Мятеж на окраине Галактики - Роман Злотников

— А тем, кто не согласен с моим решением, я предлагаю ЛИЧНО возглавить подразделения десантного наряда, — тут он сделал паузу и тихо закончил: — Так, как это сделаю я…

10

— Сорок седьмой, доложите о готовности.

— Дуллитл, где вас черти носят?

— …что так, что эдак, один черт загнемся.

— Не богохульствуй, уважаемый, господь не позволит…

— Шестая команда, двигаем ко вторым воротам.

— Эй, ты, рогатый, опусти свою оружейную бандуру, а то Тасман все время сравнивает с ней свой шнобель и от огорчения мочится себе в…

Голоса, разносившиеся под высокими сводами Главной ангарной палубы Мерилин, перекликались друг с другом создавая впечатление огромной базарной площади. Олег стоял на верхней галерее и смотрел на это столпотворение. На полу, эстакадах и галереях Главной ангарной палубы Мерилин, освобожденной от шаттлов, десантных ботов и секций обслуживания, толпилось около двенадцати тысяч человек. Причем тактов было всего около полутора тысяч, а остальные — люди. Возбужденные и подавленные, потеющие или, наоборот, дрожащие от озноба, веселые и печальные, все они вот уже битых шесть часов торчали на этой палубе. Мерилин шла в пояс астероидов. Основное сражение должно было состояться именно там. На орбите Земли у них не было никаких шансов. Впрочем, насчет шансов вообще не стоило заикаться. Во всяком случае, в разговоре с Измененными. Информация адмирала Навуходоносора, который остался руководить непосредственной обороной Земли, поскольку только Контролер, оборудованный интерфейсами прямого подключения, мог достичь требуемой скорости реакции системы сателлитов планетарной обороны, прямо указывала на то, что спасти их может только чудо. И это чудо могло состояться только в одном месте Солнечной системы — в поясе астероидов. Даже здесь у чуда было слишком мало шансов, чтобы о них упоминать вслух. Поскольку им предстояло ни много ни мало как вывести из строя хотя бы один Базовый системный разрушитель. Причем так, чтобы сама Мерилин сохранила бы не менее чем семидесятипроцентный запас боевой эффективности. Иначе ни сателлиты, ни оборонительные системы Лунной базы, ни даже полторы сотни атакаторов, в двух десятках из которых за штурвалами сидели берсерки, не имели смысла. Земля была обречена. Поэтому сейчас они двигались в сторону пояса астероидов, собираясь навязать бой Разрушителям среди этого заполненного тучей космического мусора пространства. Поскольку по расчетам выходило, что уровень эффективности огневого воздействия в условиях такого количества помех падает почти на полпорядка. При сохранении шестидесятипроцентной эффективности защитных полей. Но надо, чтобы канскеброны согласились разыграть партию именно в этом месте. Пока же на это не было никаких намеков…

— Ну и как тебе?

В голосе тихо подошедшего Роланда слышались саркастические нотки. Олег молча пожал плечами. Роланд сделал шаг вперед и облокотился на ограждение галереи. При этом сразу стало ясно, для кого рассчитывалась высота ограждения. Они несколько минут молча смотрели вниз, на бесконечное людское столпотворение, потом Олег чуть повернул голову и, не отрывая взгляда от копошащихся людей, произнес:

— Знаешь, я впервые вижу, чтобы в одном месте собралось так много народа.

Роланд поддержал разговор:

— Что ж, могу сказать, что я видел гораздо большие толпы… — и он оборвал фразу так, чтобы по интонации друг догадался о продолжении: «…но ни разу не видел более бестолковой…»

Олег оставил этот выпад без ответа. Он не собирался объяснять Роланду, почему берсерки не выступили против столь дурацкой, с точки зрения любого военного профессионала, идеи с увеличением десантного наряда за счет обычных людей. Берсерки вообще не имели привычки что-либо объяснять. Они помолчали, потом опять Роланд повернулся к Олегу и, после секундного колебания, заговорил:

— Давно хотел тебя спросить… каково это — знать, что будет дальше?

Олег, будто не слыша вопроса, продолжал смотреть вниз, а потом выпрямился и повернулся к Роланду.

