Тени школы Кейбл - Эбигейл Гиббс

Эдмунд взял меня под руку и рывком поставил на ноги. Жалость, которую он испытывал к Валери, улетучилась, уступив место чувству долга.

Атаны станут твоей тенью.

— Есть чудеса, которым не суждено сбыться. Это противо­естественно. Нет Сейдж, обладающих такими силами!

Ты — божество.

Почему? Почему я должна оставаться чистой?

Ты нужна нам.

Ты нужна мне.

— Почему же нет?

Фэллон слишком поздно понял, что я задумала. Он попытался остановить меня, но я успела сделать это — отдала каждую каплю своей энергии Валери Дэнверс. Для этого понадобилось не больше усилий, чем чтобы согнуть палец, и уже через секунду ее глаза открылись и она сделала глоток воздуха.

Фэллон обнял меня, и мы начали медленно отходить назад, расталкивая круг зевак, которые неохотно расступались, давая нам дорогу. Принц не отпускал меня, пока я не опустилась на землю и не прилегла, опираясь на локтях, чтобы смотреть на него. Лицо его было напряжено от ужаса и беспокойства, но, глядя на меня, он немного успокоился. Эдмунд разрывался между мной и Валери, не зная, к кому первому прийти на помощь. Чтобы успокоить принца, я улыбнулась.

— Я знаю, кто я, — прошептала я.

И кем мне осталось быть уже недолго.

— Бабушка оставила мне письмо.

— Не нужно было этого делать! — Он подсел ближе, осторожно, будто я была дикая и неприрученная, медленно поднял руку и убрал прядь волос с моего лба. — Ты умерла бы, если бы использовала всю свою магию.

Вдалеке Валери кашляла, захлебываясь, и вдруг завизжала, вероятно заметив чернильные полосы на руке, которые постепенно исчезали. Подруга помогла ей занять то же положение, в каком лежала я, и успокоила ее.

— А я и использовала всю свою магию, Фэллон, — пробормотала я, глядя в его молочные глаза.

После того как я сделала вдох, который не просто не наполнил, но даже не достал до моих легких, я подняла одну руку. Она была в порядке, но трава под моей ладонью почернела. Когда подул легкий ветерок, несколько сожженных травинок превратились в пепел, и их унесло прочь. Чтобы поддерживать свою жизнедеятельность, мое тело невольно черпало энергию из земли, на которой лежало. Только это и держало его еще на этом свете.

Внезапно мои локти подогнулись и я упала, ударившись головой о землю, да так, что круги перед глазами пошли. Я морг­нула и уставилась на небо. Меня переполняла странная эйфория. Я почувствовала, как улетучился груз с моих плеч, я стала свободной. Теперь я могла наслаждаться нежностью обнимавших меня рук и чувствовать тепло, которое оставалось в крошечном зазоре между нашими телами…

— Фэллон, ничего не выйдет, — сказала я срывающимся голосом. — Ты ведь слышал, что сказал Эдмунд: меня уже ничто не спасет.

— Ты не на пороге смерти, как была Валери, и на тебе нет проклятия.

Обнимая, он через кожу передавал мне свою магию. Его руки начали дрожать, он отдавал слишком много, но я не собиралась тащить его за собой.

— Фэллон, я хочу умереть. Я не хочу быть Героиней, — прошептала я, и сотни иголок вонзились в мое горло.

И самым ужасным было то, что мой поступок наверняка казался всем таким самоотверженным — я рискнула своей жизнью, чтобы спасти Валери! — но это было не так. Это был самый эгоистичный поступок из всех, что я когда-либо совершала, хотя я была капризным ребенком. Я бежала от боли и от своей участи, оставляя королевство и его обитателей на произвол судьбы. И все же склонявшийся надо мной юноша — уже почти мужчина — смотрел на меня так, будто я была умирающим солнцем.

— Я ненавижу тебя, — едва смогла выговорить я, — за то, что солгал о причине своего приезда, за то, что не рассказал мне. Я ненавижу тебя.

Я еще говорила, а мое сердце вздохнуло: лгунья.

— Прости, — шепнул он. — Прости меня! Прошу, не нужно меня ненавидеть! Я хотел сказать тебе, что твоя бабушка была невинна. Я хотел, чтобы ты знала: ее убил кри-дом. Хотел, но понимал, что это убило бы тебя. Ведь именно это убивает тебя сейчас!

Он отвел от меня глаза и поднял их туда, где, закрывая солнце, возвышалась массивная фигура. У меня темнело в глазах, но тут я услышала голос, в котором узнала Эдмунда:

— Нет, ты еще не в коме. И даже не вздумай умирать, маленькая герцогиня, иначе я отправлюсь следом, чтобы отругать тебя за глупость!

Его речь была воинственной, но говорил он срывавшимся голосом. Вскоре я почувствовала приток его магии. А я все плыла, и мне было тепло и удобно. Я чувствовала себя легкой и счастливой, чего не было уже много лет. Беспокоиться было не о чем. Мне не придется сражаться с тьмой без поддержки бабушки. На моих плечах не будет груза ответственности за будущее. Не будет ни двора, ни политики… ни вины за те чувства, которые вызывает у меня Фэллон…

Фэллон…

Было темно, хотя я не помню, чтобы закрывала глаза. Еще больше рук теперь касались моей кожи, и больше магии вливалось в мое тело, но это меня не возвращало.

— Отэмн, пожалуйста, открой глаза. Мы спасем тебя, ты только держись!

Я почувствовала, как кто-то тихонько меня раскачивает. Моя голова больше не лежала на земле — судя по всему, теперь она была у кого-то на коленях, и оказалось довольно удобно.

— Давай же, малышка, самоубийство не выход.

Они думают, что я угасаю? Возможно, так и есть.

— Отэмн, это Валери. Прости меня за все, что я сделала. Пожалуйста, держись!

Поздновато для извинений.

Только теперь я осознала, как невероятно тихо вокруг. Кроме тех, кто был совсем рядом, я не слышала ничего. До меня не доносились ни шум ветра в ветвях деревьев, ни крики толпы, ни сирена «скорой помощи», которая как раз подъезжала. Да и чувства мои притупились: прикасавшиеся ко мне руки уже не казались теплыми, а земля стала мягкой, будто я плыла, оторвавшись от причала, и не тонула.

Но я отчетливо ощущала губы и дыхание у своего уха.

— Я люблю тебя, Отэмн Роуз Элсаммерз, и всегда любил. Именно поэтому я и приехал, поэтому держал все в секрете от тебя. Не из-за приказов или судьбы, а потому что хотел защитить тебя. И я обещаю, что буду всегда заботиться о тебе — при жизни и после смерти. Если ты выживешь, я никогда не оставлю тебя. А если умрешь, мы вместе узнаем, что ждет нас по ту сторону. Ты больше никогда не будешь одна.

Не знаю, верила ли я в настоящую любовь, но в тот момент я поверила в любовь, которая побеждает смерть.

Я прощаю тебя…

Я открыла рот и со свистом вдохнула, и тут же меня захлестнула волна звуков и ощущений. Я была ошеломлена и растеряна. Я не могла контролировать свои лежавшие без движения руки и ноги — как у новорожденного, мои возможности были ограничены. Но я знала, что не могу умереть, потому что Фэллон должен жить.