Невероятное путешествие мистера Спивета - Рейф Ларсен

Хотя мы в Коппертопе могли утолить нашу жажду по части масс-медиа лишь западными каналами, у Чарли дома было DirecTV. (Чарли! Мой единственный друг во всем мире! Как же я соскучился по его вихрам и козлиной прыгучести!) Впервые попав к нему в гости, я нажал кнопку переключения каналов, да так и пролистал все тысячу и один вариант, завороженный богатством выбора. Подумать только – возможно, через час и пятнадцать минут Чарли со своей ленивой мамашей будут смотреть в своем тесном трейлере DirecTV и вдруг – БАЦ! – там, в телевизоре, его друг Т. В. Я сделал себе мысленную зарубку на памяти: передать привет Чарли, на случай, если он и правда смотрит. Хотя его мама никогда не включала Си-эн-эн, она вечно смотрела всякие судебные шоу – а я их терпеть не мог, с них же никаких карт не нарисуешь.

189

Как сделать перевязь, чтобы скрыть следы крови в средней части груди. Из блокнота З101

Глядясь в зеркало, я подумал, что неплохо бы познакомиться с этим самым дедушкой. Он явно был то ли военным, то ли священником, то ли актером. Я б у него спросил, гордится ли он своей внучкой и ее потрясающим талантам гримера. Я б гордился.

190

Девять моих любимых фильмов и их тематическое распределение

На салфетке (собственность мистера Эйшнера)

У нас кончилось время и я не успел добавить десятый фильм, но задним числом думаю, я бы назвал «Агирре, гнев Божий» Херцога. Наверное, та же частица меня, которую завораживала трагедия Беркли-Пит, тянулась и к изображенному Клаусом Кински маниакальному конкистадору.

Доктор Клэр почти не разрешала мне брать в прокате этот фильм из-за показанной там жестокости по отношению к животным. И в чем-то она была права. Особенно мне врезалась в память одна сцена, я никак не мог выбросить ее из головы: отряд конкистадоров под предводительством все более и более одержимого Кински плывет вниз по Амазонке, как вдруг одна из лошадей в приступе ужаса падает за борт. Она плывет к берегу, а экспедиция продолжает как ни в чем не бывало спускаться вниз по течению. Лошадь стоит в бескрайних джунглях, глядя вслед исчезающим плотам с такой скорбью во взоре, которую не смогла загубить даже камера Херцога.

– И что сталось с этой несчастной лошадью? – закричала на телевизор доктор Клэр. А потом, уже загадочней: – Ненавижу немцев!

191

Три ритуала

И это правда: думаю, если даже я никогда больше не увижу отца, то буду помнить его по ритуалам. Их было много. Пожалуй, весь его день состоял из выполнения серии тщательно разработанных ритуалов; но чаще всего я буду вспоминать вот какие:

1) Входя в дом, он каждый раз дважды притрагивался к распятию, висевшему рядом с парадной дверью, подносил большой палец к губам, на секунду замирал и лишь после этого начинал стягивать сапоги. Каждый раз. Не одиночное действие, а совокупность действий, размеренная точность и строгое постоянство, с которыми он осуществлял этот вход – вот что придавало ритуалу значение.

2) Каждое Рождество он писал каждому члену семьи коротенькое письмо – кратчайшее из всех писем, как правило, упоминавшее нынешние морозы и «как быстро пролетел еще один год» – этот оборот он позаимствовал в каком-то из своих вестернов. Я никогда не задавался вопросом – не странно ли писать письма людям, живущим с тобой в одном доме. Подрастая, я приучился видеть в конвертах на рождественской елке очередной павловский визуальный указатель на то, что скоро уже и подарки.

3) Перед каждой трапезой (во всяком случае, на которых он присутствовал) отец заставлял нас молиться. Он ничего не говорил, просто склонял голову, и мы все знали, что тоже должны склонить головы, закрыть глаза и ждать, пока тихое и неразборчивое бурчание, отдаленно напоминающее «аминь», не возвестит нам, что можно набрасываться на еду. Когда отца за обедом не было, этот ритуал возглавлял Лейтон, а после его смерти мы с Грейси и доктором Клэр просто-напросто тихо перестали так делать.

192

Зеленые участки Вашингтона, округ Колумбия. Из блокнота З45

Эта карта входила в состав выставки в честь Дня Земли в Музее естественной истории. Одна из первых карт, что я сделал для Смитсоновского института.

