Бабушка на сносях - Наталья Нестерова

У меня что-то случилось с понятийным аппаратом. Я отлично слышала слова, которые отрывисто произносил Олег, но совершенно не понимала их смысла. Возможно, причиной тому были оглушающие удары сердца, рвущегося наружу. Но я уловила смысл, тональность. Они были прекрасны!

Они рушили крепость, которую я долго возводила вокруг себя. Было страшно за проделанную фортификационную работу и отчаянно хотелось сдаться.

— Погоди! — Я отстранилась от Олега. — Как ты здесь оказался?

Мне нужно было задавать простые вопросы и получать простые ответы, чтобы начать мыслить, восстановить способность понимать. Спросить, сколько будет дважды два и где встает солнце.

— Я приехал за тобой! И я тебя не отпущу! Никому не отдам! Тем более моего ребенка! Что за бредни несут твои домочадцы и друзья! Они умалишенные! Еще бы в орел и решку сыграли! Кретины!

Теперь я не понимала смысла, хотя значение каждого слова было предельно ясно.

Краем глаза я увидела движение и повернула голову. Рядом с подъездом припарковался джип, импортный, навороченный, с затемненными стеклами. Не частый автомобиль на здешних дорогах, но случается. Стекло у заднего сиденья поехало вниз, и выглянула голова… О боже! Лешка!

Любимый мужчина — это прекрасно, это парализует мозги от счастья. Но сын! Мой сынишка!

Ноги потеряли способность держать тело, подогнулись и поехали в стороны. Олег подхватил меня.

Я не упала, повисла на его руках.

— Маман! — Лешка кричал, точно я глухая или на другом берегу шумной реки. — Вы закончили?

Сколько сидеть? И тетя Люба на мыло исходит!

Две двери распахнулись одновременно: Лешкина и у переднего сиденья, из которой вывалилась Люба. Она умудрилась обогнать моего сына и первой перемахнуть через сугроб.

— Кирка! — вопила Люба. — Что с тобой сделали? Кирка, ты дура, прости господи! Ой, лышенько! Вы посмотрите, люди, как она одета!

Сама Люба с ног до головы была обшита песцовым мехом (охотничий сезон удался) и напоминала меховой шарик, детскую игрушку с пипочкой носа и черными пуговичками глаз.

Люба так разорялась по поводу моего внешнего вида (справедливо), что Олег и Лешка вместе спросили:

— А что такого?

Олег не заметил ни шинели, ни валенок, ни деревенского платка! Лица без косметики, обветренных щек и вечно краснеющего на морозе носа!

Люба оттерла мужчин. Она тискала меня, причитала, дергала за рукава и почему-то клеймила мужа, Антона:

— Самолет не дал! И деньги на твой счет не перевел, ехай, мол, и привози Киру! Без самолета! На рейсовом!

— Ты-то как здесь очутилась? — спросила я.

Обрела равновесие, стояла на своих ногах. Не дожидаясь Любиного ответа, освободившись от объятий Олега, я шагнула к сыну, протянула руки:

— Лешка! Сыночек!

Чтобы обняться, мне пришлось повернуться боком, живот мешал. Но для сына объятия с беременными были привычными. Он уютно заграбастал меня, одной рукой придерживая за талию (где она была раньше), второй прижимая мою голову к своему плечу.

— Сыночек! Мальчик мой! — повторяла я.

— Маман! Мамочка! Все путем! Цылодобово!

— Как Лика? — спросила я.

Неискренне заботилась! В эту минуту мне хотелось, чтобы исчезли все Лики, Любы, Алапаевск и Москва… Только бы находиться под защитой, самой надежной из надежных, — того, кого вырастила и воспитала, любовь к которому не укладывается в десять лет или всю жизнь!

— Леша, ребенок! Не надо плакать! — громко сказала Люба, хотя сама, кажется, рыдала навзрыд.

— Я никогда не плачу! — по-мальчишески огрызнулся Лешка и еще теснее меня прижал.

Олег, вероятно терзаемый ревностью, призвал нас всех к порядку:

— Собирается народ. Не перейти ли нам в помещение?

Я выглянула из-за плеча сына. Действительно, на тротуаре стоят люди, прохожие с интересом наблюдают разыгравшуюся сцену.

— Пойдемте в дом! — пригласила я, с сожалением освободилась от объятий сына.

Мне хотелось взять за руку и повести по лестнице моего мальчика.., также Олега.., и Любу… Но у меня только две руки! И я затолкала их в карманы шинели, передав сумку с дарами рынка Олегу.

В маленькой Игоревой квартире от столичных гостей стало мгновенно тесно. Скинув доху из песцов, Люба прошлась по апартаментам, презрительно скривилась:

— Чем здесь пахнет?

— Бедностью! — ответила я. — Честной бедностью порядочного человека!

Олег вспыхнул, схватил меня за локоть и оглянулся по сторонам: куда бы увести? Он притаранил в кухню.

— Кира! Что бы ни было у тебя с этим «порядочным человеком» (ушат желчи), какие бы чувства он к тебе.., ты к нему…

— Олег! — остановила я его терзания. — У нас ничего не было! Абсолютно! Мы два друга, брат и сестра, однополчане — не больше!

Олег облегченно выдохнул. Но сколько!.. Столько воздуха хватит для дирижабля средней величины!

И рассмеялся!

— Это нервное или смешное? — уточнила я.

— Нервное! — заверил Олег. — Похоже, рядом с тобой мои пагубные рефлексы расцветут в полную силу. Я буду ржать без остановки, готовься.

Кира! — быстро и серьезно заговорил он, точно боялся нового приступа смеха. — Объясняю просто, ясно, примитивно! Я тебя беру в плен, женюсь на тебе, ворую, умыкаю — выбирай любой вариант.

Но ты сейчас — это не ты сама по себе. Ты носишь моего ребенка! Моего! — рявкнул Олег мне в ухо. — Лика сказала, что у нас будет девочка. Слава богу!

Девочки, поверь мне, гораздо лучше мальчиков! А то вырос бы такой, вроде твоего Лешки, до старости логарифмические уравнения с ним решать. А девочки…

— Что ты имеешь против моего сына?

— Ничего не имею. Отличный парень, чуть меня не избил. Но своего ребенка даже твоему сыну я не отдам! Не говоря уже о подружках!

— Ничего не понимаю!

— Просто все хотели. — Люба подслушивала! А теперь протиснулась на кухню. — На твоего ребенка, Кирка, прямо очередь выстроилась. Ну что ты глазами хлопаешь? И Ликины родители, и я, и еще какая-то женщина одинокая с ребенком… Денисом! — вспомнила Люба. — Какая-то женщина с Денисом, Лика сказала, что ты поймешь, согласна девочку усыновить, но сама Лика против, и я в том числе с Антоном, от своих детей не дождешься, а рожалка по возрасту прикрылась, тебе решать, конечно, но я бы на миллион поспорила, что никогда не увижу тебя в валенках, а у нас ребенок ни в чем нуждаться…

— Теперь понимаешь? — спросил меня Олег.

— Приблизительно.

— Любочка! — Олег задвинул меня за спину (в маленькой кухне маневры были ограниченны). — Благодаря тебе я поверил в женскую дружбу! Сей феномен, оказывается, существует в природе. Но!