Приговор - Джеймс Шиан

Не успел Джек завершить фразу, как Дикарло вскочил на ноги:

– Мы снова обращаемся с ходатайством об оправдании.

Из зала и со скамьи прессы раздались смешки.

– Время 11.30, – объявил судья, посмотрев на часы. – Я намерен отпустить присяжных на ленч, а мы тем временем обсудим ходатайство об оправдании. – Он повернулся к присяжным: – Дамы и господа, я предоставляю вам длинный обеденный перерыв. Не возвращайтесь сюда до половины второго. Тогда вы услышите заключительное слово сторон и, я полагаю, будете до вечера совещаться. Не забывайте мои наказы: не разговаривайте ни с кем и не обсуждайте между собой данное дело. Наслаждайтесь едой. Итак, – продолжал он, когда присяжные покинули зал, – изложу вам коротко и ясно, чтобы у вас осталось время за обедом все обдумать и, если необходимо, скорректировать выступления. Я отклоняю иск против Клея Эванса. – По залу прошел шумок. Судья Стэнтон не обратил внимания. – На суде по делу Руди Келли он был обвинителем и поэтому пользуется полной неприкосновенностью. Он может понести уголовную ответственность за убийство Руди Келли лишь в одном случае – если после завершения процесса участвовал в незаконном сговоре с целью казнить Руди. Я внимательно выслушал все аргументы и не обнаружил подтверждения тому, что Клей Эванс знал о письме, поступившем в 1988 году из полицейского управления Дель-Рио. Мария Лопес, самый надежный в этом вопросе свидетель стороны обвинения, заявила, что у нее нет реальных доказательств, что Уэсли Брюм рассказал именно Эвансу об этом письме. Дел Шортер тоже признал, что не может доказать, что его напарник говорил мистеру Эвансу о письме. Не установив эту связь, я должен снять обвинение с мистера Эванса.

Что же до мистера Брюма, тот обладает лишь ограниченной неприкосновенностью и против него было выдвинуто достаточно обвинений, чтобы отправить дело на суд присяжных.

Таково мое постановление: мистер Эванс, вы свободны. С остальными встречаемся в половине второго.

Джимми пришел в восторг. Он было бросился пожать Четвертому руку. Но, наткнувшись на взгляд клиента, передумал.

– Мы выиграли дело вопреки тебе. Если бы я вышел на место свидетеля, как ты предлагал, то был бы в таком же положении, как Брюм, и ждал бы смертного приговора. До свидания, Джимми! Впредь не смей показываться в зале, где на судейском месте буду я.

Дикарло понимал, что ничего подобного не случится: как только Эванс вернется к судебной практике, ему захочется сумочек с деньгами, которые таскал ему адвокат. И все будет забыто. Не повернувшись в сторону второго клиента, он направился к двери, где на ступенях дворца правосудия его ждали журналисты. Он собирался рассказать им, каким образом выиграл процесс и добился освобождения Клея Эванса. А об Уэсли Брюме его никто не спросил.

После обеда, выслушав прения сторон и потратив на обсуждение меньше часа, присяжные вынесли вердикт о виновности Уэсли Брюма. А на следующий день, когда процесс вступил в фазу вынесения приговора, рекомендовали пожизненное заключение без права условно-досрочного освобождения. Судья Стэнтон утвердил приговор. Они бы голосовали за смертную казнь, но Джек во время обсуждения объяснил:

– Мы много раз говорили об этом с Руди и пришли к выводу, что смертная казнь применяется в нашей стране без достаточных оснований. И еще, что система уголовного судопроизводства слишком несовершенна, чтобы приговаривать людей к смерти. Вспомните, что произошло с Руди. Я не сомневаюсь, Руди Келли хотел бы, чтобы я попросил вас приговорить Уэсли Брюма к пожизненному заключению без права условно-досрочного освобождения, а не к смертной казни.

С его просьбой и с просьбой Руди Келли согласились.

Когда все закончилось, судья Стэнтон посмотрел на Джека и кивнул. Джек понял смысл его жеста. Признав, что судебное разбирательство противоречило нормам правосудия и начав процесс заново, Стэнтон обеспечил веское обвинение против Уэсли Брюма. Теперь Кряхтелка мог до судного дня подавать апелляции, это все равно ни к чему не приведет. Что же до Клея Эванса, обвинение против федерального судьи с самого начала имело мало шансов на успех. Стэнтон по крайней мере не освободил его до начала процесса и тем самым дал возможность показать достаточно большому числу людей, что он за человек. Джек, разумеется, хотел бы довести до конца задуманное и оплести мерзкую шею Клея Эванса точно скрученными правовыми веревками, но закон ему не позволил. Он был недоволен законом, но не судьей. Оценка его приятеля, старика Харли, была лишь отчасти верна: решения Гарри Стэнтона ни разу не отклонили на основании апелляции, потому что он был точен, как только может быть точен юрист, и всегда действовал только на основании закона.

