Гарем - Патриция Грассо

— Ты приберег белки для моей отбеливающей маски? — спросила его Эстер.

— Конечно, — сказал Омар и добавил: — Я осмелюсь повторить еще раз, моя принцесса, как я горжусь тем успехом, что мы имели в Топкапи.

— Ты говоришь, мы имели успех?

— Без моих мудрых наставлений ты бы опозорила принца и его родных. Теперь, чтобы гарантировать наше общее благосостояние, тебе надо только…

— Эстер!

Из коридора донесся громоподобный рык взбешенного зверя. Дверь едва не слетела с петель, и Халид ворвался в спальню. Тик сотрясал половину его лица.

— Я изобью тебя до смерти!

Осознав, что это не простая угроза, Эстер тут же вскочила, обежала евнуха и спряталась за его хоть и коротеньким, но достаточно пухлым и раздавшимся вширь телом. Что она могла сотворить между вчерашним вечером и сегодняшним утром такого ужасного, чтобы принц вскипел от ярости?

— Она носит ребенка? — спросил Халид. — Нет.

Халид отшвырнул евнуха в сторону и ухватил жену за предплечье. Извергая страшные ругательства, принц протащил Эстер через всю спальню, бросил на кровать и замахнулся. Но он был не в силах ударить. Вместо этого он начал грубо ее трясти.

— Я не отвергала щедрот аллаха! — восклицала Эстер. — Я сберегла белки!

Халид уставился на нее в изумлении.

— О чем болтает твой язык?

— О яйцах, — ответила Эстер. — Я сберегаю белки, чтобы убирать морщинки с лица.

— Какие морщинки? — Халид был в полном недоумении.

— Яичные белки убирают морщинки возле глаз. Он посмотрел на нее подозрительно.

— У тебя нет никаких морщинок!

— Это благодаря яичным белкам. А раньше морщинки были. Ты их просто не замечал. Подтверди, Омар.

Маленький человечек часто-часто закивал головой, готовый подтвердить все, что угодно.

Халид закрыл лицо руками и взмолился:

— Аллах, дай мне силы и терпения выжить среди дураков, которые меня окружают.

— Кого ты имеешь в виду?

— Прежде всего, тебя. Ты дура, какой еще свет не видывал!

Эстер раскрыла рот, чтобы оспорить его заявление.

— Молчать! — заорал на нее Халид. Затем неожиданно спокойным голосом он потребовал у нее ответа: — Что ты делала в Топкапи?

— В Топкапи? — переспросила Эстер, стараясь выиграть время.

— Мы были в Топкапи позавчера. Или у тебя отшибло память?

— Конечно, я все помню. Я же не идиотка!

— Это еще надо доказать, — отрезал Халид. — Что ты там делала, говори!

— Я играла в разные игры с женщинами, потом мы мылись в бане и обедали.

— А еще?

— Ничего.

Халид достал из-под рубахи два листа пергамента. Он помахал ими у нее перед носом.

— Курьер султана только что доставил их мне.

— Что там написано?

Халид тяжело вздохнул.

— А то, милая женушка, что тебе следует предстать перед самим Селимом и ответить на обвинения в государственной измене. Что карается посажением на кол, да будет тебе известно, или другими видами смертной казни, в знак особой милости.

Эстер охнула и ощутила, что сердце ее остановилось. В углу комнаты протяжно завыл Омар и принялся бить себя кулачками в грудь. Маленький человечек воочию представил себе, как его госпожа, — а вместе с ней его будущее богатство, — в зашитом мешке опускается на дно Босфора.

— Это какая-то ошибка, — набралась духу возразить Эстер. — Клянусь, я не изменяла ни султану, ни вашей империи.

Халид показал ей второй листок.

— Принц Мурад в личном послании объясняет, по какой причине тебе предъявлено это обвинение.

— По какой же?

— Твои выдумки о порядках в Англии взбудоражили султанский гарем. Почти два дня дядюшкины жены и наложницы бунтуют против власти над ними мужчин. Как возбудитель этих беспорядков, ты обвиняешься в государственной измене и будешь примерно наказана.

— Но я же ничего не выдумывала и не лгала, — с убежденностью заявила Эстер.

— Повтори мне точно, что ты там наговорила, — потребовал Халид. — Слово в слово.

— Я… я рассказала им, как выглядит Англия, описала природу и погоду. Где же тут измена?

— А что еще?

— Я объяснила им, что Англией правит королева. И… «Вот оно!» — подумал Халид. Догадываясь уже, что за этим последует, Халид приготовился к самому худшему. Но Эстер смолкла.

— Продолжай, что же ты? — через силу выдавил из себя Халид.

— Я не помню.

Халид рванулся к ней и опять задал хорошую встряску.

— Ты должна вспомнить. Я не смогу спасти твою никчемную жизнь, если не буду знать все досконально.

— Она рассказала, что английские женщины пользуются полной свободой и не прячут за тряпками свои лица, — ответила за Эстер Михрима, стоящая у порога спальни. — Английские женщины делают что хотят и сами выбирают себе мужей.

Халид громко застонал. Все оказывается даже хуже, чем он мог себе вообразить. Аллах, спаси их обоих! И его, и ее жизнь на волоске.

— Вина за все это лежит на Линдар, — сказала Михрима.

Халид с удивлением посмотрел на мать.

— Ты одна из всех оправдываешь эту измену?

— Линдар дала ей покурить опиум, — объяснила Михрима. — Это дурман извергал ложь устами твоей жены.

— Я не лгала, — возразила Эстер. — Елизавета и вправду управляет королевством.

— И англичанки действительно сами выбирают себе мужей? — поинтересовалась не без ехидства Михрима.

— Этого нет, — призналась Эстер. — Кажется, тут я немного преувеличила.

— Забудь все, что я говорил о лжи и о суровом наказании за нее, — обратился к жене Халид. — Теперь мы должны лгать напропалую, чтобы выпутаться из этой скверной истории. От этого зависит жизнь нас обоих. Ты поняла?

Пребывая в страхе, Эстер, разумеется, тотчас кивнула. — Когда мы упадем на колени перед султаном, делай все, что я тебе скажу, и не спорь. Не поднимай ни на кого глаз и, если тебе дорога жизнь, не открывай рта. Я буду говорить за тебя.

Эстер снова кивнула. Боже, ей еще рано умирать. Она так молода и так далеко от дома. Кто будет оплакивать ее безвременную кончину?

— Омар, одевай ее! — приказал Халид.

— Я отправлюсь с вами, — заявила Михрима.

— Ты добьешься только того, что тебя сочтут сообщницей этого преступления.

— Пусть будет так, но я все равно хочу вас сопровождать.

— Нет, я сказал! Я запрещаю. Оставайся здесь и вообще держись от нас подальше.

— Я все еще твоя мать, — жестко напомнила сыну Михрима. — Ты не смеешь мне приказывать. Я поеду с вашим эскортом или без него, но поеду.

— Дуры! — выкрикнул Халид, выскакивая из комнаты. — О аллах, вокруг меня упрямые дуры!

Через два часа вся троица ожидала на ступенях главной приемной Оттоманской империи, когда им позволят предстать перед султаном. Одетая во все черное, Эстер стояла между супругом и свекровью и сотрясалась видимой любому глазу дрожью.