StarCraft: сборник рассказов - Майкл Когг

Пять лет назад, в этом же месяце, Марий последний раз побывал в «Сарае». Он заказал последнее пиво для друга, поставил бокал Циона на стойку перед его пустым сиденьем и осушил свой. А потом ушел. Вот и все. Былого не вернешь. Уже на выходе он обернулся в последний раз и посмотрел на пять потрепанных сидений у барной стойки. Некогда на них сидело пятеро людей, полных жизни и веселья, а теперь остались лишь пустые холодные стулья. Марий как раз успел увидеть, как бармен выливал пиво Циона в стальную раковину. Последнее пиво, которое его друг уже никогда не выльет. Было — и нет его больше, как самого друга.

Как и всех их.

Танк дошел до заданной точки маршрута, и негромко прозвучал сигнал. Стиснув зубы, Марий начал подниматься по склону. Тот оказался гораздо круче, чем выглядел на дисплее, и куда менее ровным. Танк трясся изо всех сил, и Марий с трудом удерживался в кресле, не говоря уже о том, чтобы управлять машиной.

Ему уже случалось переворачивать свой танк — когда он только начал обучаться на водителя. Это был на редкость неприятный опыт, который ему ни за что не хотелось бы повторять. Тогда проблему удалось решить с помощью буксировочного троса и пары шуточек. Через пару минут позора танк снова был на ходу. Но остаться без помощи здесь и лежать, как черепаха на спине? Последствия будут плачевными. Колосс может пойти назад и обстрелять его лучами. Выбраться через люк не получится, и Марий окажется в ловушке. Он не сможет ни убраться подальше, ни защитить себя. Ветеран представил, на что будут похожи его последние мгновения: корпус танка содрогается под напором огненно-белых лучей, и без того нестерпимый жар становится еще хуже…

Марий глянул вниз, на бедро, где успокаивающе оттягивал кобуру C-7. Он совсем не случайно купил себе пистолет именно в тот день, когда перевернул танк.

Уклон становился круче. Перейдя отметку в 50 градусов, Марий переключил рычаг сразу на две передачи вперед и, плотно сжав зубы, тщательно проверил показания гироскопов. Он мог преодолеть уклон в 60 градусов максимум. Может быть, в 65. Чуть больше — и танк покатится назад, а сам он будет болтаться в нем, как шарик в автомате для пинбола.

Шум снаружи достиг оглушающей громкости. Гусеницы осадного танка отбрасывали назад куски камня и гравия. Они медленно, преодолевая сопротивление, двигали танк вперед и вверх, оглашая окрестности жутким скрежетом стали о камень. Марий чувствовал, как смещается центр гравитации. У него упало сердце. Ледяные щупальца страха почти охватили его, но тут на смену ужасу пришла эйфория абсолютного облегчения — впереди показалась вершина холма.

Индикатор крена показывал 63 градуса, и Марий переключился на последнюю передачу. Машина накренилась еще сильнее; двигатель работал на полную мощность, а орудия устремились к небу над вершиной холма. На мгновение Мария обуял страх: танк потерял опору и подался на полметра назад. Но секундой позже он с оглушительным грохотом ткнулся носом в плоскую вершину.

Рванув вперед из облаков пыли, Марий сразу обнаружил свою добычу. Пустив танк в обход, на склон, он немного оторвался от колосса, но это расстояние запросто можно было наверстать. Колосс продолжал волочить за собой ногу, словно исполинское раненое насекомое. Казалось, он смотрел на Мария.

Ты псих. Абсолютный псих.

Это мог быть голос Циона, но Марий не исключал и того, что сам заговорил с собой. Впрочем, это было неважно. Ему внезапно открылось все безумие его выходки. Но вместе с тем он понял, что ему, в общем-то, наплевать. Это осознание было не менее ясным.

Конечно, ему не всегда было на все плевать. Когда-то Марию было чем дорожить. Он мрачно посмотрел на пустующее место в углу большой стальной панели. Там виднелся потускневший прямоугольный контур, и он был настолько расплывчатым, что рассмотреть его было практически невозможно. Когда-то на этом месте была прикреплена фотография, но ее не было там уже столько времени, что складывалось впечатление, будто с тех пор прошла вечность.

Ханна.

Очередная его неудача в этой жизни.

От мысли, что когда-то была любовью всей его жизни, Марию стало смешно. Но в другое время и в другом месте она, разумеется, значила многое. Ханна была для него единственной неизведанной территорией, единственной его робкой попыткой завязать близкие отношения.