— Не знаю… Понимаешь, Проникновение это не предвидение. Просто… Ты знаешь, что и как нужно сделать. Но еще не факт, что у тебя это получится. Особенно если ЧТО и КАК зависит не только от тебя…

Роланд понимающе хмыкнул:

— Да, с нашим метаболизмом мы можем немного больше, чем обычные люди или даже Измененные, но… Скажем, для того, чтобы убедить человека согласиться с тобой, скорость реакции важна гораздо меньше, чем возраст или умение ясно и кратко излагать свои мысли… — Он усмехнулся. — В том-то вся проблема, что многие продолжают видеть в нас просто пусть и уникальных по своим возможностям, но всего лишь убийц, или, скажем мягче, идеальных солдат, а мы уже можем намного больше. Более того, без этого нашего «больше» у Земли нет никаких шансов. Даже если мы выиграем и эту битву… — Он замолчал.

Роланд тихо спросил:

— А мы ее выиграем?

Олег тяжко вздохнул:

— Я же говорю — не знаю. Мы МОЖЕМ ее выиграть. И я знаю, КАК мы можем ее выиграть. Но я не знаю, удастся ли нам воплотить это знание в жизнь. — Тут он стиснул зубы так, что исказилось его красивое правильное лицо. — Но то, что мы уж постараемся, — это точно.

В этот момент из сердцевины откинутого на спину полушария шлема послышался мелодичный звук вызова, а затем звонкий голос Уимона произнес:

— Олег, ты где? Давай быстро в командный центр. Разрушители начали поворот.

Олег просиял, став похожим на того юношу, которым мог бы быть, если бы на него не свалилось это проклятие, сделавшее его не просто берсерком, но — лучшим из них, и, торопливо кивнув Роланду, бросился вдоль галереи. Старший ОУМ проводил его взглядом и добродушно засмеялся: бежать сломя голову не было никакой необходимости. Даже если все будет развиваться по плану, до момента боевого соприкосновения оставалось еще почти четыре часа…

Адамc висел в пространстве. В кабине было довольно светло. Огромный шар Земли, находящийся где-то сзади и над головой, отбрасывал на лобовую плиту голубые блики. Солнечный диск пока плыл под брюхом, но через десяток минут он должен был выползти прямо по носу и налететь на сетчатку глаз со всей своей не смягченной атмосферой свирепостью. Поэтому, когда солнце окрасит нос атакатора в яркие золотистые тона, следовало открыть крыльевой клапан сброса углекислоты и развернуть атакатор вокруг своей оси. Впрочем, солнце может и не успеть…

В шлеме послышался легкий треск, мгновенно убранный фильтрами, и напряженный голос адмирала Навуходоносора произнес:

— Двухминутная готовность.

Адамc оскалился. Солнце не успело…

Мерилин сильно качнуло. Люди вцепились кто во что мог, но коротко взвыли генераторы гравитации, и все опять пришло в норму. Поначалу эта мгновенная стабилизация казалась людям, привыкшим к тяжеловесному планетарному полю, странной, но теперь, через два часа после начала боя, все уже привыкли к тому, что с гравитацией здесь обращаются довольно свободно. Так что разговоры, притихшие было, вновь заполнили ровным гулом огромное пространство. Генерал Прохоров, сидевший У самой стены отсека, тоже отпустил откосину крепления, за которую уцепился при толчке, и снова повернулся к капитану Наумову.

— …не стоит больше говорить об этом, Капитан, все уже решено.

Наумов, коротко козырнув, отошел в сторону, к Дубинскому. Тот не стал ни о чем спрашивать, и так поняв, что очередная попытка отговорить Генерала от безумной затеи самому возглавить десант на вражеский Разрушитель, ни к чему не привела. Несколько минут они стояли рядом, не глядя друг на друга, как люди, поневоле втянутые в нечто постыдное и не нашедшие возможности отказаться от участия в этом постыдном. Наумов стиснул кулак, так что хрустнули костяшки, и горько произнес:

— Ну почему он так упрям?!

Дубинский, по-дружески положив на плечо соратнику свою лопатообразную ладонь, заговорил:

— Не вини себя. Ты ни в чем не виноват. Просто Генерал пережил свой час волка. — Он помолчал, а затем добавил не менее горько, чем капитан: — Мы все пережили его. Потому-то мы здесь.

Во взгляде Наумова появилось легкое недоумение:

— …час волка?

Дубинский кивнул.

— Так Прежние называли время, когда человек становится старым, одиноким и никому не нужным — друзья умерли, работа, к которой привык, стала уделом других, дети выросли… время подвести итог и… умереть.

Наумов задумчиво смотрел на Дубинского. Потом тихонько кивнул:

— Ты прав. Мы все пережили этот час воина. — И они, не сговариваясь, одновременно повернулись и окинули взглядами несколько сотен человек, сидящих и стоящих вокруг них. Лучшие бойцы… последние остатки людей капониров…

В этот момент над головой коротко рявкнули баззеры, и мелодичный голос Мерилин произнес: