Как я бил Гудериана - Михаил Катуков

Многие люди моего поколения после революции избрали солдатскую профессию потому, что войны на долгие годы стали тяжелой, но необходимой реальностью. Симпатии бедняков были на стороне новой власти рабочих и крестьян. Поэтому я, как и многие мои сверстники, попросился добровольцем в Красную Армию.

В составе группы войск особого назначения мне пришлось участвовать в подавлении восстания Донского казачьего корпуса, выбросившего пресловутый лозунг «Советы без коммунистов», воевать с белополяками в качестве конного разведчика 507-го стрелкового полка, затем ликвидировать остатки белогвардейских банд, в том числе известных тогда в Белоруссии банд Булак-Булаховича, барона Кныша, Савинкова и других головорезов. Операции по борьбе с бандитами имели широкий размах в Могилевской губернии, в окрестностях Гомеля и по берегам реки Сож.

За эти годы я полюбил военную службу и твердо решил стать красным командиром, о чем не раз говорил своему взводному, носившему экзотическую фамилию Шейх-Калимуллин. Стремление мое нашло поддержку: как-то вызвал меня командир взвода и объявил:

– Поедешь, Катуков, в Могилев на командирские курсы.

Учились мы, не выпуская из рук винтовок. Нередко поднимали нас по тревоге и посылали в самые отдаленные районы Могилевщины, где бродили и терроризировали местное население бандитские шайки. Ранней весной двадцать первого года должны нас были направить на подавление кронштадтского мятежа. Начали грузиться, по тут пришло сообщение – погрузку отменить.

1 марта 1922 года на наших курсах состоялся выпуск молодых краскомов. Командирские свидетельства вручал Николай Каширин, тогда командир кавалерийского корпуса и старший войсковой начальник в Могилеве.

Выдали нам новое диагоналевое обмундирование, английские шинели, белые заячьи папахи, командирское снаряжение и наганы. Получил я также предписание явиться для дальнейшего прохождения службы в 27-ю Омскую стрелковую дивизию, входившую в состав Западного военного округа.

Штаб Западного военного округа находился в Смоленске. Командовал округом Михаил Николаевич Тухачевский. Стояла наша дивизия сначала в Орше, а затем в Вязьме. Зиму 1923-24 года провели мы в Смоленске.

Летом 1924 года вышли в лагеря в окрестности города. Однажды рано утром дневальный, стоявший на передней линейке, заметил человека, идущего по направлению к лагерю. Он был в шинели с зелеными петлицами. Такие в то время носили наши военные медики. Дневальный хотел было вернуть человека, но дежурный, находившийся тут же, сказал:

– Пусть идет. Этой тропкой лекпомы всегда ходят в госпиталь.

Каково же было удивление дежурного и дневального, когда тот, кого они приняли за лекпома, оказался не кем другим, как начальником Штаба РККА Михаилом Васильевичем Фрунзе. Зеленые петлицы запутали наряд. Оказывается, в то время такие же петлицы носили представители штаба РККА, а дневальный и дежурный, как и многие из нас, не знали этого.

Как тут же выяснилось, Михаил Васильевич Фрунзе приехал в Смоленск, чтобы проверить, как в частях округа идет летняя учеба войск. Вагон его стоял неподалеку от вокзала. Рано утром без сопровождающих направился он в нашу дивизию.

В лагере сыграли сбор. Михаил Васильевич, слегка прихрамывая, вошел в красноармейский клуб и неторопливо повел речь о текущем моменте, о том, что происходит в нашей молодой Советской республике, что делается за рубежами нашей Родины.

Говорил просто, так, что каждому красноармейцу все было понятно.

После полкового митинга в клубе остались командиры и политработники. Разговорился М. В. Фрунзе с нами, расспрашивал, кому и в чем надо помочь. Записал все предложения и пожелания себе в книжечку.

– Приеду в Москву, разберусь, ждать не заставлю, в ближайшее время получите ответ.

Кто-то пожаловался, что не только красноармейцы, но и командиры ходят в лагере в лаптях. Михаил Васильевич задумался, тень набежала на его лицо. Помолчав, сказал:

– Ничего не поделаешь, товарищи! Страна наша пока еще небогата. Так будем, где только можем, беречь народную копейку. Летом походим в лаптях, а на зиму сбережем обувь.

Прошло немного времени после его отъезда, как по всем вопросам, что он записал в книжечку, к нам в полк пришел ответ, полный, исчерпывающий. По всем пунктам – первостепенным и второстепенным – он принял решение.

И еще сохранилось в памяти. Зиму 1923-24 года, как я уже говорил, мы стояли в Смоленске. Каждую неделю в определенный день собирались в Доме Красной Армии. Командующий войсками Западного военного округа Михаил Николаевич Тухачевский читал нам лекции по истории военного искусства. Мне хорошо запомнилась лекция командующего о роли гаубичной артиллерии в войне. На ярких исторических примерах М. Н. Тухачевский показал, какие существенные изменения она внесла в вопросы огневой поддержки войск. Михаил Николаевич неопровержимо доказал, что недооценка царским правительством гаубичной артиллерии пагубно отразилась на действиях русских войск в ходе войны с Японией в 1904–1907 годах. Те же гаубицы при разумном использовании помогли японцам успешно провести ряд боевых операций.

Так учились мы, молодые краскомы, у замечательных советских полководцев гражданской войны и постепенно сами овладевали командирскими знаниями.

Осенью 1926 года меня послали учиться на «Выстрел» – в Высшую стрелковую школу усовершенствования командного состава. Многие из молодых командиров, ставших в Великую Отечественную войну крупными военачальниками, учились в двадцатые и тридцатые годы в этом учебном заведении.

«Выстрел» существовал еще в царское время, размещался в Ораниенбауме и назывался тогда Высшей офицерской стрелковой школой. В дни Октябрьской революции школа в полном составе во главе с начальником генерал-майором Н. М. Филатовым перешла на сторону Советской власти.

Нужно ли говорить, что Николай Михаилович Филатов – основоположник в России научной теории стрельбы из стрелкового оружия – пользовался в военных кругах громадным авторитетом. Еще в начале века его ценные труды получили признание не только на родине, но и за границей. Советское правительство также отметило научную деятельность Филатова высокой наградой – орденом Трудового Красного Знамени.

Когда я учился на «Выстреле», Н. М. Филатов уже не был начальником школы. Он работал тогда в инспекции пехоты и возглавлял стрелковый комитет РККА. Но приезжал к нам часто. Без преувеличения скажу, в то время в Красной Армии не было старших и средних командиров, которые не знали бы стрелковой линейки Филатова, к тому же большинство умело ею пользовались. Этот простейший прибор значительно облегчал управление огнем на полигоне и в бою.