Они встретились в рыбацкой деревне, когда он служил на Шайло, а его жизнь иногда даже можно было назвать нормальной. Ханна и Марий были молоды, но она была ярче и умнее. Ее красота была ошеломляющей. Серые глаза с голубым отливом. Волосы цвета меда. Он влюбился не на шутку. И, к сожалению для Мария, сильнее, чем может позволить себе солдат, воюющий во всех девяти известных мирах. От долга службы не уйти.

Марий потер испачканным в масле пальцем место, где раньше была фотография. Он помнил ее так ярко, будто фото все еще было на месте: Ханна стоит у озера, широко улыбаясь, а в волосах у нее большой желтый цветок. В тот день она взяла его покататься на лодке — подумать только.

Теперь, вспоминая об этом, он мог лишь усмехаться. Девушка, фотография — как же все это было глупо…

Словно из ниоткуда возникла жгучая вспышка желтого света, заставив Мария инстинктивно заслонить глаза ладонью. Свет был столь ярким, что чуть не ослепил его даже сквозь закопченный смотровой проем.

Прямо по курсу был колосс, стрелявший в его танк. По обе стороны его вытянутой головы двигались в унисон две турели. Марий резко затормозил, прекрасно понимая, что его враг способен разнести танк на множество оплавленных кусочков. Но когда колосс выстрелил в очередной раз, Марий понял, что сейчас он вне досягаемости его орудий.

Снова и снова небо прорезали термальные лучи колосса. Они врезались в иссохшую поверхность планеты, оставляя там глубокие оплавленные трещины. Марий сразу же понял, что задумал враг.

Осадный танк содрогнулся, на полном ходу попав в первую раскаленную яму. Система стабилизации приняла удар на себя, облегчив нагрузку на раму «Радуги», но ландшафт был так изрыт рытвинами от выстрелов, что это не особо помогало. Машину бросало из стороны в сторону, и Марий отчаянно пытался отвести ее подальше, где почва не была бы такой неровной.

Колосс продолжал стрелять. Марию все же удалось вывести танк за пределы опасной зоны. Он наблюдал за тем, как лучи прорезают свежие расселины в земле за исполином. Оставаясь вне зоны поражения, он терял время и уже не мог идти прямо на цель. Но даже при этом «Радуга» была все еще способна нагнать колосса. Это должно было занять несколько минут.

Внимание Мария привлекли два мигающих огонька, когда их желтое свечение сменилось белым. Это был сигнал, что кто-то приближался сзади. Он отъехал слишком далеко и находился за пределами досягаемости примитивной системы связи шахтерского поселения. Теперь с ним не смогут связаться, даже если захотят. И он с ними тоже.

Не это не волновало его.

Строго говоря, Мария уже довольно давно ничего не волновало. О каком-либо счастье говорить не приходилось. Максимум, что он мог чувствовать в последнее время — это состояние удовлетворенности, да и оно приходило к нему лишь в те минуты, когда он занимался солдатской службой. Марий умел делать это лучше всего. Он уже счет потерял случаям, когда специально упускал возможности для повышения, перевода, даже шанс уволиться со службы — и все для того, чтобы продолжать жить, как жил, заботясь лишь о том, с кем и где ему воевать в следующий раз. Сам того не осознавая, Марий стал жить исключительно ради того, чтобы находить упоение в бою.

И боев у него было много, очень много.

И много побед.

Он ухмыльнулся, с грохотом проносясь на танке по камням. Все они отмечали свои победы с самого начала карьеры, сообща возродив старинную традицию. Первым начал Билли: он считал убитых врагов, вырезая соответствующие отметки на шлеме. Это было еще в те времена, когда все пятеро служили в пехоте. Затем подсчет перерос в дружеское соревнование, и с годами на счету каждого было уже огромное количество побед.

И сейчас борт его осадного танка был украшен множеством отметин. Марий вел счет зергам, протоссам, даже врагам-терранам, с которыми иногда его сводил случай. Он тщательно отмечал каждую победу, любовно вырезая лазером черту на неостальном покрытии своей гудящей и рычащей боевой машины.

Его победы были его трофеями. Его друзьями.

Только они у него и остались.

Танк вилял из стороны в сторону, несясь по пыльной равнине. Марий держался у самых границ взрыхленной лучами почвы. То ли виной тому была жуткая жара, то ли колосс, наконец, осознал бесполезность своих действий, но обстрел из лазеров прекратился. Колосс отвернулся от танка и продолжил ковылять вперед.

Марий вдавил газ до пола и с колотящимся сердцем устремился за жертвой. Он чувствовал необычный прилив сил и знал, что сейчас он как никогда близок к тому, чтобы отправить этого проклятого гиганта к праотцам. Через каких-то пару минут колосс станет лишь очередной отметкой на борту его танка, и эта отметка будет особенной. За все те годы, что Марий провел в танке, он никогда еще не убивал колосса.