Четвертая мировая война - Маркос

Мы считаем, что движение должно создавать свои собственные теоретические размышления (но не собственную апологию). В них может быть включено то, что не может быть создано кабинетным теоретиком — трансформирующая практика самого движения.

Мы предпочитаем слушать тех и беседовать с теми, кто размышляет и создает свой теоретический анализ внутри и вместе с движениями и организациями, а не вне, или еще хуже, за счет этих движений. Тем не менее, мы привыкли выслушивать все мнения, обращая внимание не столько на то, кто их высказывает, сколько на то, откуда они высказываются.

В наших теоретических размышлениях мы говорим не о чем-то свершившемся и неизбежном, а о том, что видим как тенденции. Тенденции, которые не только не превратились в нечто всеобщее и абсолютное (пока), но и могут быть (и должны быть) изменены.

Темой наших сапатистских теоретических размышлений обычно являемся не мы сами, а реальность, в которой мы действуем. И характер этих размышлений является приближенным, ограниченным во времени, в пространстве, в концепциях и в структуре этих концепций. Поэтому мы отвергаем все попытки подавать то что мы говорим и делаем, как нечто универсальное и неизменное во времени.

Ответы на вопросы о сапатизме содержатся не в наших размышлениях, а в нашей практике. И в нашем случае, эта практика обладает мощным моральным, этическим зарядом. То есть, мы стремимся (не всегда удачно, конечно) к действиям, согласованным не только с нашим теоретическим анализом, но и с тем, что мы считаем нашим долгом. Мы стараемся быть последовательными, всегда. Может быть поэтому мы не прагматики (прагматизмом называют «практику без теории и без принципов»).

Авангарды чувствуют, что должны руководить чем-то или кем-то (и в этом отношении они очень похожи на академических теоретиков). Авангарды стремятся ко власти и работают на это. Некоторые из них даже готовы заплатить соответствующую цену за собственные ошибки и отклонения в своей политической деятельности. Академия обычно платить не готова.

Мы чувствуем, что наш долг — в том, чтобы начинать, продолжать, сопровождать, находить и открывать пространства для чего-то и для кого-то, включая и нас самих.

Прогулка, пусть даже совершенно повествовательная, по различным сопротивлениям страны или планеты, это не только пространство для воображения, в ней более чем реальность настоящего, угадываются черты будущего.

Участники этой прогулки и соучастники этого воображения, могут видеть то, чего не видно тем, кто занят сложением и вычитанием за письменными столами общественных наук, они могут видеть, что хотя несомненно важны и путник, и его шаг, особенно важны дорога, ее направление, ее цель. Когда мы рассказываем, анализируем, обсуждаем и спорим, мы делаем это не только, чтобы понять суть происходящего, но и чтобы, и даже в первую очередь для того, чтобы постараться изменить это настоящее.

Теоретической размышление о теории именуется «метатеорией». Метатеория сапатистов — это наша практика.

В умирающем календаре национальных государств власть принимать решения принадлежала классу политиков. Она учитывала в свою очередь мнение других властей — экономической, идеологической и общественной, но обладала по отношению к ним некоторой степенью автономии. Эта относительная автономия давала власти возможность «видеть дальше» и вести национальные общества к определенному будущему. В этом будущем, власть экономическая не только оставалась властью, но и становилась все более и более мощной.

В искусстве политики артист полиса — правитель, был специализированным вожаком, знатоком гуманитарных наук и искусств, включая военное. Мудрость правления заключалась в адекватном обращении к различным ресурсам государственной власти. Большее или меньшее обращение к одному или нескольким из этих ресурсов определяло стиль правления. Равновесие между управлением, политикой и репрессиями характеризовало продвинутую демократию. Большой удельный вес политики, малый — управления и скрытые репрессии имели место в случае популистского режима. Массовые репрессии и ничего в сфере политики и управления были типичны для военной диктатуры.

В те времена в международном разделении труда странам «развитого» капитализма, в качестве правителей соответствовали государственные мужи (или жены), странам же «неполноценного» капитализма полагалось иметь правительства горилл. Военные диктатуры отражали истинное лицо современности — лицо чудовища, жаждущего крови. Демократии не только были масками, скрывавшими эту иную, подлинную суть тех, кто их носит, но и готовили народы к новому этапу развития, когда деньги найдут лучшие условия для самоувеличения.

