Прощай, Алиса! - Маша Ловыгина

отсюда. — Она смерила Андрея долгим взглядом и добавила: — Вот с ним и уезжай. Такой по бабам шастать не станет, можешь мне поверить.

— Подожди, Люб, — Андрей вышел, обогнул машину и подошел к ней. — Если тебе помощь нужна, то… — он полез в карман.

— Оставь, красавчик, — Люба перехватила его руку и приблизила губы к его уху: — Я ведь тогда сразу поняла, что ты в номере не один. Видела я вас… Любишь ее, значит?

— Да, — ошеломленно ответил Андрей.

На лице Любы отразилось удивление, которое очень быстро сменилось привычным насмешливым выражением, которое Люба носила как маску и надевала каждый раз, когда не была настроена на откровенность.

— Пятнадцатая квартира, — повторила она и пошла прочь, размахивая темным хвостом в такт своим шагам.

— Что еще она сказала? — нервно спросила Алиса, как только Андрей занял свое место.

— Ничего существенного, — ответил он и погладил ее по щеке. — Хотел предложить ей денег, но… сама видишь, Люба у нас птица гордая. С недавних пор…

— Я не обижаюсь на нее, — тихо сказала Алиса. — Обижаться глупо.

Глядя на нее, Андрей заметил, как буквально на глазах высыхают влажные дорожки на ее щеках.

— Ты очень сильная, — с восхищением в голосе произнес он.

Алиса потерла виски, и в этом месте кожа сразу же порозовела.

— Понимаешь, я не хотела, чтобы она думала обо мне плохо, а я про нее. Мы не подруги, и никогда ими не станем. Между нами очень много общего, даже если она не догадывается об этом. Но я-то знаю…

— Люба не дура, просто так сложились обстоятельства. Но что-то мне подсказывает, что теперь она тоже стала гораздо сильнее, и Гантемирову следует держать ухо востро. Впрочем, ему следует бояться не только Любу… — Андрей прищурился, и по его облику стало понятно, что в эту фразу он вкладывает гораздо более глубокий смысл.

Хозяйка квартиры, опрятная пенсионерка за шестьдесят, выдала им ключи и взяла плату за три дня, сказав, что сама будет на даче и приедет по истечение срока их пребывания. Это устраивало Андрея и Алису более чем, потому что дом был тихий, с балконом, выходящим на заросший липами и флоксами двор.

— Я позвоню в больницу, узнаю все, что можно. А потом встречусь с одним человеком, с которым договорился Мотька. А ты тут осваивайся потихоньку, ладно? — сказал Андрей, когда за хозяйкой квартиры закрылась дверь.

Алиса обвела взглядом квадратную комнату с широкой тахтой и огромным, во всю стену, ковром, затем вышла на балкон и перегнулась через перила.

— Я к Тане схожу, — ответила она. — Лучше нее мне никто не расскажет, что здесь произошло.

— Мне бы не хотелось, чтобы ты ходила куда-то без меня, — напрягся Андрей.

— Таня все про всех знает. Не переживай за меня. Все будет хорошо. Послушай, — она подошла к нему и обняла, сцепив руки за его спиной. — Узнай, пожалуйста, где сейчас мама. Я бы могла сама пойти… туда… — голос ее дрогнул. — Но…

— Я встречусь с человеком, вернусь, и мы вместе пойдем, ладно? Будет лучше, если ты послушаешься меня.

Алиса подняла лицо и благодарно улыбнулась.

— Это недалеко. Садовая, 18. Но я подумаю…

— Люблю тебя! До встречи, — Андрей вложил в ее ладонь ключи и, чмокнув в кончик носа, вышел из квартиры.

Неприятный осадок после разговора с Любой уже почти не ощущался, но Алиса понимала, что подобных встреч в родном Тимашаевске будет не избежать, и внутренне уже готовилась к этому. На всякий случай она нацепила солнечные очки и замотала волосы в узел на затылке. Захлопнув входную дверь, она вышла в прохладный подъезд и несколько раз глубоко вдохнула, стараясь придать себе независимый вид.

За то время, пока она шла по знакомым городским улицам, Алиса успела испытать массу противоречивых эмоций. Все вокруг было ей знакомо, но в то же время, виделось словно впервые. Что-то изменилось в ней самой, но не надломилось, а наоборот, стало гораздо крепче — как будто ее организм специально нарастил костную массу вокруг трещины, желая поскорее избавиться от проблемы.

Когда Алиса повернула на Садовую, зажглись фонари. От резкой вспышки голубоватого света она вздрогнула и приложила руку к сердцу, унимая участившийся стук.

На улицах Москвы в это время полно народу и машин, а здесь царили тишина и покой. Мнимый покой, как оказалось. Из окон слышались привычные звуки телевизора, где-то еще трапезничали на верандах и гремели ведрами во дворах. Алиса приободрилась, но когда поравнялась с домом Тани, остановилась, глядя вперед.

— Я только издалека… — прошептала она.

Дом смотрел на нее темными глазницами окон. Оградительная лента обрисовывала прямоугольник напротив ворот. Неподалеку стояла полицейская машина, и Алиса попятилась, вдруг испугавшись чего-то.

Она пошла по дороге вниз, к Таниному дому, но острое чувство тревоги, которое кольнуло ее несколько минут назад, никуда не уходило.

Стремительно темнело. Вокруг дороги смыкались сумерки, и собственная тень, как и шаги, лишь добавляли страха.

Заметив свет в одном из окон дома, Алиса толкнула калитку и вошла внутрь. Какой-то шорох позади отвлек ее, но обернувшись, она никого не увидела.

«Кошка…» — успокоила она себя и пошла по дорожке к входной двери. Постучала, прислушиваясь к звукам за дверью. Потом еще раз. Она взялась за ручку, и в этот момент шорох за ее спиной повторился, и в следующий миг что-то тяжелое опустилось на ее плечи и поволокло вперед, в пахнущую теплом и квашеной капустой темноту…

59

Андрея окликнули, когда он стоял в указанном месте — на аллее, позади городского универмага, — и, стараясь не выглядеть потерявшимся щенком, посматривал по сторонам, пытаясь предугадать появление того самого человека, о котором ему говорил Матвей.

«Он раньше попроще был,