Царство Страшных - Керри Манискалко

— День.

— День. — Я не думала, что у нас осталось много времени, но день — это смешно. Благодаря замечательному акту самообладания я сдержала свою ярость, сохранив ясную голову. — Если мы не разрушим проклятие до вечера, то не разрушим никогда.

— Колодец Памяти работал с тобой. — Тон Гнева не указывал на то, что он чувствовал по этому поводу. Выражение его лица было еще труднее прочесть. Он встал и налил жидкость из графина, который держал на буфете возле каминной полки. Он повернулся ко мне и поднял лавандовую жидкость. — Это гарантирует, что я больше не потеряю тебя. Проклятие или нет, мы справимся на этот раз.

Он отхлебнул настойку, которая мешала ему чувствовать любовь, а ярость, которую я испытала на наши обстоятельства и на Первую Ведьму, вырвалась наружу.

— Мы не будем продолжать так. Я хочу твое сердце, Самаэль. Я хочу твою любовь без заклинаний и тоников, блокирующих эмоции. Иметь только половину от тебя тоже проклятие. Мы оба заслужили большего. Заслужили настоящего счастья. Счастья без цепей, ограничений или привязанных к нему ниточек. Не важно, что было в прошлом, мы не заслужили вечное наказание. Ты наказан за то, что позволил своему брату и его жене самим решать свой путь. Поэтому ты должен потерять любовь? Для чего? Для мести лживой ведьмы? Я не соглашусь с этим. Не могу. Ты должен отдать свое сердце женщине, которую выберешь, в то время и в том месте, где ты это захочешь.

— Это может никогда не случиться. — Тон Гнева не был грубым или взвинченным. В его глазах плескалась грусть. — Поэтому решай сейчас, пока мы не завершили связь, если это — то, что есть у нас сейчас — будет достаточно хорошим для тебя. Если я люблю тебя на половину, если я не могу отдать тебе свое сердце, ты должна знать, что сможешь жить с этим. Если же нет…

Гнев отпустит меня; он оставит меня свободной, если это будет ломать меня.

— Вот почему ты не говорил о завершении наших брачных уз.

Он кивнул и провел рукой по волосам.

— Я надеялся снять проклятие прежде, чем состоится этот разговор.

Тишина повисла между нами.

Огонь потрескивал, сила нашего общего гнева подпитывала его. Я не была рассержена на Гнева. Я поняла, почему он разработал другую стратегию на случай, если проклятие останется в силе. Это показывало его любовь, даже когда он не мог ее выразить. Но я была жадной. Я хотела его полностью. Всего. Хорошие части и плохие, и каждую часть и момент между нами.

То, что он любит меня наполовину, было несчастной судьбой для нас обоих.

Я встала и уселась к нему на колени, моя голова легла у его сердца.

— В Колодце Памяти… Я нашла способ снять проклятие. — Гнев замер надо мной. — Мне нужно будет уйти, и мне нужно, чтобы ты остался здесь.

Он водил рукой вверх и вниз по моей спине.

— Ты не выглядишь счастливой.

Я чувствовала, что он хочет спросить больше, но понимал, что я рассказала все, что могла. Я прижалась еще ближе, получая ласку, которую он предлагал, и погружаясь в нее, как в самые сладкие объятия.

— Мне нужно будет причинить боль человеку, которого я люблю. Тому, кто не заслужил ни капли боли.

Гнев поцеловал меня в лоб.

— Мне жаль.

Он не говорил мне найти другой путь, потому что его не было. Он не предлагал стать на мое место, потому что знал, я должна сделать это самостоятельно. Не было и слов утешения, потому что нужно сделать что-то ненавистное, но освободить нас.

Гнев аккуратно поднял мое лицо, его взгляд достаточно проницателен, чтобы пробираться в душу, но только, если я позволю. Когда он прикоснулся своими губами к моим, то освободил все то, о чем бессмысленно говорить, и без слов убрал все наши тревоги и печали.

Перед тем, как я поняла, что происходит, Гнев использовал свою сверхъестественную скорость и силу, чтобы перенести нас на плюшевый ковер. Он лежал подо мной, держа над своим лицом, на его губах была дьявольская ухмылка, из-за чего мои пальцы на ногах подгибались. Может я и была сверху, глядя в его греховные глаза, но он владел всем сейчас.

— Что ты делаешь? — Спросила я. — У нас нет времени…

— Мир может рухнуть раньше, чем мы надеемся. И у меня есть свои фантазии для воплощения, миледи. Если ты хочешь нас побаловать?

Я понимала, что ему нужны прикосновения. Ощутить что-то другое, нежели страх или наши грехи, когда мы идем к финишной прямой, но не знаем, где она. Он также нужен мне. Он может и не говорить, что любит меня, но он может показать. Я кивнула.

— Я рада угодить.

— Спасибо, блять. — Он придвинул меня так, что мои колени были по обе стороны от его головы, его большие пальцы лениво вырисовывали круги на моих бедрах. Гнев отодвинул мою юбку и раздвинул кружевное белье, медленно водя пальцем по ожидающей там влажности.

— Это новый урок подчинения или завоевания? — Каким-то образом сказала я, когда его палец вошел внутрь, а затем нежно согнулся. Я выругалась, когда он повторил двумя пальцами, растягивая меня. Он вытащил пальцы, затем прижал меня ближе, слегка поглаживая.

— Ты скажи мне, миледи.

— Я… Прокляни меня богиня.

Гнев снял с меня белье, затем прижался своим ртом, полизывая и посасывая. Я нагнулась вперед, хватаясь за стул, когда каждое прикосновение его языка угрожало уничтожить меня. Он качнул мои бедра вперед, затем назад, не отрывая своего рта от меня.

Удерживая мой взгляд, он повторил это действие, и я поняла, что он без слов говорил. И кто я такая, чтобы лишать его и себя удовольствия?

Я качнулась вперед, и демон наградил меня рычанием, вибрирующим в самой чувствительной области. Моя проклятая юбка упала на него, закрывая от моего взгляда.

Я медленно отпустила стул и сняла платье, зарабатывая насмешливый взгляд от мужа. Я оперлась о его локоть одной рукой, и вторую руку погрузила ему в волосы, потягивая, пока он не оказался под правильным углом. Без этих гребанных юбок я могу разглядеть его намного лучше.

Неподдельный голод отражался на нем.

— Потяни сильнее, миледи.

— Богохульник.

— Мой темный ангел. — Гнев сильнее обнял меня и пировал, пока я задавала темп. Его язык проникал, заставляя мое тело сжиматься вокруг, пока я не начала сходить с ума от этих ощущений. Я потянула его волосы еще сильнее и качалась на нем, а моя голова была откинута назад.