Глобализация отмечена не только революцией цифровых технологий. Всегда существовавшее стремление Денег к транснационализации нашло пути и условия, позволяющие разрушить преграды на пути к их мечте — завоевать своей логикой всю планету. Одна из этих помех — границы и национальные государства являлись и являются объектом мировой войны (четвертой). Национальные государства вступают в эту войну, испытывая острейшую нехватку средств экономических, политических, военных, идеологических и, как показали последние войны и соглашения о свободной торговле, средств юридической защиты.

История не закончилась падением Берлинской стены и крушением социалистического лагеря. Основной задачей войны, развязанной Деньгами является достижение нового мирового порядка, и на поле битвы лежит тяжело раненное и взывающее о помощи национальное государство.

«Обществом Власти» мы называем правящую группу, заменившую класс политиков в функции принятия фундаментальных решений. Речь идет о группе, узурпирующей всю экономическую власть, причем на уровне не какой-то одной страны, а множества. Обладающее строгой внутренней организацией (подобно модели «акционерного общества закрытого типа»), Общество Власти разработало собственные цели и методы для их достижения. Несмотря на то, что процесс его формирования и консолидации еще не закончен, Общество Власти стремится занять свободное пространство, оставленное национальными государствами и их классами политиков. Общество Власти контролирует финансовые организации (и в результате этого, целые страны), средства связи, промышленные и коммерческие корпорации, образовательные центры, армии, а также государственную и частную полицию. Общество Власти стремится к созданию планетарного государства с соответствующим наднациональным правительством, но не предпринимает никаких действий для достижения этого.

Несмотря на то что глобализация оказалась травматическим опытом для всего человечества, основной ее удар пришелся по Обществу Власти. Измотанное усилиями перескочить, без каких бы то ни было посредников, от уровня кварталов и общин к гиперполису, от местного ко всепланетному (пока создается Супранациональное правительство), Общество Власти вновь пытается укрыться внутри одного умирающего национального государства. Национальное государство Общеста Власти создает лишь видимость собственной мощи, что уже само по себе является достаточно шизофреничным симптомом. Государство-нация в метрополиях не более чем голограмма.

Национальное Государство, существовавшее в течение десятилетий, как пример стабильности, сегодня находится на грани исчезновения. Но его голограмма продолжает подпитываться догмами, ведущими между собой борьбу за право заполнить пустоту, созданную и акцентируемую глобализацией. Объединение мира во времени и пространстве является для Власти элементом, который она до сих пор не в состоянии переварить. «Другие» находятся уже не в «других» местах, а везде и всегда. А «другой» для Власти — это всегда угроза. Как от нее защититься? Прибегнув к голограмме Нации и обвиняя «другого» в том, что он агрессор. Так, одним из аргументов мистера Буша для оправдания войн против Афганистана и Ирака, было то, что эти страны угрожали североамериканской нации. Но, если отвлечься от «реальности» созданной CNN, над Кабулом и Багдадом развеваются сегодня не столько звездно-полосатые флаги, сколько штандарты крупных транснациональных корпораций.

В голограмме государства-нации, главная ложь современности — это так называемая «индивидуальная свобода», находящаяся на самом деле в тюрьме, которая, будучи глобальной, не становится от этого менее суровой. Роль личности при этом настолько смазывается, что никакой вчерашний имидж «героев», не способен дать ни малейшей возможности выделиться. «Self made man» («человека, создающего себя самого») больше не существует, и поскольку говорить о «self made corporation»(«корпорации, создающей саму себя») невозможно, перспективы общественного роста стремительно сокращаются. В чем надежда? Вернуться к обсуждению всего этого на уровне улицы или квартала? Вряд ли, фрагментация оказалась столь беспощадной и бесконтрольной, что даже эти минимальные ячейки идентичности оказались серьезно нарушены. На семейно-домашнем уровне? Где и как? Телевидение вошло туда как хозяин, через парадную дверь, интернет, как шпион просочился через щели кибернетического пространства. В недавнем прошлом почти все дома планеты подверглись вторжению британских и североамериканских войск, оккупировавших Ирак.