Иная реальность - Алек Майкл Экзалтер

Дома Кирилл распорядился Васькиной судьбой.

— Вирта, оболтуса ты видела. Мне нужно сделать из него пристойного бойца, чем раньше, тем лучше. Ты у нас домоуправительница или домомучительница?

— И то другое, и другое, мой дорогой.

— Инга твоя потянет на роль сержанта-инструктора по боевой и физической подготовке для этого салабона?

— Безусловно. С обязанностями горничной она успешно справляется. Даже Катерине на кухне сегодня помогала.

— Катя ничего не заметила?

— Нет, дорогой, она только в свои кастрюльки смотрит да на тебя. Из кухни с любовью.

— А может на Леона? А, без разницы! Смотрите там, чтобы она к Ваське со своей любовью не приставала.

— Присмотрим мы за порядком, не волнуйся. И за Катькой, и за Васькой…

— Только вы у меня там не шибко! Ваську мордовать и цукать умеренно, исключительно для пользы дела.

— Не надо нервничать, Кирилл. Инга справится. Ваське она понравится, вот увидишь. Сэр Кирилл, мы вас ждем в ореховой столовой. Овсянка, сэр.

За ланчем Инга прислуживала в более строгом одеянии, чем обычно. Теперь на ней вместо набедренной повязки была темно-зеленая юбка строго на длину опущенных по швам рук, ни на сантиметр короче, тонкую талию туго опоясывал кожаный командирский ремень красноармейского образца со звездой на пряжке, а расстегнутую на две пуговицы оливково-зеленую офицерскую рубашку распирал внушительный бюстгальтер камуфляжной расцветки. Белокурые волосы царскосельской валькирии были гладко зачесаны, заплетены и уложены армейским кренделем.

— У нее все белье защитной расцветки. Правда красиво, Кирилл?

— Белье должно быть белым, чернила — черными, а это — дерьмо зеленое. Вижу буфера как были. Годится. Бикини на ватине?

— Силиконовые накладки в ее старые чехлы. Ничего не трясется и не дребезжит.

— Ну-ну. А уставы она знает?

— Так точно, товарищ командир. И строевой, и караульной службы. О воин, службою живущий, читай устав на сон грядущий. И утром, ото сна восстав, читай усиленно устав. Мы, дербановские…

— Книгочеи армейские, ядри тя в маковку! Как надену портупею, все тупею и тупею. Ваську наладонником обеспечили, армеуты дербановские?

— Никак нет. Только заказали.

— Ствол не давать. Хватит штык-ножа. И глядите там у меня, чтоб без членовредительства.

* * *

После полудня у Кирилла и Вирты по плану была разработка завтрашней диспозиции и всесторонняя оценка сложившейся на данное время оперативно-тактической обстановки. В конце обсуждения он стал звать Вирту товарищ начальник штаба, а она его — товарищ командующий. Обсуждали долго и упорно, но все же отец-командир, в чьи обязанности входит пресекать неуставные отношения между подчиненными, нашел время, чтобы выяснить, как в учебном царскосельском центре проходят занятия по физической подготовке. Инструктор Инга Данукайте, молодой боец Василий Буздыкин и проверяющий Леон находились в тренажерном зале. Васька, скорчившись, пытался отдышаться после удара по диафрагме в одном углу, его штык-нож валялся в другом, а Инга в черном гимнастическом купальнике стояла, выпятив грудь и широко расставив ноги, посреди тренажерного зала, безразличным тоном объясняя салаге, кто он такой и куда попал.

— Ты теперь Никто и звать тебя Никак. Или как прикажут. Я — не баба, которая тобой командует, а товарищ старший лейтенант Ингебора. Отсюда и до приказа я тебе отец, мать и воинский начальник. Для тебя, сынок, мое слово является первым и последним. Пять секунд, чтобы раздеться. Время пошло. Снять трусы, салага! Руки по швам! Ноги на ширину плеч. На перекладину, подтянуться двенадцать раз. Пошел!

Десятый раз голый Васька, красный как рак от стыда и от натуги, не дотянул и бессильно повис колбасой. Инга не спеша приблизилась к снаряду, одной рукой хватанула новобранца за горло, другой — за съежившуюся мошонку.

— Сынок, ты не выполнил мой материнский наказ. Это плохо. Могу раздавить кадык или шарики расплющить. Решай, что тебе больше нравиться. Молчишь? Хорошо, сынок. А теперь упал-отжался. Пятьдесят раз. Пошел!

— Леон, она там не слишком?

— Нет, Кирилл, он на нее не сердится, а злиться на себя самого и свою слабосильность. Напротив, телу Василия очень нравится тело Инги. Между ними уставные отношения иного рода, но их тела им неподвластны.

— Оно и видно.

