Кровь слепа - Роберт Уилсон

— Сейчас я суммирую для вас все вышесказанное, — проговорил Рамирес, заключая этим свою долгую вступительную речь. — Сегодня мы имеем все основания обвинить вас в пяти убийствах. Вывод этот бесспорен — имеются свидетели, к тому же в каждом из случаев мы располагаем отпечатками ваших пальцев, а в двух первых случаях на месте преступления остались и следы вашей крови. Я имею в виду убийства Мигеля Эстевеса и Хулии Вальдес в квартире Роке Барбы в Трес-Миль-Вивьендас в понедельник, 18 сентября. К ним следует приплюсовать убийство Леонида Ревника…

Рамирес сделал паузу, потому что в этом месте Соколов презрительно и смачно сплюнул на пол.

— Леонида Ревника, — продолжал Рамирес, — а также убийства Исабель Санчес и Виктора Беленького в отеле «Ла-Беренхена», имевшие место во вторник, 19 сентября. Обвинение во всех этих убийствах будет вам предъявлено сегодня же утром. Вы меня поняли?

Переводчица перевела. Соколов опустил подбородок и кивнул, словно признавая правомочность вывода, ставшего завершением не один день проводившейся усердной работы. Глаза его были устремлены на лоб Рамиреса, как будто он выбрал это место для нанесения первого же удара, едва он выйдет из этой комнаты. Рамирес сохранял полное самообладание и был удивительно спокоен, хотя обычно на допросах он склонялся к стилю напористому и довольно-таки агрессивному. Но тут он решил сменить тактику, посчитав, что этого русского никакой агрессией не проймешь.

— Поскольку пяти этих убийств вполне достаточно, чтобы упрятать вас за решетку пожизненно, вам ничто не мешает сообщить нам и о других совершенных вами убийствах, если вы хотите, чтобы мы их рассмотрели попутно.

Ответ Соколова всех удивил:

— Я охотно пошел бы вам навстречу, инспектор, но вам следует принять во внимание, что речь идет о моей работе. Не один год я был «исполнителем», служа в Коста-дель-Соль у Леонида Ревника и его предшественника, прежде чем переметнуться к Юрию Донцову на ту же роль. Мне давали имена людей, которых поручали убрать, и я отнюдь не всегда запоминал их. Это же была просто работа. Если вы напомните мне какие-либо подробности или обстоятельства, то, возможно, я что-нибудь и вспомню.

Рамирес на секунду был сбит с толку. Он ожидал упорного, воинственного молчания. А с таким противником ему надо было держать ухо востро. Фалькон заподозрил даже, что за грубой, устрашающей внешностью Соколова вполне может скрываться интеллигентный очкарик с портфелем и набором авторучек, любезный и услужливый.

Вслед за этим явилась догадка, что меньше всего для подобной работы подходит человек неуправляемый. Наоборот — тут требуется дисциплина, спокойствие, осмотрительность и ясный, не слишком сложно организованный ум. Возможно даже, что тяжелая атлетика — не самая плохая тренировка для такой работы.

— Я думал о Марисе Морено, — сказал Рамирес, заставляя себя вернуться к допросу. — Вы, конечно, были с ней знакомы.

— Да, был.

— Ее разрезали цепной пилой.

— Как вы, возможно, уже поняли, это не мой метод, — сказал Соколов. — Но иногда приходится угождать чуждым вкусам. Те двое, что это сделали, были настоящие звери, но их и воспитали на зверстве. Другого они и не знали.

— Где они сейчас?

— Погибли. В понедельник вечером их схватили люди Ревника и увезли… для проработки.

— Не это ли привело вас и Юрия Донцова вчера в отель «Ла-Беренхена»? — спросил Рамирес. — Не была ли это месть?

— Я дам вам показания, инспектор, но хотел бы, чтобы вы за это гарантировали мне только одно.

— Не уверен, что вправе предоставить вам те или иные гарантии.

— Только одну, — сказал Соколов. — Я хочу, чтобы все, мною рассказанное, фигурировало на суде.

— Почему?

— Пусть люди в Москве узнают, что такое Леонид Ревник.

— Думаю, эта ваша просьба выполнима.

— Леониду Ревнику сход воров в законе в Москве поручил пресечь севильские операции Юрия Донцова. А произошло это потому, что Ревник сказал им, будто Донцов убил двух важных деятелей в Коста-дель-Соль. Но это было ложью. Ревник сам их порешил. Но убийство вора в законе непременно влечет за собой последствия, — сказал Соколов. — Вскоре наши пути поставок героина из Узбекистана оказались заблокированными. А затем в четверг в автомобильной катастрофе по дороге в Севилью погиб Василий Лукьянов.

— Значит, вчерашние события в отеле «Ла-Беренхена» — это все-таки месть?

— Уничтожив Леонида Ревника, я оказал вам услугу.

— Почему это?

— Он был связан с кое-какими людьми. Политиками, — сказал Соколов. — И должен был убраться из Севильи в обмен на жирный кусок в Коста-дель-Соль.

— Зачем вам понадобилось расправляться с Марисой Морено?

— Она готова была расколоться. Было сомнительно, что она станет молчать.

— А что такого она знала?

— Знала людей — в лицо и по именам. Проведай она, что я перестал работать на Ревника, она могла решить, что сестра ее отныне в безопасности, и начала бы давать вам показания, — сказал Соколов. — Она могла бы признаться в том, что ее заставили закрутить роман со следственным судьей.

— С Эстебаном Кальдероном?

— Именно.

— Зачем вам это было надо?

— Для получения информации.

— А я думал, чтобы через нее добыть ключ от квартиры судьи.

— Тоже верное предположение.

— Так именно она передала вам ключ?

— Да.

— И как воспользовались вы этим ключом в ночь с седьмого на восьмое июня этого года?

— С его помощью проникли в квартиру судьи.

— Но судьи дома не было, не так ли?

Соколов глянул поверх него на смотровое окошечко.

— Там была его жена, — сказал он.

— Вы и были тем человеком, который проник в ту ночь в квартиру судьи?

— Да.

— Это вы убили жену судьи Инес Конде де Техаду?

— Если это ее имя, то да.

— Почему вы это сделали?

— Потому что так велел мне сделать Леонид Ревник.

— Знали ли вы причину, по которой он велел вам так поступить?

— Конечно. Мне надо было сделать так, чтобы выглядело, будто это судья убил свою жену, из-за чего его отстранили бы от расследования севильского взрыва, — сказал Соколов. — Единственное, чего мы не ожидали, — это что он попытается избавиться от трупа. К счастью, я оставил человека следить за квартирой, он-то и выдал судью полиции… не будь этого, тот мог бы и уйти от ответственности. А разве же это было бы справедливо, инспектор?

Рамирес и Соколов вперились друг в друга взглядами через стол. Переводчица тоже сидела вытаращив глаза.

— Нет, справедливым бы это не было, — сказал Рамирес и с бьющимся сердцем задал следующий вопрос: — Знаете ли вы, кто пятого июня две тысячи шестого года подложил в мечеть на улице Лос-Ромерос в районе Сересо в Севилье взорвавшуюся на следующее утро бомбу?

— Я знаю, что организатором взрыва был Леонид Ревник, но кто подложил бомбу — мне неизвестно.

— Может быть, к этому причастны муниципальные инспекторы?

— Ничего не могу вам сказать, — отвечал Соколов. — Это не моя работа.

— Ну а как насчет убийства Лукрецио Аренаса и Сезара Бенито?

— Сезара Бенито в отеле «Холидей-инн», что возле стадиона футбольной команды «Реал» в Мадриде, убил я, — сказал Соколов, — а Лукрецио Аренаса в его доме в Марбелье убил другой — тоже из людей Леонида Ревника.

— Назовите, кто он и можно ли его отыскать.

— Кто именно это сделал, мне неизвестно, а отыскать его вы, может быть, сумеете в борделе близ Эстепоны, где всеми делами заправлял Василий Лукьянов, — ответил Соколов.

— Вы были другом Василия Лукьянова, — сказал Рамирес. — Когда он попал в аварию, он ехал к Донцову, чтобы вступить в его банду. Он вез деньги и несколько дисков…

— Все это было выкрадено у Ревника, — сказал Соколов. — У нас были временные проблемы с оборотом, и эти деньги должны были помочь нам продержаться несколько ближайших месяцев. Теперь о дисках: Василий думал, что с их помощью мы сможем поучаствовать в строительном проекте здесь, в Севилье.

— И это все? — спросил Рамирес. — На этих дисках заснято множество людей, более шестидесяти. Кое-какие из дисков зашифрованы, и просмотреть их мы не смогли.

— Юрий говорил, что диски, которые должен привезти Василий, разоблачают Ревника. С их помощью мы готовились заманить его в ловушку и убить. А что за люди там засняты, мне неизвестно, — сказал Соколов. — На зашифрованных дисках — все дела Ревника, связанные с Коста-дель-Соль. Они представляли для него большую ценность. Как и для налоговиков.

— Я должен выразить вам признательность за сотрудничество при первом же допросе, — сказал Рамирес.

— Как вы сами заметили, мне теперь терять уже нечего.

— Но ваши товарищи обычно предпочитают играть в молчанку с полицией.

— Те двое, которых убил Ревник, были ворами в законе. От них надо было откупиться, а не убивать. Раз Ревник пошел на это, а потом свалил вину на Юрия Донцова, то для меня он утратил право именоваться вором в законе, и я с чистой совестью расскажу вам все, что знаю о нем.