Большие деньги - Джон Пассос

Во главе четвертого отряда шагали металлисты, каменщики, представители Братства инженеров-путейцев и инженеров-механиков, профсоюза типографских рабочих, кровельщиков, жестянщиков, механиков и портных

Не приводите ЛулуЯ приведу ее сам

Чарли Андерсон

– Вот увидишь, Клифф… Мы поддадим им такого пинка, что они взовьются выше бумажного змея, – говорил Чарли своему секретарю, когда они выходили из переполненного лифта в здании Вудворта.

– Дассэр, – сказал Клифф, кивая с умным видом.

Его продолговатое лицо с туго обтянутыми гладкой как пергамент кожей скулами и тонким носом виднелось из-под широких полей коричневой фетровой шляпы. Его рот с тонкими губами, такими, что казалось, их вообще нет, изредка широко открывался под узкой верхней челюстью. Он то и дело повторял, дергая уголками рта:

– Дассэр… дассэр… взовьются выше бумажного змея.

Через вращающиеся двери они влились в торопливую пятичасовую толпу, которая заполонила тротуары в нижней части Бродвея во всю их ширину в этот промозглый февральский день. Моросящий дождик смывал грязь с асфальта.

Чарли, вытащив из карманов своего английского плаща целую кучу пухлых пакетов, передал их Клиффу.

– Вот это отнесешь в офис и проследишь, чтобы их немедленно положили в личный сейф Нэта Бентона. Отнести их в банк можно утром, когда все закончишь. Позвони мне в девять, понял? Вчера ты немного опоздал… До этого времени мне беспокоиться было не о чем.

– Дассэр, как следует выспитесь, сэр, – произнес в последний раз Клифф и растворился в толпе.

Чарли остановил такси, плюхнулся на сиденье. В такую ненастную погоду у него всегда начинала болеть нога. Он хотел вздохнуть, но подавил в себе это желание. Черт подери, какой же номер?

– Поезжайте в верхнюю часть города, к Парк-авеню! – крикнул он таксисту. Он никак не мог вспомнить номер этого проклятого дома. – Восточная Пятьдесят вторая улица. Я покажу вам дом…

Он откинулся на мягких подушках. «Боже, – прошептал он про себя, – как же я устал!» Он сидел расслабившись, то и дело подпрыгивая, когда автомобиль останавливался на красный свет и снова с места рвался вперед в плотном потоке уличного движения. С каждым таким рывком его пояс все больнее впивался в выпирающий живот. Он ослабил его на одну дырочку, сразу стало легче, вытащил из нагрудного кармана сигару, откусил ее кончик.

Ему никак не удавалось ее раскурить. Стоило поднести к сигаре спичку, как этот чертов таксист либо резко тормозил, либо давал газ. Наконец, он ее зажег, но большого удовольствия от нее не получал – нет, не та, не по его вкусу.

– Черт, по-моему, я сегодня уже перекурил… сейчас нужно выпить, – довольно громко процедил он сквозь зубы.

Таксист рывками гнал машину в верхнюю часть города. Время от времени Чарли краешком глаза видел серые контуры людей, сидящих в других такси и в личных машинах. Одна группа сменяла другую, трудно приглядеться. На Лафайет-стрит движение оказалось не таким сумасшедшим, гораздо спокойнее. Все сейчас, казалось, двигалось в верхнюю часть города – поток металла, стеклянные окошки, обивки салонов, пешеходы в пальто, их Невидимая плоть и кровь, галантерея. Машины останавливались, вновь начинали свой бег, в унисон переключая передачи, словно по неслышному звонку. Чарли, развалившись, сидел на заднем сиденье, чувствуя, как пояс брюк сжимает жировую прослойку его брюха, как пополневшая щека трется о твердый воротничок рубашки. Почему же, черт возьми, он не смог запомнить этот дурацкий номер? Целый месяц он появлялся там каждый вечер. Левое веко почему-то дергалось.

– Бонжур, месье, – сказал по-французски привратник в цивильной одежде.

– Как поживаешь, мой капитан? – спросил Фредди, приоткрыв острые как у крысы зубы.

Хозяин кивал своей черноволосой прилизанной головой.

– Месье сегодня обедает с мадемуазель?

Чарли покачал головой.

– Сегодня я жду к обеду мужчину, он придет ровно в семь. Принесите, пока я его жду, виски с содовой, но только не ту дрянь, которую вы пытались подсунуть мне вчера вечером.

Фредди нагловато улыбнулся.

– Произошла ошибка, мистер Андерсон. Эта бутылка настоящая, надежность гарантирована. Видите этикетку? Она еще влажная от морской воды.

Чарли только что-то проворчал, опускаясь в углу бара на стул с мягкими подлокотниками.

Он сразу опрокинул стаканчик неразбавленного виски и стал медленно, маленькими глотками запивать.

– Эй, Морис, тащи мне второй! – крикнул он седовласому старому морщинистому официанту-швейцарцу. – Тащи второй! Двойной, понимаешь? В обычном высоком стакане. Что-то я сегодня здорово устал.

Стаканчик виски его тут же взбодрил. Он потянулся, широко улыбнулся официанту.