* * *

В первой половине дня Кирилл позвонил в редакцию и сообщил пренеприятное известие. По крайней слабости здоровья он никак не может приступить к своим завтрашним обязанностям дежурного по выпуску. Первый зам ему искренне посочувствовал и пожелал скорейшего выздоровления, поскольку здоровье следует беречь с молоду и оно, здоровье Кирилла Валериевича Дербанова, еще очень пригодится газете. Здесь первый зам Зембин неожиданно известил многоуважаемого Кирилла Валериевича, что Леонид Ефимович Колядкин собирается уходить на пенсию. Пенсионер намерен перебраться на дачу и там заняться пейзажной живописью. Что поделать, увы, возраст. Нагрузки в газете велики, художественный редактор чувствует себя не лучшим образом и просит подыскать ему замену. В связи с этим редколлегия, возможно, предложит дорогому Кириллу Валериевичу заменить Леонида Ефимовича со следующей недели. Пока временно. Но все может быть. Кирилл поблагодарил за столь лестное предложение и обещал подумать и поразмыслить. Именно этим он и занялся сразу после телефонного разговора.

Ага. Спешу и падаю. Сдалась мне теперь ваша газета! Есть вещи и поважнее. Колядкина, шакалы, съели. Неужто за тот давешний разговор со мной на аторынке? Или у них там в редакции свои счеты? Меня вон на должность зовет, хрен ласковый. Будто для кого-то окучивает по команде. Вопрос для кого? Гебуха? Вряд ли. Менты и редколлегия — вещи вовсе несовместные. Если только где-то в засаде не сидит третья сила. И щемится, сволочь, во все дыры в подряд. Менты, так менты. Гебистов тоже под себя могла загрести. И газета туда же. А в редакции и в городе мне появляться все же не стоит — чревато всякими нехорошими чреватостями. Ефимыч, знал, о чем меня предупреждал, и всего, естественно, не сказал. Ништяк, на этой сдаче без одной я вас уже оставил, господа хорошие! Итого, действуем по плану в порядке очередности заявленных проблем: дикие менты, Евграф и наша мифическая третья сила.

* * *

Бедная баба из сил выбивается. Если круглые сутки таскает на себе этакий молочный комбинат. Черт побери, а ведь их же было в два раза больше! Правильно Вирта сказала, столько сисек ни в какие ворота не лезут. И насисьник с накладками, зараза, жмет и спину режет. Не помешало бы эти штуки еще сократить и урезать. Повернуться толком нельзя. Так точно, крути руль в сторону заноса. А бабы же ведь, бывает, на каблуках как на ходулях! Боже, упаси меня от такого. И не оставь, Господи, мя грешного. Однако есть таки во всех скорбящех радосте. В штанах только облако осталось, пах прикрывать не надо. Да и то, как сказать. Бабский пресс ни туда, ни сюда, ни в Красную Армию. Работаем.

— Вирта, давай легонько с правой в корпус по уязвимым женским точкам.

Уп-с! Ни фига себе! Нет, мужикам намного легче живется, по крайней мере в драке. Но если с оружием, то шансы равны. Точь в точь как нам завещал великий Кольт. Стреляет она будь здоров и не кашляй. Впрочем, это я сам, а не она.

— Спасибо, Вирта. Отличная работа. Эта штука будет таки посильнее первого образца.

— Отчасти это так, Кирилл. Она — это мы с тобой. А мы все те же, только умнее, опытнее и совершеннее. Сам говорил: лучшее — враг хорошего.

Попробовать опытным путем, каково это владеть и распоряжаться телом валькирии Инги, лучшей из лучших женщин-воительниц, Кирилла не нужно было уговаривать. Он сам предложил Вирте, чтобы та подключил его к новому периферийному устройству. Он даже немного опасался: а вдруг любимая женщина бросится ревновать, пустится в возражения или еще как-нибудь начнет проявлять капризную женскую сущность. Но Вирта радостно захлопала в ладоши и тут же начала деловито объяснять в чем сходство и различие двух образцов. Кирилл же внимательно слушал, вникая во все подробности и детали тактико-технических характеристик эффекторов противоположного пола. По его мнению, половой диморфизм и женская физиология — боевым действиям никак не мог стать помехой.

Месячные — на то они и месячные, что не каждый день случаются. Прокладку туда, тампон сюда, целься тогда спокойно врагу не в бровь, а в глаз. И со святыми упокой.

Кирилл свято верил, что в отличие от передышек между сражениями, в бою все равны, а прав тот, кто лучше подготовлен и вооружен. При этом не имеет значения мужчина или женщина нажимает на спусковой крючок во исполнение приказа командования.

Командует парадом тот, кому это положено по званию и должности. Прочим же: кругом, марш! И отставить разговорчики. Где тут наш салажонок? Никак ему служба уже медом показалась?