Сказки и предания алтайских тувинцев - Эрика Таубе

«Так вот в чем причина!» — подумал хан и пошел к нему покупать ворону.

— Сколько стоит твоя ворона, юноша? — спросил он.

— Довольно дорого, — ответил тот, — пятьдесят лангов серебра!

Купив ее за пятьдесят лангов серебра, хан сказал:

— Лети, охраняй мою мать! — и отпустил ее. Ворона опустилась на землю, а потом поднялась и улетела.

«Один раз этому парню удалось обмануть меня, но уж больше я не дам себя обманывать!» — решил он и опять направился к юрте Мергелдея.

Придя к нему, он увидал, что Мергелдей поставил казан на пень и варит в нем чай. Купил он у него и казан за пятьдесят лангов серебра; на что бы он потом его ни ставил, желая сварить в нем чай, — казан не варил.

«Дважды удалось этому парню обмануть меня. Теперь-то я уж не дам надуть себя!» — решил он и опять пошел туда.

А Мергелдей налил кровь в толстую кишку, повесил ее себе на шею и сидел, точил свой нож.

Как только пришел хан, он воскликнул:

— Ну и устал же я! — и ткнул ножом себе в горло, кровь выуздла.

— Сколько стоит твой нож? — спросил хан, а юноша ответил:

— Довольно дорого, пятьдесят лангов серебра!

— У меня столько лентяев, что вечно устают! Я бы хотел купить твой нож!

И он купил нож за пятьдесят лангов. Но когда он заколол им тех лентяев, все они умерли.

«Трижды дал я парню обмануть себя!»— подумал он и взял с собой четырех своих чиновников. Они связали Мергелдея веревками, сунули его в мешок и унесли. Принесли они его к морю-океану и собрались бросить в море. Но не было в море местечка, свободного ото льда. Тогда они положили его на лед, а сами ушли искать топор, чтобы сделать прорубь.

А тут пришел сюда слепой сын хана.

— Мои глаза не знали света дня, а после того как я полежал здесь, мои глаза прозрели! — сказал Мергелдей.

И сказал сын хана:

— Я хотел бы лечь на твое место!

Мергелдей надел тогда шапку из черного соболя, сапоги из черной юфгы и всю одежду ханского сына и ушел!

Когда хан с четырьмя чиновниками нашли топор и, возвратившись, собрались уже бросить в море Мергелдея, слепой ханский сын закричал:

— Что вы за люди? Я — слепой сын хана!

— Хитростям Мергелдея нет конца! — воскликнул хан и одним махом бросил в море собственного сына.

Вернулись они к своему аилу. Прошло несколько дней, и Мергелдей пришел к аилу хана.

— Если я не ошибаюсь, я ведь бросил тебя в море? — спросил хан. Мергелдей на это ответил:

— Вы оказали мне большое благодеяние. Я попал в нижний мир. Там было все — всякий скот и какие угодно вещи.

Хан сказал:

— Если так, брось меня вместе с моими четырьмя чиновниками в море!

Мергелдей повел их всех пятерых к морю. Сначала он сбросил в море четырех чиновников.

— О чем они теперь говорят? — спросил хан.

Мергелдей ответил:

— Люди нижнего мира толпятся и кричат: «Это мне! Это мне!»

Тогда хан сказал:

— Быстро бросай меня! — И Мергелдей швырнул его в море.

Вернувшись в свой аил, он стал хозяином ханского города и владения, стал там жить и превратил местность у Длинной Черной Реки в зеленую долину.

42. О ленивом старике

Жил однажды очень ленивый человек, он никогда не выходил из своей юрты. Однажды его жена нарочно оставила кусок сушеного творога [97] в отхожем месте.

Найдя его, он вбежал в юрту с криком:

— Жена, жена, я что-то нашел!

Она ответила:

— Если ты наденешь свой пояс и пройдешь подальше, то найдешь в конце концов еще больше!

Опоясавшись и пройдя подальше, он увидел пузырь, полный масла, и воскликнул:

— Жена, жена, я нашел масло!

Она сказала:

— Если ты сядешь на коня, возьмешь с собой собаку, повесишь через плечо свое ружье, привяжешь к седельному ремешку [98] котелок и отправишься в путь, ты и не то еще найдешь!

И этот сумасшедший взял собаку, перекинул через плечо ружье, привязал накрепко котелок к седельному ремешку и сел на своего коня.

Ехал о так, ехал и вдруг увидел лису, что бежала, а потом юркнула в свою нору. А была эта нора с двумя выходами. Этот глупец заткнул одну дыру своей шапкой, а в другую стал выкуривать лисицу. Лисица кинулась к первому выходу и, нахлобучив на себя его шапку, выскочила на волю. Собака погналась за ней. Так как собака была привязана к коню, конь тоже поскакал за нею. И человек остался и без лисицы, и без собаки, и без коня, и без шапки.