193

ИАМБЭФСЗВМ карта № 4: Первый день Эммы и Джимми в музее. Из блокнота С45

Мечта каждого ребенка: задержаться в музее, когда отхлынет толпа, спрятаться под скамейкой, когда охранник поворачивает ключ в замке. Я прочитал «Из архива миссис Базиль Э. Франквайлер, самого запутанного в мире» Э. Л. Конигсбург залпом – за один день, сидя под тополем. И когда перевернул последнюю страницу и пальцы мои встретили лишь жесткий, обтянутый материей картон задней обложки (это была библиотечная книжка, из Общественной библиотеки Бьютта), меня вдруг пронзило осознание, что все это лишь вымысел, что на самом деле ничего из событий, заключенных между первой и последней страницами, никогда не происходило.

Так что я нарисовал серию карт, отображающих странствия Эммы и Джимми. Сперва меня переполняло то ощущение опустошенности, что часто соседствует с вымышленными ландшафтами (ровно то же я испытал, попытавшись закартографировать «Моби Дика»), потом до меня постепенно дошло: роман миссис Конигсбург абсолютно свободен от гнета обычного, поддающегося картографии мира. Я мог нарисовать любую карту для него тысячью разных способов – и ни разу не ошибиться. К несчастью, в самом скором времени свобода выбора начисто парализовала меня, и я в результате вернулся к пожизненной задаче рисовать реальный мир во всей его полноте.

194

Открывание и закрывание устьиц. Из блокнота З45

Недельный цикл городского затишья и оживления напомнил мне открывание и закрывание устьиц у растений, схему которого я сделал на уроках естествознания, когда мы проходили фотосинтез. Мистер Стенпок поставил мне тройку за то, что я не совсем точно следовал его инструкциям, но впоследствии я был слегка отомщен, опубликовав иллюстрацию в «Дискавер».

195

Взрослые женщины и кофе

Интересно, поладила ли бы доктор Ферраро с моей матерью, хватило бы у них взаимного интеллектуального уважения на то, чтоб завязать дружбу? Мне ужасно хотелось, чтобы у мамы были подруги, женщины-коллеги, с которыми она могла бы пить кофе, смеяться над капризами митохондрий и жаловаться на политические игры вокруг экспертных обзоров. Возможно, доктор Клэр могла бы раскрыть природу молчания своего мужа – или чем там еще занимаются взрослые женщины за закрытыми дверьми. Но не нахмурилась ли бы доктор Ферраро, осознав, что мама совершенно не продвинулась в карьере? Она бы отставила чашку с кофе и рассеянно кивала бы, только и желая, что поскорее отделаться от этой неудачницы. Перестала бы отвечать на мамины звонки. Тут до меня дошло, что коллеги, по всей видимости, уже отвернулись от мамы: ученые отставили чашки и сочли маму законченной неудачницей.

196

Сам не пойму почему, но этот голый деревянный квадратик наверху внушал мне какое-то смутное беспокойство.

197

Автосигнализация и ее воздействие на человеческий мозг (ненаучная диаграмма). Из архивов доктора Ферраро

198

Вирус птичьего гриппа H5N1

Эта диаграмма так и не была закончена. Впоследствии она была уничтожена подобно Второй звезде смерти – однако в отличие от Второй звезды смерти это произошло нечаянно: она попалась уборщице с весьма широкими понятиями о том, что такое мусор.

199

Баночка с зубочистками вибрирует, телефон захватывает кухню. Из блокнота З101

200

Картография бессмысленна

Когда рисуешь карту чего-то, это «что-то» становится правдой – по крайней мере, в мире карт. Но вам не кажется, что мир карт никогда, никогда не станет таким же, как мир самого мира? Так что правда карты никогда не отображает правду мира. Моя профессия зашла в тупик. Наверное, я знал, что моя профессия зашла в тупик, – именно тупиковость и придавала ей такую притягательность. В глубине сердца я всегда знал, что заранее обречен на неудачу.

201

Злой ли я от природы или просто еще не достиг пубертата?

Когда я доел омара и уже просто сидел и слушал, как взрослые болтают, смеются и не обращают на меня внимания, на меня вдруг накатило очень странное чувство, раньше такого никогда не бывало: ужасно захотелось взять двузубую штуковинку и ткнуть секретаря прямо в отвислые брыли. Меня удивила невинная сила самого порыва по контрасту с кромешным адом, который этот поступок непременно спровоцировал бы.