Скелет в шкафу - Юрий Никитин

Я сказал с укором:

– Все-таки с врагами не просто контактируете, а сотрудничаете…

Он сказал резко:

– Это не сотрудничество!

– А что?

– Они делают то, что мы указываем.

– А чем расплачиваетесь? – спросил я.

Он посмотрел на меня пристально.

– Это не ваше дело. Мне кажется, вы влезли слишком глубоко, профессор. А это чревато.

Я вздохнул.

– Вы же государственник, не либерал. Как вы можете сотрудничать с такими?

В комнату заглянул офицер, взглянул на Левченко с вопросом в глазах.

– Вертолет укомплектован ракетами. Погружено еще два десятка гранатометов и пять стингеров. Что-то еще?

Левченко отмахнулся.

– Достаточно. Присоединяйтесь к нам, лейтенант Багрянцев. Кофе здесь дивно хорош… Вот товарищ профессор утверждает, что недостаточно ювелирно ведем борьбу с этими бандами…

Лейтенант взглянул на меня с тем интересом, как смотрят дети на «гляди, живой профессор», но сказал почти равнодушно:

– Товарищ профессор не знает, что этот халифат, хоть и объявил священную войну всему Западу, отрезает головы практически только своим?.. Я имею в виду, мусульманам… За все время головы отрезал четырем англичанам, троим японцам, одному американцу, но за то же время головы были отрублены трем тысячам мусульман различных конфессий!

Левченко сказал с веселым цинизмом:

– Я бы не стал им мешать.

– Штаты это и делают, – заметил лейтенант. – Не понимаю, чего мы туда полезли. Пусть бы перебили друг друга. Реальная политика одно, средства освещения в прессе – другое…

Ингрид возразила горячо:

– А Штаты быстренько захватили бы там все залежи нефти, газа, а еще там много золота, циркония, тулия и лютеция, что вообще самые редкие и ценные минералы на земле!

Левченко вздохнул.

– Ну тогда да, надо лезть… только надо было раньше. Еще перед тем, как Штаты пошлют туда авианосцы с десантом.

Я заметил спокойно:

– А они уже послали.

– Что? – спросил Левченко. – Почему у нас не кричат в печати?

– Принято решение, – сказал я, – морским котикам отменили отпуска и велели прибыть на базу. Наша разведка хорошо работает, установили даже дату начала высадки. Потому у нас так торопливо и высадились первыми.

Он сказал угрюмо и с надеждой:

– Только бы не передумали!

– Красный слон перестал пищать, – сказал я. – А нам надоело прогибаться. Я не злорадствую, но как стало всем ясно, кто кого кормил, так и стало ясно, что наши уступки принимались как должное!.. А вот ныне, на новой основе, когда со сцены в силу возраста уходит старое поколение, выросшее на ненависти к Советскому Союзу, новое уже смотрит намного реалистичнее. У всех карты открыты, видно: кто чем владеет и как работает. Никакого обмана.

Лейтенант фыркнул.

– Ну да!

Я уточнил:

– Все данные можно найти в Интернете, чего раньше не было.

– А кто станет копаться? – возразил он. – Люди читают только заголовки новостей. Потому для них всю суть вкладывают в заголовки. А в текстах добавлено чуть-чуть водицы.

– А можно и без них, – уточнил я. – Без текстов. Но обиды все еще тлеют. И наши противники их усиленно раздувают.

В комнату вбежал взволнованный сержант.

– Товарищ майор!.. Вас по закрытой связи!

Глава 15

Левченко вскочил, сказал «простите» и быстро вышел в коридор. Багрянцев, оставшись за хозяина, добавил нам кофе в чашки, но я видел по его лицу, что прислушивается к тому, что происходит в коридоре.

Левченко вернулся взволнованный, сказал быстро:

– Пришел приказ нанести удар по одной опасной банде!.. Как видите, мы с ИГИЛом боремся. Хотя как-то странно выборочно. Оставайтесь, ждите. Вернемся через три-четыре часа. Или даже раньше.

Багрянцев спросил с надеждой:

– Я тоже?

Левченко быстро взглянул в нашу сторону.

– Нет. Остаешься за старшего.

Он быстро вышел, Багрянцев повернулся к нам, развел руками.

– Ничего, он скоро вернется. Будьте пока здесь, я пойду узнаю, как там с людьми шейха Исмаил-оглы.

Как только он вышел, я шепнул Ингрид:

– С оружием не расставайся.

Она быстро прошептала в ответ встревоженно:

– А что случи…

– Ты ж моя берберочка, – ответил я громче, услышав, как по коридору прошли шаги, а возле нашей двери стук каблуков прервался, – как же ты любишь эти страшные игрушки… Фу, не стыдно?

Она ответила громко и задорно:

– Обожаю оружие!.. Да и надо входить в образ берберской женщины, ха-ха. Кстати, ты держи своего «Марка» под рукой.

– Я его не люблю, – признался я. – Мне к нему даже прикасаться противно.

– Можешь не прикасаться, – настаивала она громко, – но держи при себе. Здесь так принято. Мужчина без оружия уже не мужчина.

– Ну да, – сказал я кисло, – а профессор какой-то недобитый…

Шаги за дверью возобновились, Ингрид тоже прислушалась, спросила шепотом:

– Что-то ощутил?

– Не нравятся мне эти шейхи, – шепнул я. – Один мой друг здесь… что смотришь, у меня и здесь есть друзья!.. сказал, что этот один из самых отъявленных. За его голову в соседнем городе, где еще сохранилась полиция, назначена награда. Он не просто убил двести человек, а закопал их живыми по шею, а потом велел забить камнями!.. Это чудовище. Потому очень не нравится, когда ГРУ пытается манипулировать такими людьми. Уже знаем, чем это кончается. И всякий раз снова и снова… Как будто нарочно!

– А может, и нарочно, – ответила она так же тихо. – У большой политики свои законы.

Она отошла к двери, из окна видно, что внизу в лагере уже полно живописных боевиков, все стараются выглядеть пострашнее, оружием обвешаны, как новогодние елки игрушками, пять «Хаммеров», на двух установлены американские крупнокалиберные пулеметы, там же ящики с патронами.

Зато как-то растворились или ушли с Левченко солдаты и офицеры российского контингента. Я прислушивался к разговорам внизу, по лицу Ингрид понял, что не понимает ни слова.

На этот раз не просто боевики, а настоящие, как мы считаем, в том смысле, что не местные, а откуда-то из родных земель халифата, романтики, пошли воевать, чтоб земли России халифу отдать.

– Побудь здесь, – сказал я тихонько. – Теперь, пока здесь заложница, нам отсюда нельзя.

– Только с нею, – согласилась она.

Я осторожно вышел, в коридоре стоит десантник с автоматом наперевес. Я прикрыл за собой дверь, морпех из тех, кто прибыл тогда на помощь вместе с Левченко.

– Заложница, – спросил я, – в безопасности?

Он торопливо кивнул.

– Да, в полной!

– Я хочу с нею повидаться, – сказал я.

Он покачал головой.

– Сейчас нельзя.

– Почему? – спросил я. – Она что, спит? Сейчас еще день. Заболела?

Он потряс головой.