Он проходил мимо аила одного хана и, подойдя поближе, увидал на земле серебряный браслет и сунул его под лепешку коровьего помета.

У открытой двери беседовали трое: жена хана, его желтая собака с рыжеватой мордой и синий бык. Он остановился и услыхал их разговор:

— Так или иначе, а хана мы убьем!

Тут старик Гагай Тюлгээчи [99], который вчера еще потерял своего коня, пробормотал:

— Если нужно что-то увидеть, я из тех, кто видит; если нужно что-то узнать, я из тех, кто узнает.

И сказали те трое:

— Коли ты такой умелый, ты, конечно, сможешь угадать, куда делся потерянный браслет.

Гагай Тюлгээчи схватил вертел, быстро побежал и раскидал лепешку коровьего помета, нашел в нем спрятанный им браслет и отдал его.

Коща Гагай Тюлгээчи, еще вчера потерявший своего коня, пошел помочиться, он увидал, что там лежит синий бык. Он подбежал к нему и, несмотря на его сопротивление, вскочил ему на спину без седла и поскакал на нем. Собака с рыжеватой мордой накинулась на него, но он уложил ее своим ножом с желтой рукояткой.

Вошел он в юрту, а там лежала жена хана — тяжело больная.

Когда хан пошел за ним, он сказал:

— Если нужно что-то увидеть, я из тех, кто видит; если нужно что-то разузнать, я из тех, кто узнает.

Тогда хан решил показать ему свою жену. Старик сказал:

— Принеси женщине миску! — Он наполнил ее грязью и потом из своей подмышки и дал ей. Жена закричала и заплакала:

— Он дал мне гадость, я это пить не буду! — и отбивалась руками и ногами, но кое-как все-таки выпила.

Когда встали на следующий день и посмотрели: женщина была здорова и разгуливала себе.

Когда Гагай Тюлгээчи вернулся в свою юрту, заболел хан. «Приведите Гагай Тюлгээчи», — послал он за ним своих слуг.

Гагай Тюлгээчи пришел к хану и спросил его:

— Откуда ты взял жену?

— Я взял ее, когда она была девушкой, красивее которой и быть не могло!

— Откуда ты взял собаку?

— Я взял ее, когда она была щенком, красивее которого и быть не могло!

— Откуда ты взял этого лысого синего быка?

— Я взял его, когда он был теленком, более красивым, чем остальные!

Старик сказал:

— Это были три шулму, поэтому они и хотели разорвать нить твоей жизни [100].

Тогда Гагай Тюлгээчи велел соорудить юрту и оставить ее пустой. Потом он насыпал в три миски муки, дал ей затвердеть и, произнося имена этих трех существ, ударил по ним, чтобы существа эти умерли.

Воры украли трех священных [101] коней хана. Опять привели Гагай Тюлгээчи. Он стал гадать и посмотрел, что получается. Потом Гагай Тюлгээчи поставил юрту, дал затвердеть муке в трех мисках, ударил по ним и выкрикнул воров по имени — не правда ли? [102] Три вора, услыхав свои имена, испугались, привели трех священных коней и привязали их перед юртой.

Когда хан спросил: «Что вы возьмете?» — Гагай Тюлгээчи сказал:

— Я возьму джеле и хёне!

— А что же это такое? — спросил хан. И, подумав, догадался он, что эти слова означают: «Я возьму столько скота, сколько помещается на джеле; я возьму столько овец, сколько помещается на хёне».

И тогда пригнали этот скот, который он захотел взять, к юрте Гагай Тюлгээчи и отдали ему.

43. Хитрая проделка нищих монахов

Однажды голод привел двух нищих монахов к большой, богатой юрте. На очаге в ней кипел котел, полный мяса. Но хозяин не то что мясом, даже и чаем их не попотчевал.

Пошептались монахи друг с другом, да и принялись вдруг драться. Один стал тащить другого, казалось бы избитого до полусмерти, вон из юрты с криком: «Я убью тебя, жалкую собаку, тут же на месте!»

Услыхали это люди в юрте, и стало им страшно, выбежали они из юрты и принялись успокаивать монахов.

Монах, которого избивали, крикнул им:

— Братья, держите этого человека, я только возьму из юрты мою торбу!

Люди, думая, что они успокоили драчунов, дали ему пройти в юрту, а сами с трудом удерживали второго монаха во дворе. А тем временем нищий монах в юрте пытался запихнуть в свою торбу мясо из котла. Но оно было таким горячим, что не притронешься.

— Ах, ты репа горячая! — заорал он из юрты.

Монах во дворе сделал вид, что страшно разъярился, и закричал:

— Ах, ты холодная груша, висящая на шишечках настенной решетки!

Монах в юрте поглядел на шишечки настенной решетки и увидел, что там висит дажыыр. Он снял его и убедился, что в нем холодная вода.