– Ну, Морис, пока ты ничего мне не сказал о состоянии дел на бирже. Что там, по-твоему, происходит сегодня?

– Я не очень уверен, сэр… Но вы же знаете, мистер Андерсон. Вы можете мне все сказать, если захотите…

Чарли засмеялся, с удовольствием вытянул ноги.

– Взовьются выше бумажного змея, да?… Ах, черт подери, какой все же это адский труд. Хочу обо всем сейчас забыть.

Он уже чувствовал себя совсем хорошо, когда увидел Эдди Сойера. Тот шел к нему от стойки в своем обычном деловом костюме, со стаканами в руках, на фоне бледных лиц посетителей.

Он встал ему навстречу.

– Ну, как ты, Эдди? Как там, в нашем старом Детройте? Все там считают меня порядочным сукиным сыном, не так ли, Эдди? Ну, выкладывай всю подноготную…

Эдди, вздохнув, опустился на стул рядом.

– Ну, это долгая история, Чарли!

– Что скажешь о стаканчике бакарди с каплей абсента?… Хорошо, Морис, два, пожалуйста!

Желтоватое лицо Эдди было покрыто густой сетью морщин, словно перезревшее яблоко, слишком долго висевшее на ветке. Стоило ему улыбнуться, как морщины становились еще глубже у рта и у глаз над щеками.

– Ах, Чарли, старина, как я рад тебя снова увидеть. Знаешь, они там называют тебя кудесником по части финансирования самолетостроения.

– В самом деле? – спросил Чарли, положив погасшую сигару на край массивной медной пепельницы. – Но мне приходилось слышать о себе и нечто гораздо худшее.

После третьего коктейля Чарли так разошелся, что его уже нельзя было остановить.

– Можешь передать Джи Даблъю Фаррелу, что был такой день, когда я мог бы вывернуть его наизнанку, но не сделал этого. Почему, спросишь ты? Потому что мне абсолютно на это наплевать. Я на самом деле владел своими акциями. А им пришлось заложить все, что у них было, и все равно им не хватило… видишь, я-то думал, что они – мои друзья. Я сказал Нэту Бентону, когда он хотел на них нажиться, и для этого была возможность… «Нет, не нужно, все же они мои друзья. Пусть работают с нами вместе». И что из этого вышло? Ты только посмотри, как они все набросились на меня вместе с Глэдис. Знаешь, каких алиментов она добилась? Четыре тысячи долларов в месяц. Только потому, что судья – хороший приятель ее старика… вероятно, и ему кое-что перепало. Меня лишили детей… Всем, что у меня было, воспользовались они. А разве хорошо отнимать у человека детей? Ну, Эдди, я знаю, что ты здесь ни при чем, но когда вернешься в Детройт, то скажи этим желторотым мерзавцам, которые прячутся за женской юбкой, иначе им никогда не перехитрить меня… передай им, что я готов раздеть их всех до нитки, до последней нитки… Я уже начинаю понимать, где собака зарыта. Я уже совершил несколько наделавших немало шуму полетов… я… кудесник, говоришь? Скажи им, что они пока еще толком ничего и не видели. Они уверены, что я никакой не изобретатель, обычный механик, как несчастный старик Билл Чернак, не более… Да что это я! Давай поедим!

Официант, склонившись, накладывал закуски на тарелку Чарли.

– Уберите все это… Я съем только кусок мяса, больше ничего не буду.

Эдди был поглощен едой. Вдруг, оторвавшись от тарелки, он поглядел на Чарли, и на лице его начали появляться глубокие морщинки, свидетельствующие о том, что сейчас последует смачная острота.

– Мне кажется, это еще один случай, когда женщине приходится платить.

Чарли, не поняв каламбура, даже не усмехнулся.

– Заруби себе на носу, Глэдис никогда ни за что не платила в своей жизни. Ты прекрасно, не хуже меня знаешь, что она из себя представляет. Все семейство Уэтли – это скряги и живодеры. Она берет пример со своего старика… Ну, я усвоил преподанный мне урок… Больше никаких богатых сучек… Знаешь, ни одна самая захудалая проститутка не поступила бы так, как эта стерва… Так вот, передай это, когда вернешься в Детройт, к своим работодателям. Я знаю, зачем они тебя послали сюда. Убедиться в том, что этот стареющий ас все еще регулярно заглядывает в бутылку… Что он скоро допьется до чертиков и умрет. Таков сценарий истории, не так ли? Передай им, что я еще могу всех их перепить, и еще посмотрим, кто первый окажется под столом, мой дорогой старина Эдди, разве не так? Передай им, Эдди, что стареющий мальчик Чарли в хорошей, в отличной как всегда форме и теперь стал куда мудрее, черт подери… Они думали, что выбьют меня из колеи после развода, не так ли? Ну, в таком случае передай им, пусть не торопятся, поживем – увидим. И скажи Глэдис, что при первой же ее оплошности… при первой… пусть не думает, что мои люди за ней не следят… Скажи ей, что я намерен забрать у нее детей и лишить ее всего, что она получила благодаря мне… всего… Пусть идет побираться на улицу, мне абсолютно наплевать.