала Софи. — Александр в курсе, что Джессика знает, что он Мститель.

— Ну конечно же знает, — ответила ей Элеонора. — Но пусть поиграют в свои любовные игры.

— Кстати, о любовных играх, а где ты была вместе с твоим русским другом вчера вечером? Элеонора покраснела.

— Хм, — произнесла Софи. — Мне кажется, что я должна отложить свою поездку на юг этой страны еще на денек. Мне очень хочется узнать, чем же у вас здесь все закончится.

— Это для тебя, Алекс, — сказала Джесс нежно, подавая ему два тазика с горячей водой для ножных ванн.

Два дня миновало с той поры, когда они выслеживали Питмана в пещере Таггертов, и Джессику уже стал грызть червь сомнения: а действительно ли Александр — Мститель.

Выглядел он ужасно, передвигался с трудом, отказывался от пищи, лежал в постели день-деньской с полуопущенными веками. Джессика решила, что она в нем ошиблась. Как мог этот явно больной человек быть Мстителем?

Перед заходом солнца Алекс заснул, и Джессика покинула его спальню. Она вышла на улицу подышать свежим воздухом, и тут ноги сами понесли ее в пещеру.

Она любовалась закатом солнца, и слезы наворачивались у нее на глаза. Она сознавала, что ей жаль саму себя, однако ничего не могла с этим поделать. Похоже, она лишилась сразу обоих своих возлюбленных.

— Джесси.

Она обернулась и в свете угасшего дня увидела Мстителя. Она сделала шаг навстречу ему, но он отступил на шаг назад. Тогда она застыла на месте.

— Я здесь томлюсь, ожидая, что ты придешь на свидание со мной. Я должен сказать тебе нечто очень важное.

Джесс смахнула слезы с лица. Ну, вот, теперь он скажет ей, Александр и Мститель — это одно и то же лицо. Теперь он окончательно рассеет ее сомнения на этот счет, а также относительно состояния здоровья Алекса. Ну, теперь-то он станет доверять ей полностью.

— Я думал о том, какими станут наши отношения, и пришел к выводу, что ты права.

— Несомненно, — ответила Джесс с улыбкой на устах. Это она была права. Ей можно было доверять, и она совсем не глупа, как он полагал, и она заслужила, чтобы ей открыли всю правду.

Мститель опустил глаза, как бы подбирая слова. Джесс почувствовала прилив жалости к нему.

— Мне нелегко сообщить тебе это, но я все-таки послушался тебя. — Он поднял голову. — Ты женщина замужняя, и я должен брать это в расчет. Синтия Коффин сообщила мне, что я могу пользоваться ее услугами. А посему отныне я стану встречаться только с ней, а тебя доверяю целиком и полностью заботам твоего супруга.

И он отвернулся от нее.

Ярость ударила Джессике в голову. Подпрыгнув, она вцепилась одной рукой в его плечо, а другой стала молотить его по спине.

— Я убью тебя, Александр Монтгомери. Вот только посмей дотронуться до другой женщины, и тогда я засуну в ракушку с живой устрицей твой…

Он быстро обернулся к ней и припал к ее губам в страстном поцелуе. А она сорвала маску с его лица.

— Так это ты и есть, — прошептала Джессика.

— Да, тот самый возлюбленный, который целуется столь страстно, — ответил он ей. — Тот самый мозгляк-бесхребетник, за которого ты вышла замуж.

Он приподнял ее на руках с земли, и она стала мельтешить в воздухе ногами.

— Ты разбил мне всю жизнь! А наша брачная ночь! Да я проплакала всю ночь напролет! А ты злорадствовал, забираясь в окно спальни!

— А как насчет Итана Ледбеттера? Ты утверждала, что женщинам нужны только мои деньги, а вовсе не я сам. А когда я был ранен и истекал кровью, то ты меня подняла на смех, сказав, что я напился до чертиков.

Она покрывала его лицо поцелуями и при этом нежно поглаживала рукой его шевелюру.

— А помнишь, как я вытащила тебя из порохового погреба? Руки мои были залиты твоей кровью, а затем ты объявился цел и невредим? — Она обняла его. — Алекс, милый, как же ты мог сочетать в себе две такие противоположные личности? Твой Алекс был таким утонченным и деликатным, в то время как Мститель… — Она внезапно умолкла и бросила на него взгляд. — Это хорошо, что ты был все время в маске, а то вся страна смогла бы опознать тебя но такому большому носу.

— Это у меня большой нос? — спросил он ее с шутливой угрозой в голосе. — Да ты еще не представляешь себе, как его можно использовать!

Джессика повизгивала от восторга, когда Алекс стал расшнуровывать ее платье, и почувствовала сначала его руки, а затем и губы, нежно ласкающие ее груди.

— Алекс, ты мой единственный возлюбленный, и совсем неважно, в скольких ты еще можешь быть лицах, но вот люблю я только тебя одного.

Он нежно опустил ее на землю, и его жаркие губы стали оставлять маленькие горячие кружочки сначала на ее грудях, а затем на животе и бедрах. Ее руки шарили по всему его телу, расстегивая все, что можно.