Ореховый посох - Роберт Скотт

— В чем дело?

Ханне совсем не нравилось выражение лица этого худощавого молодого человека: казалось, ему только что стало окончательно ясно, что все его ближайшие и тщательно построенные планы рухнули. Она даже подумала, а не лучше ли ей расстаться с этими людьми и вернуться назад, в ту рощу на вершине холма, чтобы не мешать течению их жизни. От этих мыслей о бегстве и необходимости в одиночку бороться за возвращение домой лицо ее вспыхнуло, адреналин так и забурлил в крови.

«Да, надо бежать, надо спасаться бегством!»

И все же Ханна колебалась. Ведь там, в той роще, нет ровным счетом ничего — ни волшебного шкафа, ни волшебной дверцы, ни ковра-самолета, ни того гобелена с прихотливым рисунком, который только и ждет, чтобы переправить ее назад, в Айдахо-Спрингс. Придется, видно, все же довериться этим незнакомцам, ведь они уже один раз спасли ей жизнь.

Хойт сумел наконец справиться со своим лицом и сказал как ни в чем не бывало:

— Да, в общем, ничего страшного. Просто один из этих парней, скорее всего, мертв, — И, заметив, как съежилась от ужаса Ханна, мягко прибавил: — Да ты не тревожься. Все обойдется. А эти ублюдки тебя так или иначе прикончили бы. Самое неприятное — что остальные-то двое живы и скоро очухаются. Вот тогда действительно неприятностей не оберешься. Особенно если они расскажут своему командиру, как ты выглядишь. К счастью, они, видимо, не из этих мест, и я почти уверен, что за насилие над молодой женщиной начальство их по головке не погладит. Но даже при этих условиях офицерам оккупационной армии очень не нравится, когда убивают их подчиненных. Эти двое, вероятно, какое-то время все же будут помалкивать, однако же убийства — извини, преждевременной кончины — своего приятеля они скрыть не смогут. — Хойт очень старался лишний раз не пугать ее. — В общем, нам надо как можно скорее попасть в город. Там есть несколько мест, где легко отсидеться, пока мы не изменим твою внешность, и желательно до неузнаваемости. Но вскоре нам все равно придется уходить на север.

Ханна понятия не имела, что подразумевал Хойт, говоря о неприятностях, которых не оберешься, но то, что эти мала... — как их там? — представляют собой оккупационные войска на данной территории, она поняла. Поняла она и то, что напавшие на нее — как раз и есть солдаты этих самых оккупационных войск.

— Итак, что будут делать эти малака... — Она запнулась, пытаясь выговорить незнакомое слово.

— ... сийцы. Малакасийцы, — подсказал Хойт.

— Что будут делать эти малакасийцы, когда обнаружат, что их солдата убили? — Ханна спросила это у Хойта, на Черна она старалась не смотреть.

— Закроют дороги, закроют порты, постараются арестовать всех, кого подозревают в сообщничестве с партизанами, еще крепче возьмут за горло крестьян и купцов, которые поставляют в города самое необходимое, и... — Хойт очень старался говорить как можно мягче. — Хм... возможно, подвергнут публичному наказанию кое-кого из наших людей.

Ханне не нужно было объяснять, что значит это осторожное высказывание.

— То есть последуют публичные казни? Людей будут вешать, пороть и... что там еще у вас принято?

— Да, примерно так и будет.

Ханна судорожно вздохнула.

— Хорошо, идемте.

— Хм... Только ты сперва надень-ка вот это. — И он протянул ей какую-то длинную теплую рубаху, слишком большую, зато почти полностью закрывавшую ее собственную одежду. — А волосы вот этим повяжи. — Хойт вытащил из-за ремня кусок коричневатого домотканого полотна. — Клянусь, оно чистое! Ну, во всяком случае еще совсем недавно было чистым.

Хотя из-за пережитого нервного напряжения у Ханны комок в горле стоял, ей все же пришлось подавить невольную улыбку. Она повязала голову этим импровизированным платком, тщательно спрятав под ним волосы, и спросила:

— Ну как?

Черн что-то одобрительно проворчал, а Хойт кивнул:

— Гораздо лучше. Хотя и... куда безобразнее! Ханна притворно надула губы.

— Ох, ты только не обижайся! Нам ведь как раз и нужно, чтобы на тебя никто внимания не обращал! — И он поспешно протянул ей руку, предлагая на нее опереться.

Вскоре эта необычная троица уже дружно шагала к Саутпорту.

У ГАРЕКА НА ФЕРМЕ

Жителям штата Колорадо утренняя скачка далась нелегко, хотя Стивен и считал себя каким-никаким, а наездником. Он никогда еще в жизни так не уставал и несколько раз даже принимался клевать носом, а они все ехали и ехали на север сквозь леса и маленькие селения, раскинувшиеся по берегам реки Эстрад. Солнце, просвечивая сквозь лесную листву, отбрасывало на землю пятнистые тени; сочные папоротники вспыхивали яркой зеленью на фоне темной чащи. С вершины холма Стивен успел мельком увидеть вдали развалины Речного дворца, заброшенного, превращающегося в руины, — этого выдающегося памятника истории Роны.

Во главе отряда ехал Версен; он вел их по самым неприметным тропам так уверенно, что было ясно: он знает этот лес чуть ли не с рождения. Гилмор был замыкающим, перед ним ехал Марк. А Гарек, едва тропа становилась шире, сразу подавал коня назад, чтобы поравняться со Стивеном и немного с ним поболтать.

— Похоже, ты в последние дни спал маловато, — заметил он.

— Это точно. — Стивен в очередной раз сладко зевнул. — И я совсем не уверен, что выдержу целый день в седле и не свалюсь.

— А мы сегодня весь день ехать и не будем, — успокоил его Гарек. — Нам всем нужен отдых. К тому же мне нужно еще предупредить своих родителей и сестер, что мы уезжаем. Мы у них и остановимся. Теперь уж недалеко.

— Ну и слава богу! Может, мне наконец удастся хоть немного поспать.

— У нас ты отлично выспишься. — Гарек ласково потрепал лошадь Стивена по шее и спросил: — Как она тебе?

— Она замечательная, — сказал Стивен и тоже погладил кобылу, которая ответила ему кивком головы и нежным ржанием. — Это ты ее выбрал?

— Да, — с гордостью ответил Гарек.

— Ты, видно, здорово в лошадях разбираешься.

— Да нет, не знаю... Может, и неплохо. А быстро она к тебе привыкла, верно?

— Очень быстро. — Стивен задумался и посмотрел на часы: в Айдахо-Спрингс было сейчас уже далеко за полдень, а здесь всего четыре часа назад рассвело.

— Что это за штука такая? — спросил Гарек, с любопытством рассматривая запястье Стивена.

— Это называется «часы», — сказал Стивен и быстро объяснил ему принцип работы часов. — Насколько я успел понять, у вас день часа на четыре короче, чем у нас в Колорадо.

Ему приходилось пользоваться словом «час», потому что он никак не находил подходящего ронского эквивалента. Сняв часы, он протянул их Гареку.