Непримиримость. Повесть об Иосифе Варейкисе - Борис Хотимский

— Никакой военный не распорядился бы лучше, — позразил Тухачевский. — Продолжайте командовать. И считайте, что я прибыл в ваше распоряжение. Приказывайте!

— В таком случае. — Иосиф Михайлович впервые за эту ночь улыбнулся. — В таком случае приказываю: принять командование фронтом!

— Без приказа из Москвы? Нет, не могу.

— Понимаю, Михаил Николаевич. Но ведь и я без приказа из Москвы не могу. Как же быть?.. Вот что! Москву запросим, а пока приступайте к временному исполнению обязанностей главкома.

Тухачевский согласился и, снова вздохнув, повторил упрямо:

— А все же жаль, что не был я здесь с вами.

— Не переживайте, Михаил Николаевич, вы и так немало помогли нам. Во всяком случае, с вашим приходом в 1-ю армию она стала для нас надежной силой. Поверьте, это сказалось и на нашей борьбе. И еще скажется — в предстоящих боях, где вас еще ждут многие славные победы. А за эти сутки вы, судя по всему, тоже одержали немаловажную победу. Не мастерством полководца, но мастерством агитатора.

— Так и вы, Иосиф Михайлович, тоже победили оружием агитации…

— Ну да, «кукушка хвалит петуха»…

Оба рассмеялись, чувствуя — после всего пережитого — душевное облегчение.

— А электричество, пожалуй, можно выключить. За окном совсем светло.

На стеклах множества высоких окон бывшего Кадетского корпуса, на золоченых куполах Троицкого собора и Покровского монастыря, в чистых волнах Волги и Свияги, в тихой воде озер и стариц левобережья — всюду отразился ясный лик возвращающегося в город солнца. И где-то на Венце, в непроглядной листве вековых деревьев, то здесь, то там подавали голос пробудившиеся зяблики: «Цив-цив-цив-чицив-чивичиу!»

Эту концовку их песни знатоки называют «росчерком». И теперь, азартно соревнуясь меж собой, птицы своими звонкими «росчерками», казалось, торопились возвестить рождение нового дня.

17. КОМЕНДАНТ ПОСЛЕДНИМ ПОКИДАЕТ ГОРОД

«Из Симбирска… Срочно. Москва. Председателю Совнаркома Ленину, ЦИК, ЦК большевиков.

В 9 часов вечера 10 июля главнокомандующий… Муравьев, приехав с уфимскими отрядами, оцепил броневиками Совдеп, арестовал часть членов Совдепа, мотивируя арест тем, что он… объявляет войну с Германией. Он собрал находящиеся части в Симбирске и призвал последние идти с ним на Германию, а гражданскую войну прекратить. Рассматривая это как контрреволюционное выступление и измену Советской власти, несколько человек, членов нашей партии, приняли все меры, чтобы навербовать в муравьевских частях сторонников, дабы арестовать Муравьева. Для этого были приглашены на конспиративное заседание представители из частей, подчиненных Муравьеву. После информации им о положении и выяснения по существу смысла заговора представители в большинстве заявили, что являются сторонниками, защитниками Советской власти. Они присоединились к нам. После этого были нами приняты все меры к аресту. В три часа ночи Муравьев пришел на заседание губисполкома вместе с фракцией левых соц. — рев. и предложил присоединиться к нему. Большевики заявили, что будут бороться против Муравьева. После такого решительного протеста, вынесенного нами, и после того, как был оглашен на заседании ряд фактов, показывающих, что Муравьев дал уже распоряжение, чтобы оголив фронт, среди эсеров, составлявших большинство, наступило замешательство и они потребовали перерыва для обсуждения положения во фракции. После этого Муравьев заявил, что ему нечего больше присутствовать, его дело сделано, и он направился к двери. Уполномоченный для ареста Муравьева из отряда заявил от нашего имени, что он арестован. Муравьев начал стрелять, одного ранил в этой перестрелке. Муравьев оказался убитым. Большевистская партия заявляет, что, как ни опасна была эта задача, она с честью ее выполнила перед пролетариатом и революцией. На фронте снова установился образцовый порядок, части возвращены на позиции обратно. Временным главнокомандующим армии Восточного фронта нами назначен Тухачевский.

Член областного Бюро ЦК РКП (б) Юга России товарищ Председателя Симб. губисполкома и председатель комитета большевиков

Варейкис».

Редактировать, «причесывать» текст не было ни времени, ни сил: позади — бессонная трудная ночь, впереди — дел невпроворот. Некоторые подробности пришлось затем уточнить. За своей подписью Иосиф Михайлович отправил еще одну телеграмму:

«Москва, Совнарком Ленину, ВЦИК Свердлову.

Сообщаю, что Муравьев убит во время ареста, ввиду оказанного им сопротивления; он первый выстрелил и ранил трех, после чего он был убит. Левые эсеры с начала заседания исполкома определенно, целиком, всей фракцией, поддерживали Муравьева и предлагали объявить, соединившись с Самарой, Поволжскую республику, но, получив решительный отпор фракции коммунистов, по предъявлении телеграмм, разосланных Муравьевым об отходе войск с позиций в Симбирск, Казань и Вятку, смутились, потребовали перерыва для фракционного совещания. Муравьев, видимо не ожидавший такой решительной оппозиции, заявит: для него вопрос почти ясен и он пойдет успокоить части солдат. В дверях при выходе из комнаты заседаний ему заявили, что он арестован; остальное известно. После этого фракция левых эсеров растерялась и заявила, что идет с нами и будет исполнить свои обязанности. Имея в виду, что командование и военный комиссариат в Симбирске сосредоточии был преимущественно у них, мы решили временно оставить их на месте, чтобы резкая перемена не отразилась на фронте пагубно. А в настоящий момент с ответственных мест мы их будем постепенно устранять. Сызрань была взята белогвардейцами ввиду халатного отношения Муравьева. В Ставрополе положение благоприятное. Бугульма в наших руках, враг потерпел большой урон. Сызрань взята вчера утром…»

И не раз еще в эти дни приходилось Иосифу Михайловичу подписывать документы, например:

«Приказ № 1.

Чрезвычайного коменданта города Симбирска.

На основании постановления Губернского Исполнительного Комитета… я вступил в обязанности Чрезвычайного Коменданта города Симбирска.

Именем Исполнительного Комитета призываю всех, кому дорога революция, сплотиться вокруг Советской власти и встать в ряды борцов с обнаглевшей контрреволюцией для защиты революции и всех революционных: завоеваний.

Заявляю, что всякие попытки контрреволюционеров и белогвардейцев поднять голову будут немедленно пресекаться самыми решительными мерами.

Все сеющие ложные слухи и ведущие агитацию против Советской власти объявляются врагами народа, вне закона.