В тот день Джек не ушел со всеми из зала суда. Ему хотелось побыть одному. Много лет назад Мики ему сказал: придет время, и он совершит великую вещь. И это будет касаться их обоих. Теперь он думал только об одном: ему не удалось спасти Руди и не удалось призвать к ответу Клея Эванса. Но он вложил в это дело душу и готов был пожертвовать жизнью.

Как ему тогда, много лет назад, сказал Мики? «Когда все закончится – а все закончится, что бы это ни было, потому что ты довершишь начатое, – я хочу, чтобы ты вспомнил этот день и что я тебе говорил».

Процесс завершился, но не закончился. В каком-то смысле он был только началом.

Джек собрал бумаги, задвинул стул в стол и сделал шаг к выходу из зала суда. Он знал, что еще вернется сюда.

Эпилог

Джек и Пат наконец сообщили друзьям, что решили пожениться. Это произошло через две недели после суда. Они пришли навестить Хоакина и сидели в его палате. Хоакин только что получил разрешение от лечащего врача выписаться и ждал, когда прибудет эскорт с его инвалидным креслом. Дик стоял рядом, и все находились в приподнятом настроении.

– Почему бы нам вместе не сыграть свадьбы? – предложила Мария. – Мы же влюбились одновременно.

Пат ее мысль понравилась.

– Отпразднуем на ранчо, пригласим Стива с родными, в том числе с сестрой.

Все посмотрели на Дика.

– Нечего намекать, – рассмеялся тот. – Признаюсь, мы с ней встречаемся. Но не ждите, не составлю вам компанию у алтаря. Кстати, чтобы вы знали: будете праздновать свадьбы в моем доме. Я сделал Стиву предложение, и он согласился. Мне этого довольно. Там я стану чувствовать себя намного счастливее.

– Будешь моим шафером на свадьбе? – спросил Хоакин.

– Кому же еще быть? – хмыкнул Дик.

– Будьте оба моими шаферами, – попросил Джек.

Пат посмотрела на Марию:

– Согласитесь быть на моей свадьбе подружкой невесты?

– С радостью, Пат, – ответила та. – И попросила бы вас о том же. Но хочу, чтобы эту роль сыграла моя дочь.

– Я понимаю, – улыбнулась Пат. – Будем считать, что договорились.

– Когда назначим празднование?

– Мне потребуется по крайней мере месяц, чтобы восстановить силы, – улыбнулся Хоакин. – Разумеется, с помощью Марии.

– Не распускай язык, – улыбнулась та. – Не то придется нанять тебе шестидесятилетнюю сиделку. – Все рассмеялись. – Время, Пат, мы с вами согласуем, – заключила Мария.

Через шесть недель небольшая группа гостей, включая сестру Стива, симпатичную женщину лет сорока пяти, присутствовала при том, как Джек и Пат, а затем Хоакин и Мария поклялись друг другу в любви.

– Я рад, что сдал вам этот дом, – сказал Стив, чокаясь с Джеком бокалом шампанского. – Ума не мог приложить, что мне с ним делать. А теперь у меня появился покупатель, и не исключено, что он станет членом нашей семьи. – Мужчины улыбнулись. «Какой чудесный день, – думал Джек. – Какие замечательные люди».

Через шесть месяцев после этого прекрасного дня Клей Эванс зашел в любимое кафе, расположенное неподалеку от его дома в сельской части Хомстеда, выпить чашечку кофе, как он привык по утрам. Рассказывали, что, когда он выходил из здания, раздался хлопок, будто взорвалась петарда. Четвертый был убит наповал пулей, пущенной из леса по другую сторону дороги. Она пробила его череп и разнесла мозги. Выстрел был сделан из незарегистрированной винтовки, и у полиции не было никаких ниточек, чтобы найти преступника. Однако никто не сомневался, что стрелял снайпер.

Со временем дело перевели в разряд нераскрытых, и его постигла та же участь, что и расследование убийства четырех мужчин на одной из местных дорог в округе Кобб.

Через несколько недель после суда Джек, Пат и Джим, отец Нэнси, рано утром, еще до рассвета, вышли на реку в маленькой лодке Джека. Они взяли с собой две урны с прахом Нэнси и Руди. Спустившись на несколько миль по течению, Джек свернул с оживленного фарватера в тихую протоку, окруженную мангровыми деревьями и высокими соснами. Еще немного проплыл вперед и заглушил мотор. Они посидели несколько минут в темноте, слушая стрекот сверчков и кваканье лягушек. Когда показалось солнце, все вокруг замерло. Джек кивнул Джиму и Пат. Она поставила урны на борт и наклонила так, чтобы, высыпаясь в воду, пепел перемешивался. Урны опустели, но они еще сидели, наслаждаясь спокойствием до тех пор, пока над водой не послышались звуки зарождающегося дня. На берегу и над головой показались птицы. Джек приготовился завести мотор, но в этот момент произошло нечто такое, чего никто из них не сможет забыть. С верхушки высокой сосны взлетели две скопы и дважды вместе облетели протоку. Затем взмыли над лодкой, но, прежде чем улететь, шумно захлопали крыльями.